Совет Миров
Шрифт:
ПРОФЕССОР. Да что вы можете понимать, смешной вы человек! Потом, не один же вы на свете сталкер! Да никто из сталкеров и не знает, с чем сюда приходят и с чем отсюда уходят те, которых вы ведете. А количество немотивированных преступлений растет! Не ваша ли это работа? (Расхаживает по комнате.) А военные перевороты, а мафия в правительствах - не ваши ли это клиенты? А лазеры, а все эти сверхбактерии, вся эта гнусная мерзость, до поры до времени спрятанная в сейфах?
ПИСАТЕЛЬ. Да прекратите вы этот социологический понос! Неужели вы верите в эти сказки?
ПРОФЕССОР. В страшные - да. В добрые - нет. А в страшные - сколько угодно!
ПИСАТЕЛЬ. Да бросьте вы, бросьте! Не может быть у отдельного человека такой ненависти или, скажем, такой любви... которая распространялась бы на все человечество! Ну деньги, баба, ну там месть, чтоб начальника машиной переехало. Ну это туда-сюда. А власть над миром! Справедливое
Сталкер, до того смотревший на Писателя с интересом, встает.
СТАЛКЕР. Да нет. Разве может быть счастье за счет несчастья других?
ПИСАТЕЛЬ. Вот я совершенно ясно вижу, что вы замыслили сокрушить человечество каким-то невообразимым благодеянием. А я совершенно спокоен! И за вас, и за себя, и уж тем более за человечество, потому что ничего у вас не выйдет. В лучшем случае получите вы свою Нобелевскую премию, или, скорей всего, будет вам что-нибудь такое уж совсем несообразное, о чем вы вроде бы и думать не думаете. Телефонное... Мечтаешь об одном, а получаешь совсем другое. (Включает рубильник. Вспыхивает свет.)'
– Ты представляешь, я был в шаге от ошибки. Я чуть было не отдал ему все ..., ты понимаешь, все! Ведь за всеми его рассуждениями, программами, логическими выводами и прочим, стояла ложь. Мир переделывать ...
– в сердцах крикнул Ной, - с тех пор я его больше не видел, просто он знал, что я знаю, потому и не пришел. Не тот он человек, которому это предназначено, - Ной помолчал мгновение, а потом сказал, - а тебе я верю, потому и совесть спокойна и сомнений нет, - Ной еще чуть помолчал, - Пий он ждет тебя, иди к нему, время пришло.
– К кому, кто такой дед Белен или Велен, или как его, - Пий смотрел в окно, - куда идти?
– Я думаю ты уже и сам догадываешься, что все в этом мире не так, как мы об этом думаем и гении так просто не приходят в этот мир. Много времени назад один человек в своем творчестве подошел в плотную к границе, но не перешел, точнее не перешли. А нам сегодня дана возможность ... не знаю, как ты ощущал тьму, а я через него тоже не могу ... иногда так ... быть одному, - он снова включает экран, - быть среди людей и ощущать себя во тьме, это еще то ...
'СТАЛКЕР (вздыхает). Если б вы только знали, как я устал! Одному Богу известно! И еще называют себя интеллигентами. Эти писатели! Ученые!
... Они же не верят ни во чтоб У них же... орган этот, которым верят, атрофировался!
... За ненадобностью!...
... Боже мой, что за люди...
... Ты же видела их, у них глаза пустые.
... Они ведь каждую минуту думают о том, чтобы не продешевить, чтобы продать себя подороже! Чтоб им все оплатили, каждое душевное движение! Они знают, что 'не зря родились'! Что они 'призваны'! Они ведь живут 'только раз'! Разве такие могут во что-нибудь верить?
... И никто не верит. Не только эти двое. Никто! Кого же мне водить туда? О, Господи... А самое страшное... что не нужно это никому. И никому не нужна эта Комната. И все мои усилия ни к чему!'
Помнишь, как один мудрец с зажжённым фонарем днем искал по людным улицам человека, - Ной повернулся к Пию, - ты сказал: 'Я Человек!', что ты этим сказал, о чем ты объявил во тьме. Неужели только так можно стать человеком? Или быть им ...?
– Я думаю, - Пий, помолчав и успокоившись, продолжал, - что, когда незнакомец сказал мне, что я вышел из тела и нахожусь нигде, то это правда, я не ощущал своего тела, только сознание в пустоте, но, я же чувствовал биение сердца, эмоции, радость и страх, я все чувствовал. Как будто у меня есть тело, только другое, тонкое, прозрачное, не осязаемое, но оно есть. И когда он меня спросил кто я, то не смог ничего внятно ответить, потому что начал искать ответ там, где его нет. Начал с того, что искал в себе самом, то есть я это я, а я и есть человек, и понимай это как хочешь. Совсем ничего. Тогда, создавая образы, и, увидев внутренним зрением себя, среди воды, камней, деревьев я получил вопрос - что я! Как ответ на первый вопрос - ты часть этого мира, неразделимая его составляющая, как камень, дерево, вода и все что есть и чего нет - ты есть и имя твое в этом мире - Человек. Это не я объявил, это объявили. А я просто принял свое имя и назвал: я человек. Это наше место в этом мире - мир человека. Вот и все, ..., наверное.
