Сотворение брони
Шрифт:
Тухачевский медленно поднялся и начал с главного:
– Международная реакция замышляет против нас большую войну. Война эта потребует от Красной Армии одновременной, вполне самостоятельной обороны на обоих фронтах, отстоящих друг от друга на десять тысяч километров. Мы столкнемся с коалицией империалистических государств, с миллионными армиями, вооруженными по последнему слову техники. И прежде всего с врагом номер один - с фашистской Германией. Вопреки Версальскому договору она восстанавливает рейхсвер - не для обороны, а для нападения. Германия готовит сильную армию вторжения, состоящую из мощных воздушных,
Главное доказательство подготовки войны Германией - ее военно-промышленный комплекс, набирающий силу с каждым месяцем и днем.
Концерн Крупна начал в этом году строить два танковых завода, новый авиационный завод и комбинат синтетического бензина в Ван-Эйкеле. В одном артиллерийском КБ концерна в Эссене работают две тысячи конструкторов - созданные ими орудия большой мощности испытываются на полигоне в Меппене. Создано большое танковое КБ на «Крупп-Грузоне» в Магдебурге. На других предприятиях концерна развернуто серийное производство легких танков, тяжелых орудий для армии и флота, снарядов.
Тесно связанная с концерном Крупна фирма «Рейнметалл» в Дюссельдорфе приступила к изготовлению 75-миллиметровых орудий…
С первых фраз доклада Тухачевский овладел вниманием аудитории. И голос его, и могучая фигура, безукоризненная выправка, округлое волевое лицо с большими спокойными глазами - все словно подчеркивало грозную неотвратимость грядущей схватки.
И все же, слушая Тухачевского, Кошкин усомнился: действительно ли так велика опасность нападения Германии? Захват Гитлером власти осложнил, конечно, отношения, но ведь немецкий рабочий класс не побежден, он борется и будет бороться за пролетарскую революцию. Об этом говорят выборы в рейхстаг. Гитлер замуровал в тюрьмы Тельмана и почти всех деятелей компартии, и все же за нее, поставленную вне закона, ушедшую в подполье, голосовали пять миллионов немцев. Многие участники совещания работают с инженерами и рабочими немецких фирм - с ними монтируют блюминги, станки, с их помощью осваивают сложные машины. Большинство немцев работают честно, среди них немало настоящих друзей, которые выходят с советскими рабочими на субботники и праздничные демонстрации, вздымают в рот-фронтовском приветствии кулак, поют революционные песни Ганса Эйслера. Этот пролетариат не встанет на колени перед Гитлером!
А Тухачевский уже перешел к вопросам военной теории, обрисовал роль танков при глубоких наступательных операциях. И Кошкин зримо представил, как тысячи бронированных машин столкнулись на поле битвы, как наши танки, прорвав оборону, устремились в тыл противника, и вместе с танками - самоходные орудия… С воздуха танковые армии поддерживаются и прикрываются сотнями самолетов, среди них будут и такие, что поднимут многотонные бронированные машины, высадят десанты в тылу противника. И пехота на бронетранспортерах устремится вслед за танками, закрепляя их успех.
Захваченный нарисованной докладчиком картиной, Кошкин думал о том, как много сейчас зависит от танкостроителей, от практического воплощения конструкторских замыслов. Нужно скорее запустить в производство и испытать экспериментальные образцы сто одиннадцатого и мощной самоходки, а главное, они должны быть несравненно лучше тех, которые
Серго облокотился на край стола, втиснул подбородок в ладонь и, откинув седеющую голову, смотрел на Михаила Николаевича. Может быть, сдержанность Тухачевского могла кому-нибудь показаться холодноватой. Но Серго давно открыл в этой сдержанности энергию - ровную, упругую, неистощимую.
– В индустрии социализма заложены гигантские возможности, - заключил Тухачевский.
– Наша промышленность может и должна обеспечить Красную Армию современными боевыми машинами. От вас, дорогие товарищи, зависит, как быстро наши планы превратятся в реальность.
3
Во время перерыва в курительной комнате делились впечатлениями.
– А ты, отец заводов, что скажешь?
– спрашивал насмешливый голос откуда-то из дымовой завесы.
– Доказательства и выводы, конечно, неоспоримые, - отвечал озабоченный директор Уралмаша.
– Но трудно представить, что мы можем еще сделать сверх ковочных прессов, листопрокатных станов, дробилок и кранов. Только проектируем, а план уже на несколько лет вперед. Уже не говорю об освоенной продукции - пушке Брозиуса и…,
Насмешливый голос перебил:
– Судили мы твою пушку.
– То есть как?
– А вот так…
С шутками-прибаутками, но не отступая от истины, магнитогорец поведал о старом мастере, который в штыки встретил пневматическую пушку для заделки доменной летки после выпуска чугуна. Старик кричал: «Выдумки! Вовек не закроем летку!» И приказал горновым кидать глину в огненное горло лопатами, как сто лет кидали.
– Четыре дня заседал общественный суд: одна смена - у домен, две - на суде. Все чин чином, с защитником, обвинителем. И приговор был по всей форме: «Именем Союза Советских Социалистических Республик считать уралмашевскую пушку невиновной!»
В курилке грянул хохот.
– Уломали упрямца?
– Еще как! Попробуй сейчас кто-нибудь лопатой заделывать летку - заест.
Проводив Тухачевского, Серго встретил в коридоре Гинзбурга.
– Как ты, Семен, доволен пополнением? Оправдывают твои надежды молодые кадры?
– Полугода не прошло, товарищ нарком. Не рано ли делать выводы?
– Не дипломатничай, Семен, говори прямо.
– Стараются. Но они пока школьники в конструировании - какой с них спрос?!
– А Кошкин? Помнится, вы с Кировым расхваливали его. Или для красного словца?
– Кошкин - прирожденный организатор, хороший коммунист.
Серго поморщился:
– Эти качества у него были, наверно, и до института; меня интересует конструктор Кошкин, понимаешь, Семен, кон-струк-тор!
– Кошкин хорошо проявил себя на сто одиннадцатом. Мы хотим поставить его руководителем группы.
– Вот как! А где он? Остался в Ленинграде? Я хотел бы с ним познакомиться.
– Он здесь… Сейчас.
– И Гинзбург торопливо ушел в курилку.
Минуты не прошло, как Кошкин стоял перед наркомом.
Серго быстрым взглядом окинул конструктора, заметил в серых глазах напряженность и улыбнулся, чтобы снять ее.
– Мне говорили, вы не жалеете, что напросились на опытный… А однокашники?