Совет Аррата Безымянный странник
Шрифт:
Постскриптум. Надеюсь, ваша голова прошла!»
К чему было так стараться и писать, словно он в другом веке родился? Да еще и детей подсылать, чтобы те передали письмо. Все так загадочно и одновременно опасно. Боже, пожалуйста, пускай он окажется вменяемым и вполне себе здоровым парнем, иначе я трачу свое время на то, чтобы слушать психопата, а это сильно может повлиять на меня, с моей-то психикой.
Раздобыв резиновые сапоги у хозяина квартиры, я оделся как можно скромней и проще, чтобы не было жалко замарать одежду. Выйдя по лестнице на улицу, я свернул за угол и пошел в сторону северной дороги, что ведет из этого города. Какого было мое удивление, когда на окраине я встретил незнакомца. Но поразило меня иное. Он был одет в костюм и белую
– Я вот не совсем понял, мы идем прогуливаться или на чей-то праздник, что ты так вырядился? – рассмеялся я.
– Нет, сэр. Просто тут все зависит от вашего мироощущения. Для меня каждый летний дождь, особенно если его не было давно, сродни празднику или дню рождения. Поэтому стараюсь выглядеть всегда при параде после дождя, – парень медленно пошел по дороге, и я – вслед за ним, стараясь не отставать.
Путь оказался длинным, но, несмотря на дождь, шедший почти полдня, идти было не проблематично. И в доказательство моих слов могу сказать, что брюки моего собеседника были абсолютно чистыми. Это, наверное, больше похоже на магию, просто отталкивающую грязь от него. Но, увы, такой магии не существует, к сожалению…
– Кстати, я начал делать первые наброски для своей книги, а еще…
– А я слышал от милых старушек, что из вашего окна шел дым. Вы там, случайно, не свои книги сжигали, сэр? – теперь он смеялся надо мной. – Сэр, дым из вашего окна уже обсудило полгородка, а возмущение старушки Луизы Боун, живущей напротив вас, ввергает в ужас. Она оказалась так взволнована и напугана дымом, что собрала все свои документы и вещи и прибежала к пожарной каланче, просидев там около трех часов под дождем. В этом городе невероятно опасно нарушать порядок и делать подобные вещи, сэр, будьте осторожны, а то эти престарелые вас за решетку могут упрятать. Все эти мысли наводят меня на вопрос, как же в древности жили без стариков? Не понимаю…
Мы шли около часа и смеялись. Впервые мы говорили о чем-то отдаленном и светлом, что делало нашу дорогу легкой и беззаботной. Мой собеседник оказался невероятно спокойным, веселым и умиротворенным. Хотя когда дул ветер, его дыхание замирало на мгновение, он останавливался, а через время продолжал идти вперед.
– В начале этого лета мне довелось ехать автостопом до городка «…». Так вот и познакомился с Марией. Я много видел сильных и волевых девушек, но эта поразила больше прочих. Только, сэр, не пугайтесь: она была вовсе не такой, как Элис, это совсем другая история о совсем других проблемах. Когда я «голосовал» на дороге, около меня остановилась розовая девчачья машина. Из окна показалось ее лицо, производившее неизгладимое впечатление. Алые губы, розовые милейшие щечки, невинная улыбка и волосы персикового цвета. Ее шею прикрывал шелковый платочек, а глаза скрывались под очками в форме «бабочки». И это светлейшее и милейшее создание закричало на меня: «Ну, ***, ты можешь пошевелить ногами и, наконец, сесть в эту *** машину?!» Не знаю, но моя челюсть тогда знатно отвисла, я могу быть в этом прям уверен.
Это чудесное создание оказалось не таким чудесным, как мне показалось. Около суток я лишь пытался понять, ругается она на меня или это просто манера ее разговора. Это происходило из-за того, что возмущение в ее голосе было постоянным, брани так много, что я просто не знал, как себя вести. Поэтому старался говорить по минимуму и всегда ей улыбался. По дороге мы заехали поужинать в одну второсортную придорожную кафешку. Хотя по тому контингенту, что там обитал, я бы назвал это заведение придорожным баром для дальнобойщиков, нежели кафе. Вроде бы мы спокойно поели, даже посмеялись, что уже странно, а после она пошла играть с байкерами и дальнобойщиками в игру – кто дальше харкнет. Мне от самого слова уже не по себе, а когда в такое играет еще и девушка, так совсем некомфортно.
