Совершенствование духовно-нравственного воспитания в системе дополнительного образования. Учебное пособие
Шрифт:
В то же время, как считает И. Ильин, «акт и содержание относятся к различным религиозным планам; они подлежат различным категориям; имеют свои особые законы и особое значение в религиозном строительстве» [1, с. 201]. Акт является событием душевной жизни, особым психическим состоянием, которое может быть «классическим» для той или иной религии. Он включает в себя следующие психические функции: 1) пассивный аффект или активную эмоцию; 2) воображение (чувственное, нечувственное, творческое и т. д.; 3) мышление (образное, необразное, формальное, созерцающее, дискурсивное, интуитивное и др.); 4) волю (пассивную, активную, мыслящую, созерцающую, «сердечно-совестную или черствую, аморальную»); 5) различные чувственные ощущения (зрение, слух, обоняние и далее); 6)
И здесь И. Ильин делает, на наш взгляд, чрезвычайно важное примечание, имеющее определяющее значение для дальнейшего развития наук о человеке и практики духовного воспитания: «К сожалению, проникновенная и точная описательная психология, включающая в себя как корни инстинктивности, так и верхи духа, – есть дело будущего. Ученые психологи обладают часто элементарной психикой, малой духовностью и наблюдательным верхоглядством; их обычно интересует экспериментальная психофизиология, а свое первое и основное дело – дескрипцию и классификацию душевной жизни они предоставляют обычно наблюдательности художников. Само собой разумеется, что самая зоркая и неутомимая дескриптивная психология никогда не будет притязать на исчерпание материала» [1, с. 202].
Возможную объективацию и презентацию индивидуального духовного опыта и его содержания для наблюдений, анализа и изучений И. Ильин подтверждает соответствующими характеристиками: если это содержание есть результат любви, то об этом наглядно свидетельствуют соответствующие сердечные переживания, доступные для описаний и наблюдений; воображаемое в религиозном содержании выражается через соответствующие акты воображения, которые так же могут быть зафиксированы и описаны. То же самое можно отнести к религиозным образам, мышлению, вербальным выражениям религиозности через художественное их отображение (например, иконы), воле через поведенческую активность и т. п.
Если религиозный акт выражает «то, как человек верует», то религиозное содержание есть «то, во что человек верует» [1, с. 203]. Разнообразие этих актов и содержаний, а также их сочетаний определяют специфику той или иной религиозности, индивидуальный духовный опыт. Основные религиозные кризисы, как утверждает И. Ильин, происходят из-за возникающих несоответствий религиозных содержаний и их религиозных актов. Последние могут устареть – или, наоборот, «обогнать» устаревшее содержание. В качестве характерного примера можно привести возникновение протестантизма. Другой пример – появление различных сект, вводящих свои собственные религиозные акты по отношению к традиционному содержанию, которое также неизбежно затем меняется.
С другой стороны, отрыв содержания веры от ее религиозных актов делает эту веру отвлеченной, дедуктивной конструкцией, больше интересующую ученых богословов, чем самих верующих. Превращаясь в отвлеченную доктрину, такая вера теряет свою жизненную силу, сам же религиозный акт, по выражению И. Ильина, «высыхает».
Данное обобщение философа не потеряло своей актуальности для современной религиозной и духовной жизни. Отмеченный Ильиным встречаемый разрыв между актом и содержанием веры проявляется в распространенности «обрядоверия» вместо реальной религиозности, в попытках «умственного» постижения религиозной культуры без соответствующих актов веры в религоведении, в духовном воспитании образовательных учреждений; в кризисе обрядово-праздничной культуры в целом ввиду отрыва ее от реального духовного содержания (например, «оказененные» официозным пафосом светские праздники). Само содержание религиозного опыта, как утверждает И. Ильин, должно иметь монотеистическую природу, чтобы не впасть в языческий политеизм, привязанный преимущественно к чувственному опыту. Восприятие «Единого» и «Совершенного», таким образом, позволяет сохранить внеземной опыт духовных переживаний и восприятий независимо от человеческих зависимостей и несовершенств.
Одной из сложнейших проблем является выделяемая И. Ильиным непосредственность религиозного опыта. Несмотря
Этот вариант ущербности религиозной жизни имеет более широкое значение для всей практики духовного воспитания. Он возникает, по наблюдениям Ильина, в результате авторитарного подавления воли и свободы верующих служителями культа, – жречеством, священством, не предоставляющим никакой свободы выбора и самостоятельности верующим в их духовной жизни. Вольно или невольно эти «авторитеты» узурпируют, таким образом, право быть олицетворением Божиим, отчего их указания и мнения должны быть безоговорочно приняты и исполнены.
Постоянно воспроизводимое различными средствами (начиная от СМИ, кончая сферой образования) «обожествление» тех или иных политических лидеров, «отцов нации», «медийных фигур» также обычно является средством духовного порабощения и деморализации населения, по сути реализующее тот же механизм лишения мирян (либо электората) их непосредственного опыта духовного поиска и возрастания. В церковной жизни это происходит, если церковь как социальный институт погрязает в борьбе за власть и земных компромиссах. Тогда, по мнению И. Ильина, она теряет волю к Совершенству, превращает нравственную добродетель в общественную мораль, трансформируя последнюю в «аптеку прощения»; стремление к совершенству превращает в страх перед грехом; любовь заменяет благотворительностью в пропагандистских целях, «неискренно-сентиментальной фразеологией».
Для сохранения и укрепления искренности в религиозной вере И. Ильин рекомендует в качестве главного средства искреннюю же молитву, а также избирательность в человеческих взаимодействиях и общении. Здесь им предлагается закон «минимального сочетания», суть которого заключается в прямой зависимости глубины и продуктивности от уменьшения числа взаимодействующих и общающихся. Соответственно этому в сочетании «с глазу на глаз», вдвоем, люди могут достигать той необходимой искренности, которой труднее достичь в присутствии «третьего лица». Не надо при этом торопиться вводить новые лица в общение «лицом к лицу» – «целесообразно и продуктивно вводить в общение новые лица только тогда, когда культура минимального сочетания дала свои плоды и закрепила – как взаимное восприятие, так и высокий уровень общения» [1, с. 236–237].
Сформулированный И. Ильиным закон «минимального сочетания» имеет фундаментальное значение для духовного воспитания и носит универсальный характер. В современных обществах, особенно западноевропейского типа, наблюдается очевидный дефицит неформального межличностного общения, не связанного с теми или иными прагматическими интересами (деловыми, финансовыми, политическими и т. п.). Это во многом обусловлено господствующим нормативом социального поведения, основанного на демонстрации «личины», «маски», но не на выражении реального человеческого содержания, «лица». В системе рыночных отношений, господствующих в западной культуре, между людьми неизбежно возникает дистанция «продавца» и «покупателя», преодолеть которую бывает практически невозможно из-за стремления получить взаимодействующими сторонами максимальную выгоду от соответствующего использования друг друга. Очевидно, что при такой системе отношений минимизируются возможности для проявления искренних отношений, любви, дружбы, взаимной симпатии. Тем самым общество само лишает себя того эмоционального опыта, «воспитания чувств», которые необходимы для развития в человеке стремления к искреннему, нелицемерному проявлению чувств и переживаний.