Совершенный
Шрифт:
Но люди здесь всё же жили и сейчас. Держась за тело древнего города, они пользовались жалкими остатками былого богатства. Собирали плоды и коренья, охотились на заново расплодившихся животных, а некоторые даже возделывали землю! В основном, правда, последним занимались чужаки-южане, но и потомки феместианцев были не против заняться чем-нибудь подобным. Вот только не получалось особо — не было ни нужных знаний, ни сил для охраны полей. Вот и обходились дикари в лучшем случае огородами при родных селениях.
Всё это и стало причиной нависшей над ними теперь угрозы голода. Когда крупные животные покинули предместья города, то и сам рацион, и размеры порций
Впрочем, несмотря на то, что Кричащие камни продолжали жить гораздо сытнее прочих дикарей, счастливым для них это время назвать тоже не получалось. То исчезнет очередная группа охотников, что случалось всё чаще благодаря сложностям охоты в открытой степи, то соседи нападут, вновь решив поживиться за счёт «краевых». Потери, потери, потери… Выжившим было всё тяжелее. Истощённые матери племени, избранные для заботы за всеми детьми, старательно успокаивали малышей. Всё ради того, чтобы дети не тратили зазря силы, урезая тем самым паёк для взрослых соплеменников. Остальные женщины в компании выживших воинов уходили всё дальше в степи, чтобы собирать оставшиеся ещё дары природы. Изредка им попадались и партии охотников, вынужденных практически поселиться вне дома — всё для того, чтобы добывать больше такой необходимой для остальных дичи.
Люди истощались. Люди печалились. Дети всё дольше не видели родителей… И всё большему числу малышей более не суждено будет увидеть одного или даже обоих из них.
Вождь и старейшины, переведшие племя на тропу жёсткой экономии, ждали. И истово молились, чтобы всё же не пришлось задействовать невеликие запасы пищи. Поскольку это бы означало гарантированный конец племени при любом внешней конфликте. Ведь без запасов пищи мужчины, взяв в руки оружие для защиты дома, обрекали себя и всех остальных на голодную смерть.
Печаль окутала этих людей. Печаль, но ещё не безнадёга. Голод — угроза понятная и страшная, но не впервой Кричащим камням проходить через такие испытания. Они обязательно выживут. Пусть и горькой ценой.
Но этот рассвет принёс не только лишь тоску и усталость. К измученным людям приближалось кое-что ещё.
По просторной дороге, бывшей когда-то широким городским шоссе, двигалась высокая фигура. Даже очень высокая! Дозорным она сперва даже показалось этакой башней, неспешно надвигающейся на редкую цепь взволнованных людей. И лишь только приблизившись она обратилась огромным человеком, с видом верховного вождя восседающем на гигантском монстре.
Оскал его зубов будоражил кровь и заставлял трястись поджилки, а пронзительный взгляд оголял потаённые страхи в душе каждого… Ну и монстр был не менее страшен, это верно. Но гигантский зверь, каким бы он ни был — явление понятное, в особенности для племени охотников. А вот гигантский человек — это уже совершенно другой разговор.
Что дикие, что южане редко достигали ста восьмидесяти сантиметров роста, и поэтому практически двух с половиной метровый амбал казался им если не чем-то в духе эллинистических титанов, то каким-нибудь полубогом уж точно. С таким и поговорить не зазорно, пусть и страшновато немного.
В этой ситуации размер явно имел значение.
— Я — Приномат, государь настоящего и властитель вашего будущего! — удивительно приятный голос чужака разошёлся над людьми. После чего гигант,
Он оказался красив. Это было понятно ещё по солнечно-золотому цвету его волос и ярчайшей синеве глаз, однако вместе с чувственными губами и волевым подбородком картина приобрела какую-то страшно привлекательную завершённость. Это отметили даже воины, застывшие на стене из мусора, что преграждала путь к нутру лагеря.
Женственная часть племени, конечно, могла бы сказать куда больше о лике прекрасного чужака. Однако их на стене либо не было в преддверии возможно грядущего боя, либо они являлись воинами, что в каком-то смысле было даже хуже. Ведь настоящему воину нельзя искать и восхвалять красоту, поскольку от этого может пострадать их эффективность.
Всего этого чужак пока не знал. Как и не знал он того, что всей разыгранной сценой поставил в тупик руку вождя, что руководил здешним сегментом обороны. Вместе с подкреплением он только и успел прибыть к стене, после чего тут же услышал странную фразу ещё более странного чужеземца. А потом и увидел его воочию, что нанесло добивающий удар по достаточно примитивной дикарской психике.
Нет, в каких-то богов Кричащие камни, конечно, верили. Как же им не верить, когда вокруг то и дело происходит столько всего странного, непонятного и явно божественно-магического? Но к пришедшему в гости то ли богу, то ли как минимум вестнику оного никто не был готов. Абсолютно. Да и что теперь делать со странным чужеземцем оказалось совершено непонятно.
А то, что перед ними находится нечто сверхъестественное, было ясно без всяких слов. Даже акцент так явно не говорил об этом, как внешний вид незваного гостя. Необычная одежда, чем-то напоминающая одновременно и дикарский крой, и крепкую ткань южан. Подозрительно знакомый зверь, о котором практически каждый из соплеменников пытался припомнить что-то полузабытое, а теперь наглой мошкой жужжащее на границе сознания. Непонятные речи, заставляющие гадать о психическом здоровье визитёра… Но главное — лицо. Слишком правильное. Слишком красивое. Слишком се-ме-трич-но-е! Так просто не бывает — никто из племени никогда не видел таких правильных, удивительно гармоничных черт.
И не могли увидеть. После Генетических войн, после Вторжения, после ядерного апокалипсиса и последовавших за ним катаклизмов генетика человечества оказалась в значительной мере испорчена. Потом пусть и не до конца, но вылечена. Потом ещё раз испорчена. А потом снова частично вылечена. И цикл этот повторялся ещё не раз. Люди жили, люди размножались и они же всё меньше болели. Просто потому, что носители генетических дефектов и предрасположенностей к заболеваниям банально не выживали, а с остальными работали те силы, что уже успели отметиться в удивительной приспосабливаемости биогенетов. Генетический фонд портился и очищался всё снова, и снова, и снова… Но никогда «после» не соответствовало «до». Следы — они оставались.
Следы… Сначала в генетике накапливался ни на что не влияющий мусор. Потом издевательству подвергся внешний вид, как не критически важный для выживания. А потом дошло дело и до геномов, с одной стороны, критически важных для уже модифицированного человеческого организма, а с другой — в том числе влияющих и на внешний вид оного организма.
Понятное дело, краше от этого люди не стали. А совсем даже наоборот. Однако что в те лихие времена, что сейчас людям не было дела до красоты. Изменились условия успешности.