Вот представьте себе, сэр, девушку: рост метр шестьдесят, персиковые волосы, алые губки, розовые щечки, шелковый платок на шее, жакет в стиле Шанель, белая блузка и юбка с цветочным принтом. Стоит рядом с байкерами и дальнобойщиками и играет на деньги в плевки. Но это полбеды, ведь плевалась она жестче, чем все те мужики, что решили сыграть с этим «невинным» цветком. Ей удалось плюнуть на семь с половиной метров, если моя память, конечно, не подводит. И это был далеко не женский плевок, вовсе нет, сэр, это был смачный мужской харчок. А после своей победы она выругалась матом так, что даже посетители внутри замолчали на время, пока Мария не закончила. Все были в шоке, а я и подавно!..
А финалом всего этого шоу стала легкая летящая походка. Мария ярко и счастливо улыбалась всем, а все улыбались ей в ответ, кроме меня, конечно. Ведь я уже начинал понимать, что в ней живет настоящий мужик: здоровый, испорченный, грубый, способный переплюнуть любого другого мужика – во всех смыслах этой фразы, конечно. И вот, мы гнали ночью по трассе почти 120 км/ч, машина ревела, из-за чего я и проснулся. Мария ехала крайне агрессивно, а слезы то и дело падали на ее юбку. Она плакала. Впервые за все время я видел ее слабой беззащитной девушкой, а не тем, кем она мне казалась все это время. Я быстро пришел в себя после сна и стал вопрошающе на нее смотреть, боясь спросить, а она: «Ты не должен был увидеть меня такой слабой!»
И вот тут ее пробило. Она со всей силы дала по тормозам, и машина с диким свистом и скрипом остановилась. Мария припарковалась на обочине около дорожного знака, где было написано «трасса 25», и начала сильно и беспрестанно реветь. Плакала она почти целый час, после чего успокоилась и робко, испытывая дикое стеснение, сказала: «Почему, когда я веду себя, как должно вести себя девушке, одеваюсь правильно, крашусь, слежу за собой, улыбаюсь и припеваю, когда делаю всю женскую работу по дому, мужики просто вытирают об меня ноги, поливают грязью, воспринимают меня всего лишь как детородный орган? Я ведь вовсе не чья-то вещь, я живой человек, у меня тоже есть чувство гордости, и я, в конце концов, личность».
Мы выкурили с ней по сигарете, и она продолжила свой рассказ:
«Когда я родилась, мой отец был недоволен моей матерью, потому что она родила ему дочку, а не сына. Но это не остановило моего фанатично настроенного отца, решившего эту проблему по-своему. Он стал воспитывать меня как мальчика, а мать не могла и слова против этого сказать. Мой отец работал в полиции и был суровым и жестоким человеком. Он всегда подстригал меня под мальчика, учил драться и стрелять, а то время, что я проводила в участке, дало возможность изучить весь тот богатый лексикон, которым обладают задержанные и офицеры полиции. Парни в моем городе не смотрели на меня, хотя я привлекала извращенцев, творивших невиданный ужас в постели. Мой молодой человек бил меня, относился как к вещи, насиловал, а отцу было все равно. Он считал, что так и положено жить женщине и мужчине вместе. И вот настал день, когда мое терпение закончилось и я возродилась в новом свете даже для себя самой. Забрав все деньги у отца и взяв его револьвер, я прострелила ему ногу, плюнула в лицо и послала на ***. Но дальше было куда веселее. Держа на мушке своего парня-насильника, я прогнала его полностью голым по улицам, чтобы весь город увидел, какое он ничтожество. Мой любимый одолжил мне эту машину, которую я перекрасила в розовый цвет».
– Почему ее не разыскивали? Она все-таки совершила преступление.
– Не думаю, сэр, что это было кому-то на руку, ведь в том городке все знали об ужасе, в каком она жила. Опасно было ворошить прошлое, ведь тогда Мария бы полностью уничтожила своего отца и всех тех, кто вытер об нее ноги.
– Чем же все это закончилось? Где она сейчас?
– До самого утра я тогда ее успокаивал. Она впервые вела себя как девушка, была собой. Ей не приходилось казаться сильной или грубой, чтобы ее ценили, она могла побыть слабой. В то утро она сказала мне: «Вот я сижу и плачу, а ты даже не пытаешься меня унизить, а наоборот – заключил в объятия и успокаиваешь. Почему мы нашли друг друга именно сейчас?» Знаете, сэр, в другой жизни я бы прям там позвал ее замуж и прожил с ней всю жизнь. Но к великому сожалению, я сам бежал тогда, как и она. А два бегущих человека – уже стая крыс, которая никогда не сможет где-то осесть и чувствовать себя как дома.