Соучастие в убийстве
Шрифт:
Биби объяснил, что так рано он почти никого не встречал.
— Но ты же помнил, как возвращалась с бала эта дама? — спросил Филберт.
— По совести говоря, нет, — сказал Биби.
— Не валяй дурака, Биби, — набросился на него Филберт. — За кого ты меня принимаешь?
Биби молчал.
— Кое-что тебе все-таки придется объяснить, — сказал Филберт. — Четыре дня ты ничего не сообщал… Четыре дня! Почему ты сообщил только сегодня? Знал, что твой дружок уже далеко? Так что ли, Биби?
Молочник побледнел.
— Я вам правду говорю, — сказал он.
Филберт
— Заберем тебя в полицию, Биби. Надо тебе немножко освежить память.
Он ухватил молочника за рукав.
7
Филдс и Браммел, которые в это время осматривали крыльцо, слышали пререкания Филберта с репортерами. После того как Филберт повел Биби к окну ванной, Браммел украдкой оглянулся на репортеров.
— Беттери диктует по радиотелефону, Фрэнк. Ручаюсь, он жалуется на то, как мы обращаемся с представителями печати.
— На вас они не могут пожаловаться, — сказал Филдс не без ехидства.
— Брюс мог наговорить лишнего.
На широком, красном лице Филдса мелькнула усмешка.
— Вряд ли его можно было бы упрекнуть, если бы он и вправду забылся, Стюарт.
— Да, признаться, на сей раз он сдерживался на удивление.
В отличие от Филдса Браммел недолюбливал старшего сыщика Филберта и избегал с ним работать. В то же время он понимал, что сыскные отделы не могут существовать без таких филбертов; они так же необходимы блюстителям порядка, как патрульные машины и радио.
— Я не осуждаю Брюса, — примирительно продолжал он, — но бывает, что он дает себя спровоцировать и говорит лишнее. Они хотят доказать, что у него много силы и мало ума.
Филдс поморщился.
— В прежние времена я часто слышал эту фразу. По моему адресу, Стюарт.
Браммел пожал плечами.
— Я думаю, большинству полицейских приходится это слышать.
— Исключая вас, конечно, — сказал Филдс.
Он не мог не видеть разницы между Браммелом и Филбертом — и все же предпочитал Филберта. С ним не возникало никаких проблем, Браммел же вызывал у него опасения — он был циничен, тщеславен, всегда уверен в себе. Правда, Браммел ни разу не дал повода для каких-либо подозрений; он никогда не строил козни ни против начальства, ни против подчиненных, никогда не вмешивался в служебные склоки. Словно для того, чтобы скрыть свои мысли, Филдс сказал с подчеркнутым дружелюбием:
— Они будут довольно глупо выглядеть, Стюарт, если и вас причислят к безмозглым силачам.
— Чем черт не шутит, может, у меня и есть что-то в голове, — сухо ответил Браммел.
— Может, и есть, — в тон ему поддакнул Филдс.
Браммел, который обычно подозревал всех и вся, ни на секунду не усомнился в искренности Филдса. Он продолжал разговаривать со своей обычной фамильярностью.
— Не надо слишком серьезно относиться к этой кампании против нас, Фрэнк. Лучше всего их просто игнорировать. Тогда они нас станут расхваливать на все лады. Беттери напишет милую статейку о вас. Этакий дружеский очерк о деятельности старшего инспектора.
— Боюсь, что этого не случится. Слишком далеко зашло.
Браммел поглядел на него: неужели он так наивен? Впрочем, все может быть. Возможно, именно этой своей честной простотой Филдс ему и нравился, насколько Браммелу вообще мог кто-нибудь нравиться.
— Владельцы газет не лучше политиканов, Фрэнк, — сказал он. — Тоже стараются побольше денежек добыть, — по губам его скользнула улыбка. — Так же как и все мы.
Филдс не улыбнулся. Вот этот цинизм и заставлял его сомневаться в Браммеле.
Они закончили осмотр крыльца и вернулись в холл. Там их встретил сыщик Хэгерти, который только что вышел из спальни убитой. Хмурый, немного сутулый, он шел осторожным кошачьим шагом. Говорил он с предельной точностью. С туалетного столика все сброшено, много признаков того, что в спальне происходила борьба. Повсюду пятна крови, у изголовья дивана большая лужа крови. Похоже, какой-то грабитель проник в дом и убил ее. Филдс, чуть наклонив голову, жадно ловил каждое его слово. Он явно оживился.
— Пойдемте-ка посмотрим, Стюарт, — повернулся он к Браммелу.
— Это мы нашли в комнате, — сказал сыщик Хэгерти, протягивая Филдсу аккуратно перевязанную пачку писем.
Старший инспектор полез в верхний карман пиджака за очками. Вынув, наконец, футляр и надев очки, он бросил на письма быстрый, нетерпеливый взгляд и тут же засунул их в оттопыренный нагрудный карман, и без того набитый всякими бумагами и документами.
— Не думаю, чтобы они представляли какой-то интерес, — сказал он Браммелу.
Не заметив удивленного лица Браммела, Филдс направился к спальне, дверь в которую находилась в глубине холла. Браммел последовал за ним. Он удивлялся, почему Филдс не обратил никакого внимания на письма. Так непохоже на шефа — отмахнуться от того, что могло оказаться ключом к раскрытию преступления.
8
На широком черном диване с сиреневыми подушками лежала убитая женщина. Два полицейских фотографа делали снимки трупа, третий фотографировал опустошенный туалетный столик и опрокинутые старинные стулья. Возле него эксперты на коленях брали пробу с пятен крови на голубовато-сером ковре. За диваном, в гардеробной, которая напоминала большой стенной шкаф, сыщики разглядывали платья и белье покойной миссис Тайсон. У широкого окна, из которого видны были сад и улица, еще один сыщик осматривал фиолетовые бархатные портьеры — нет ли на них следов крови. В дверях, держа за уголки большой белый носовой платок, стоял сыщик Джо Макгарри — длинный, взлохмаченный молодой человек.
Филдс и Браммел вошли в комнату.
— Вот, подобрал возле двери, — сказал Макгарри, отдавая платок Филдсу.
Филдс и Браммел, осторожно ступая между опрокинутыми стульями и стараясь ничего не коснуться, прошли к гардеробной. На убитую они взглянули мельком, будто труп не имел никакого отношения к их пребыванию здесь.
Внутреннее убранство домика произвело на Браммела большое впечатление. С видом знатока он остановился пощупать бархатные портьеры.
На другом конце комнаты Филдс разговаривал с сыщиком Дином, опытным пожилым работником.