– Да, пожалуй, ты прав, это имя. Но, вот еще есть одно, Кай задал мне загадку, на которую я ищу ответ и не нахожу. Разрабатывая с ним программу, я как-то заметил, что очень важно понять, как, в новых сложившихся условиях, выводить из оцепенения те цивилизации, которым по идеологии Нага отводилась роль рабов или сырья. Ведь тогда существовал принцип: кто агрессивнее, сильнее, тот обязан подавлять волю и подчинять себе более слабых, миролюбивых или менее агрессивных. В результате сегодня сложилась ситуация, что они подвержены деградации не по своей вине и им, каким-то образом, нужна поддержка: на период становления самостоятельности. И вот тогда я услышал этот вопрос - загадку: Зачем? Что значит зачем, не понял я, зачем им самостоятельность? Нет - зачем им поддержка? Если они по воле объективного исторического процесса сегодня находятся на более низкой стадии развития, то и пусть там остаются, не надо им открывать знания о том, что свобода дарована всем от рождения, но они лишены ее и выполняют функцию рабов в результате естественного исторического хода эволюции. Это же не справедливо, мы лишаем их права свободного выбора, пути самостоятельного развития, запротестовал я. Все должны выживать самостоятельно, ответил он, и, если они не проявляют свои силы, ум, и другие врожденные или приобретенные свойства для выживания, значит их ожидает естественный упадок и смерть, либо, чтобы выжить, они передают функции управления собой более развитой расе. Повторяю - это естественный исторический процесс и его нельзя нарушать, был его окончательный вердикт. Тогда я не придал его словам большого значения, но, со временем, наблюдая происходящее, я задал себе вопрос о естественности процесса развития цивилизаций и их взаимоотношений. Я даже подытожил наш диалог: я -за первичность справедливости? Он - за распределение знания? Мир, основанный на справедливости и на знаниях. Видишь, как он подвел меня к некой черте, за которой либо аморфное, менее всего определяемое и понимаемое значение справедливости и, с другой стороны, совершенно конкретное и наиболее значимое понятие - знание, причем заметь, управляемое. И если мы предполагаем создание некой искусственно управляемой системы, неважно какой, мы, прежде всего, ориентируемся на знания, потому, что мы предполагаем, что только, исключительно, знающий определит, что справедливо, а что нет.
– Определить то он определит, но поступит ли по справедливости, или, как ты говоришь, он знание распределит по своему установленному закону.
Разговор с Ноем заставил Пия заново пересмотреть для себя те события, которые произошли с ним при встрече с незнакомцем, который, как теперь знал Пий, был гением. И самое главное, зачем обращалась к нему тьма через прикосновение. Он отчетливо ощущал в себе эту неуловимую вибрацию, как толчок или точнее подталкивание к чему-то.
События в мире развивались по наихудшему сценарию, который только можно было себе представить. Начались междоусобные войны буквально всех со всеми. Не имея какого-либо навыка самостоятельного управления и, соответственно, не имея плана развития своих цивилизаций хотя бы на ближайшее будущее, после эйфории от ощущения свободы, пришло также ощущение безответственности и безнаказанности. Мир скатывался в хаос. Пий, просматривая информацию о текущих событиях, происходящих в мире, все больше убеждался в том, насколько были продуманы и последовательны действия Нага. Он контролировал и подчинял себе буквально каждое движение во вселенных, каждую мысль или желание. В этом была его сила - он черпал ее от других, давая ее им излучать и чем больше, тем для Нага было лучше. Но, когда кто-нибудь, хоть в малейшей степени позволял себе усомниться в силе Нага, тот подавлялся немедленно и неумолимо. И тогда Пий задумался, а ведь у Нага не было плана развития, у него вообще не могло его быть, нет сомнений в правильности или не правильности действий, все управление на уровне ощущений энергии. Он управлял движением ее потоков, направлений, разной величины и силы, но, в тоже время, она, как река, текла только в одном направлении. Но куда текла эта река жизни для Нага не имело значения. А что же произошло сейчас, почему вдруг никто, даже высокоразвитые цивилизации, не знают, что делать, почему установленный порядок нарушился без всяких видимых причин и начал распадаться.
С такими безрадостными мыслями Пий, бродил по парку, заложив руки за спину. Он все время вспоминал слова: 'СТАЛКЕР: Проснулись? Вот вы говорили о смысле... нашего... жизни... бескорыстности искусства... Вот, скажем, музыка... Она и с действительностью-то менее всего связана, вернее, если и связана, то безыдейно, механически, пустым звуком... Без... Без ассоциаций... И тем не менее музыка каким-то чудом проникает в самую душу! Что же резонирует в нас в ответ на приведенный к гармонии шум? И превращает его для нас в источник высокого наслаждения... И потрясает? Для чего все это нужно? И, главное, кому? Вы ответите: никому. И... И ни для чего, так. 'Бескорыстно'. Да нет... вряд ли... Ведь все, в конечном счете, имеет свой смысл... И смысл, и причину...'