Соучастники
Шрифт:
— Как будто ты сам не знаешь, что они тебя сразу вышвырнут, — заметил Ллойд. — И ты приземлишься пятой точкой на асфальт.
— Плевать я на него хотел, — заявил Монтес. — А что делает старик?
— Смотрит свое любимое шоу «Колесо Фортуны». Он просит тебя купить несколько пачек «Вирджинии Слим 120» — знаешь, таких длинных. Вечером будет его цыпочка.
— Постой, — перебил его Монтес. Фары встречных машин слепили глаза. Поняв, что снизил скорость, он нажал на газ. Конечно, Ллойд ошибся, и немудрено — он стареет. — Ты перепутал! Она должна была приехать вчера. Я
— Поэтому она приедет сегодня, — терпеливо пояснил Ллойд.
— Старик не сказал мне ни слова о ее приходе.
— А вот мне сказал, и я тебе передаю. Так что купи по дороге эти проклятые сигареты, — повторил Ллойд и повесил трубку.
Монтес убрал мобильник и достал из внутреннего кармана костюма другой, простенький. Он пользовался этим аппаратом, когда звонил сам. Номер он набил большим пальцем. Знакомый женский голос произнес:
— Алло.
— Можно мне поговорить с Карлом? — осведомился он.
Женщина ответила, что его нет дома. Тогда Монтес спросил, где он и когда придет. Его собеседница сказала:
— Кто знает, где шляется этот недоумок? — Она добавила: — Больше сюда не звоните, — и повесила трубку.
— Вот блин, — выругался Монтес и свернул налево из правого ряда под рев клаксонов и визг тормозов тех, кто ехал прямо. На полной скорости он въехал на Ирокез-авеню, промчался по площади с круговым движением и затормозил у входа.
Своим ключом Монтес отпер дверь георгианского особняка, построенного восемьдесят лет назад. Он очутился во мраке, среди старой мебели, тяжелых комодов, столов и стульев, на которых никто никогда не сидел, и старых картин — пейзажей с лесом и океаном; свет пробивается сквозь деревья и облака — на них ничего не происходит. Вряд ли картины будут висеть здесь через год или два. Как только старик отбросит коньки, весь этот хлам вывезут на помойку. Недавно мистер Парадиз жаловался: никто из его детей не желает жить в Детройте. Им нравятся пригороды — Уэст-Блумфилд и Фармингтон-Хиллс. А значит, он оставит дом человеку, всю жизнь прожившему в «городе» и способному оценить его дар. Старик поступит справедливо и не кривя душой, он вознаградит Монтеса за десять лет преданной службы. Да какая там служба — сплошное лизание зада.
Однако в последний месяц все изменилось.
Монтес объяснял старику, как можно превратить его кабинет в увеселительный центр. Встроенная в стену плазменная панель, рядом — музыкальный центр последней модели, в общем, хай-тек в полном наборе. А мистер Парадиз отвечает:
— Я понял твою игру, Монтес. — Надо признать, голова у него неплохо работает. — Ты хочешь, чтобы я заранее купил тебе аппаратуру.
И вдруг хозяин ударил его под дых:
— Монтес, я передумал и не оставлю тебе дом. — Говорил так, будто ему жаль, но, судя по интонациям, ни о чем он не жалел. — Я знаю, что обещал тебе… — Однако теперь его внучка Аллегра, замужняя дочь Тони-младшего, решила перевезти своих детей в город, она считает, что жизнь в городе бодрит. И здесь им будет лучше, чем в Гросс-Пойнт. — Ты же понимаешь, когда дело касается семьи… — пояснил старик.
Монтес понял, что ему нужно сделать, пожал плечами и печально улыбнулся хозяину:
— Где уже мне соперничать с маленькой Аллегрой. — Ведь ясно, эта стерва получит все, что хочет. — Я понимаю ее желание жить «в городе», хотя тут кругом сплошной криминал, который бодрит куда сильнее, чем Гросс-Пойнт.
— Ставлю десять к одному, — заявил старик, — Аллегра продаст особняк, еще не успев в него переехать. Мне известно, что ее муж Джон не прочь перебраться в Калифорнию и делать там вино.
Вот дерьмо! Очередной удар в живот, прямо по кишкам. Монтес с трудом заставил себя пожать плечами и растянуть губы в улыбке, догадываясь, что старик предложит ему что-нибудь взамен. Так оно и случилось.
— Ты получишь чек — как бы премию от компании, — проговорил мистер Парадиз. — Тогда ты не будешь упомянут в завещании, и не будет никаких осложнений.
Монтес был больше не в силах скрывать свои чувства. Он уставился на старика, как случалось уже не раз в тот последний месяц. Уставился и спросил:
— Мистер Парадиз, неужели вы верите, что ваш сын мне хоть что-нибудь даст?
Но старику было наплевать. Он твердил:
— Если я велю сыну передать тебе кое-что, вы все получите, мистер.
Его серьезный тон и это проклятое слово «мистер» означали, что разговор окончен. Но Монтес твердо решил докопаться до сути. И он задал старику новый вопрос:
— Но когда вас не станет, как же вы сумеете убедить Тони-младшего исполнить ваши пожелания? — Он помолчал и добавил: — Если он и теперь на них плюет?
Он все испортил. Мистер Парадиз ему ничего не ответил. Он подошел к своему огромному мягкому креслу и уселся перед старым телевизором, словно еще один предмет мебели в гостиной.
Здесь он теперь и находился.
К старости мистер Парадиз усох и сморщился, став совсем хрупким. Если аккуратно причесать его седые волосы, как раз хватит, чтобы прикрыть череп. Он досматривал «Колесо Фортуны». Пэт Сежак и Ванна Уайт из кожи вон лезли, желая затянуть разговор в эти оставшиеся секунды.
— Ванна ему не слишком помогает, — заметил старик. — Она ждет не дождется, когда сможет сказать «до свидания» и махнуть на прощание рукой. Вот с чем она неплохо справляется.
На хозяине был утепленный спортивный костюм — темно-синий с желтыми кантами. Он поглядел на Монтеса, вошедшего в комнату, и вновь вернулся к Пэту и Ванне.
— Хлоя придет сегодня вечером? — поинтересовался Монтес.
— Да… ты купил сигареты?
— Еще нет. Вы хотите, чтобы я ее привез?
— Ты же всегда это делаешь!
Монтес мог бы возразить: нет, не всегда, но не хотел обострять отношения. И ограничился вопросом:
— Когда ее доставить?
— К половине десятого.
Монтес подождал минуту-другую.
— Знаете, я и понятия не имел, что она сегодня явится.
Но старик уже смотрел тупую рекламу. Он напомнил Монтесу:
— Не забудь о сигаретах.
— Да разве я о чем-нибудь забываю, мистер Парадиз?
Старик пристально посмотрел на него и сказал: