Совершенная мечта
Шрифт:
Мама бросила на меня несмелый взгляд, потом снова перевела его на моего жениха. Пусть он и считает себя мужем, я с этим не согласна. Свадьбы у нас не было, значит, и брак не совсем настоящий.
— Давно вы меня нашли?
— Три года назад.
— Ты заберешь меня?
Я чуть зубами не заскрипела. Они меня не слышат или не видят? С кем я тут разговариваю? Я здесь, вероятно, вместо мебели? Резко отодвинула от себя чашку с нетронутым кофе и поднялась.
— Виктория, — Пашка наконец соизволил обратить на меня внимание, — присядь, пожалуйста.
— Зачем? —
Теперь и мать удостоила меня взглядом.
— Вика, девочка моя, — как-то устало произнесла она, — это не то, что ты думаешь.
— Ага, я так и поняла, что не то, — ведь ясно же, что они знают друг друга. Возможно, знакомство заочное, но все же… Неспроста же она интересуется, заберет ли ее Пашка? И что это за язык такой? Я всегда считала, что у Вероники в голове хватает места только на то, чтобы запомнить адреса, где проходят очередные распродажи и тому подобное, а тут иностранный язык. А может, она вообще не русская, как я всегда считала, а… а кто?
— Я понимаю, что виновата перед тобой, — Вероника на секунду запнулась, а потом уже увереннее продолжила, — очень виновата.
— Раньше ты так не считала, — невесело усмехнулась я. — Как ты там говорила, что если появляется Он, то уже ни о чем больше думать не можешь. О дочери в том числе. Ну, как-то так. Так кто тебе сейчас мешает? Ты уже положила глаз на очередного претендента, давай, продолжай соблазнять его.
— Не буду, — упрямо выпятила подбородок мать, — и ты прекрасно понимаешь, почему.
Снова-здорово! Одни загадки кругом!
— А что, по-твоему, я должна понять? Что у тебя совесть неожиданно проснулась, или ты вдруг разучилась флиртовать?
— Он — твой муж, — изумленно глянула мама, как будто я глупость какую-то сморозила.
— И что с того? — в свою очередь удивилась я, — разве тебя останавливало когда-нибудь то, что заинтересовавший тебя мужчина состоит в браке?
— Только не тогда, когда он нашел свою избранную, — я проследила за тоскливым взглядом, направленным на изумрудно-серебряную вязь на моем запястье. — Тогда соблазнять бесполезно.
Я просто в шоке! Где-то в глубине души я примерно несколько секунд надеялась, что она и в самом деле повинилась, осознала, как меня обидела и исправилась. Но меня тут же макнули личиком в нечто весьма дурно пахнущее: ничего она не осознала и не раскаялась, просто не на того мужика напала. Поняла, что с Павлом у нее ничего не выйдет, вот и сдала назад, а я-то, дурочка, уши развесила.
Я часто заморгала, пытаясь не допустить, чтобы мои расстроенные чувства пролились слезами. Получилось не очень. И вот уже одна предательская капля, оставляя влажный след, скользнула по моей щеке.
Я быстро отвернулась от столика и молча направилась в туалетную комнату.
— Дорогая, — негромко окликнул Павел.
— Я сейчас, — приостановилась, не оглядываясь, так как лицо уже было мокрое от слез. Как же мне обидно! Будь она мне никто — другое дело, но она же моя мать! Как она может?
— Ты испортила нам ужин, Веридэ, — донесся из-за спины тихий сердитый голос, — и испортила настроение моей суженой. Прибить тебя мало.
Я, так и не обернувшись, пошла дальше.
Обидно. Пока я пересекала зал по направлению к коридору, ведущему к туалетной комнате, в голове билась одна только мысль: обидно. А почему? Будто бы от матери можно чего-либо другого ожидать. Для нее флиртовать, влюблять в себя мужчин, сводить их с ума — это и значит — жить. Мне это давным-давно известно. И все же… обидно!
Все, я не хочу больше с ней видеться, разговаривать, да просто здороваться, и то не хочу. Не хочу знать, с кем она и где бывает. Не хочу слышать об очередных победах на любовном фронте и быть в курсе, сколько мужиков она увела из семьи.
Но! Как нечаянно выяснилось, в ее жизни существуют некие тайны. Их я знать должна. Хотя бы те, что непосредственно касаются меня.
"Веридэ" — это обращение к женщине на неизвестном мне языке? Или, возможно, это имя моей матери? Я сейчас вообще ни в чем не уверена. Привычный мне мир рушился. Все понятное и известное с самого детства вдруг перестало быть таковым.
Черт! Я жила в мире, полном лжи и притворства, столько лет и даже не подозревала об этом!
Какое же, оказывается, неприятное ощущение, когда вдруг выясняется, что тебя выставили полной дурой на всеобщее обозрение… И не важно, что окружающие об этом ни сном ни духом, главное, что об этом знаю я.
И еще одна догадка тяжестью легла на грудь. Не давало мне покоя внезапное дело, которое возникло у папы, и его отъезд. И почему отец так рьяно настаивал на нашем с Павлом браке? Неужели они с моим женихом сговорились? А может, Пашка наплел моему родителю с три короба про любовь неземную, после того как его приглашения куда-нибудь сходить погулять я неизменно отвергала?
Павел злился, а пару раз мы даже неслабо поругались, что не мешало высокомерному блондину приглашать меня вновь и вновь, если мы вдруг случайно встречались в одной компании. Вероятно, уязвленное самолюбие заставляло его так поступать.
А потом и в брак обманом завлек. Да и еще все эти странности типа не снимающегося кольца, испарившегося браслета, меняющие свой цвет глаза, ну и еще кое-что по мелочи…
Но сегодня я узнаю все, что мне нужно знать! Вот только слегка приведу в порядок растрепанные чувства, проверю боевую раскраску и заставлю всех все мне рассказать!
В таком боевом настрое на всех парусах и свернула в коридор.
Ой! На всем ходу влепилась в чью-то твердую широкую грудь. От неожиданности чуть не свалилась. Наверное, так и случилось бы, если бы обладатель каменной груди, не обращая внимания на то, что я выбила у него из рук барсетку, отлетевшую метра на полтора, не поддержал меня за плечи.
— Извините, — скоренько выкрутилась из почти интимных объятий и метнулась за барсеткой. — Возьмите, — протянула сумку и только теперь подняла глаза на лицо мужчины. Ну и экземпляр!