Совенок. Вода и пламя. Шестая часть
Шрифт:
— Она? — испуганно выдохнул.
Скепсис во взгляде брата сменился раздражением.
— Да, кто же его знает, — дернул плечами Харт. — Кайлеса спрашивать бесполезно. Только щурится и улыбается, гад. Даже рудниками больше не напугать, не верит. А я предупреждал, что мы даем ему слишком много свободы. Кто-нибудь думал о контроле над новоиспеченным ректором? Нет. А потом будем плакать, да пепел собирать.
— Фильярг в курсе? — глухо уточнил Арвэл, пытаясь призвать лихорадочно скачущие в голове мысли к порядку.
— Нет,
Арвэл ошалело моргнул, понимая, сколь многое он упустил, слишком часто отсутствуя дома.
— Но почему… — не договорил, осекся, но брат понял и без слов.
— Чтобы осознал, твои проблемы — не самые большие на свете. Ты сам, если захочешь, можешь их решить, а вот когда у тебя есть право лишь наблюдать, да переживать за того, кто недавно ходить научился… — и Харт опустил голову, вспоминая о своей «проблеме», ну и счастье, конечно. Сколько всего еще впереди: первый проблеск и первый всплеск, первый ритуал и первый экзамен…
Они помолчали. Харт, раздраженно постукивая по столу. Арвэл нервно разглаживая и без того безукоризненную ткань на брюках.
— Речь ведь о дочери ассары, они смирятся, — неуверенно предположил Арвэл. — Какой спрос с чужачки? Да и шакринарцев будет чем удивить… А то они уверены, вода — их личная вотчина. А тут у нас… Хотя я не берусь предсказать их реакцию, — он задумчиво потер подбородок.
— Плохо, — Харт перестал выстукивать ритм и осуждающе посмотрел на младшего. — Должен уже предсказывать подобные вещи. Помнится, у тебя хорошо получались ответы женихам Майры. Значит, и на брачные предложения Ольги отвечать тоже тебе.
— За что?! — уязвленно подскочил на стуле Арвэл.
Харт даже отвечать не стал, мол, если не дурак — сам догадаешься, а если дурак… то и ответ не нужен.
— Ладно, будут тебе кондитеры, порадуем императора заморскими сладостями, а то сидим по разные стороны океана и гадости друг о друге сочиняем. Пусть шакринарцы знают, что у нас не только огонь хорошо получается.
Арвэл одобрительно кивнул. Отличный план. Дружить с остальными странами, это, конечно, хорошо, но игнорировать самую большую на материке страну вряд ли долго получится.
— Как думаешь, что может означать черный цвет? — спросил Харт внезапно.
Арвэл задумался.
— Первое, что приходит в голову — ночь и преступный мир, хотя для некоторых народов черный означает плодородие, брак между мужчиной и женщиной, власть правителя. Черный еще используют, как олицетворение вечности пути души. Маги земли любят носить черные одежды. Ну и последнее, это цвет траура и смерти, — перечислил Арвэл, вспоминая все то, что ему довелось услышать и узнать за время путешествий.
— Слишком велик разброс, — остался недоволен его ответом Харт, — от жизни до смерти. Гадать можно до бесконечности…
— Какие-то проблемы? — напрягся Арвэл, в мыслях рисуя дочь Четвертого, поливающую
— Надеюсь, что нет. Но для тебя на лето будет дополнительное задание, если еще не передумал ехать с инспекцией? — хитрый прищур брата дал понять Арвэлу, что тот в курсе истинных мотивов рвения младшего, однако не возражает.
— Нет, конечно, — поднялся Пятый.
— Тогда, да пребудет с тобой милость Девятиликого, брат.
— И с тобой.
Командир Ашиньского военного сектора империи Шакри-нару полковник Хармир Логр стоял на высокой дюне, устремив тяжелый взгляд в безмятежную синеву Туманного моря. Миром и спокойствием дышало море, над мелкими, с пенными прическами волнами носились с криками птицы, шуршал бело-желтый песок, стекая с дюны. Ветер трепал волосы, норовя стащить фуражку с головы. Голубое небо было покрыто белоснежными, взбитыми в пышные шапки облаками. И от этого прекрасного равнодушия у мужчины мурашки бежали по коже.
Ашиньский район считался приграничным — восточный край Первозданной империи. Вполне себе спокойный, из соседей лишь нищие рыбацкие поселения, да пустынные острова, на которых изредка обустраивал себе лагерь всякий сброд, пока суровые зимние штормы не выгоняли их с облюбованных мест. До вечно проблемной Такии было далековато на юг, так что местное население долгие годы наслаждалось мирной жизнью.
— Господин полковник! Господин полковник!
Хармир поморщился. Истошные вопли помощника резанули слух, но что делать, если даже у взрослых мужиков от увиденного не выдерживали нервы.
— Говори, — бросил он, не оборачиваясь. Мирная картина с покачивающейся на волнах лодках удерживала его взгляд и нырять в страшную реальность не хотелось.
— Мы проверили деревню. Все, как прошлые оба раза. Никого.
Хармир стиснул до боли зубы. А он так надеялся хоть на одного свидетеля…
— Гляну сам, — полковник резко повернулся, зашагал вниз с прибрежной дюны, по щиколотку проваливаясь сапогами в песок.
Первыми его встретили дощатые щелистые сараи, в которых вялили рыбу и хранили в период штормов лодки. Здесь же сушили сети. Подвешенные между сараями, они напоминали гигантскую паутину, блестя на солнце застрявшими чешуйками рыбы.
Дальше вымощенная камнем дорожка от моря привела его к домам.
Деревня была крупной, дома зажиточны, сложены из камня, некоторые в два этажа. Здесь были трактир, пара лавок, церковь Девятиликого. Даже фонтан присутствовал на небольшой площади с традиционной фигурой Матери-воды. Обнаженной, она танцевала между струй, протягивая вверх руки.