Советские ПТР. Неизвестное об известном
Шрифт:
Здесь уместно вернуться к расхожему мнению, что ПТРР сняли с вооружения из-за того, что оно, по мнению маршала Кулика, не способно пробить броню неких новых немецких танков. Действительно, Зам. наркома обороны по вооружению не раз заявлял об усилении бронирования танков. Например, на совещании хозяйственного актива НКВ в январе 1941 г. он сказал: «Враг изобрел втихомолку такую броню, которую не пробивала бронетанковая французская пушка». Но заметьте, что ни в ходе разбирательства по письму Владимирова, ни в рекомендациях комиссии по повторным испытаниям не было ни слова о недостаточной бронепробиваемости ПТР. Более того, и снятое с вооружения ПТРР, и его конкурент ПТРВ продолжали активно дорабатываться, но не в направлении увеличения их бронепробиваемости. Полагаю, что демонизация роли Кулика в этом вопросе
Не совсем ясно, всю ли партию в 50 ПТР Рукавишникова успели сделать на заводе №2 в Коврове. По отчетам, отгружено ГАУ 14 штук, а патронным заводам №46 НКВ и №3 — соответственно два и одно ПТР. Всего 17 ПТРР и одно ПТРВ для испытаний. С завода №74 в Ижевске успели отгрузить в Ковров 1642 ствола для ПТРР, а на заводе №46 в Кунцево выпустили 600 тыс. 14,5-мм патронов. Завод №3 в Ульяновске также принимал участие в производстве 14,5-мм патронов, но, вероятно, не успел наладить их серийный выпуск.
Продолжалась доработка имеющихся ПТР и разработка новых. Например, в плане опытных работ ОКБ-15 на 1941 г. было предусмотрено 14,5-мм ПТР со сроком сдачи в июле. За счет госбюджета на это выделялось 250 тыс. руб. На заводе №74 в 1940 г. разработали 14,5-мм ружье БаС-2 главного конструктора завода Бачина и Светличного (рис. 8). Его автоматика работала за счет энергии пороховых газов, отводимых через специальное отверстие в канале ствола. Запирание производилось посредством перекоса затвора вниз. Уделялось внимание и боеприпасам. Так, оценке подвергся 7,92-мм патрон от трофейного польского ПТР.
В конце 1940 — начале 1941 гг. были проведены испытания модернизированного ПТР Рукавишникова. В акте НИПСВО по их результатам ружье получило положительное заключение. В июне на НИПСВО были проведены параллельные испытания БаС-2 и двух доработанных образцов ПТР Рукавишникова. БаС-2 испытания не выдержало из-за недостаточной бронепробиваемости, большой энергии отдачи, малой живучести и неотработанной подачи патронов из магазина. ПТР Рукавишникова в отчете НИПСВО от 23 июня 1941 г. было рекомендовано для принятия на вооружение. По сравнению с образцом 1939 г., ПТР было доработано и несколько изменено, но дало 3,6% задержек, причем, в основном, смазанными патронами.
Возможно, на выводы НИПСВО повлияло то, что примерно в мае 1941 г. Рукавишников направил жалобу в ЦК ВКП (б) тов. Маленкову. В ней описывались плохие условия для его конструкторской работы на НИПСВО, которая к тому же дает основания «конкурентам» обвинять полигон в пристрастности к образцам Рукавишникова. Конструктор полагал, что при принятии в 1940 г. решения о снятии его ПТР с производства были преувеличены отрицательные стороны ружья и преуменьшены положительные. На конструкцию оружия работниками завода №2 и наркомата списывались недостатки производства и его организации, они же выступали за повторные испытания.
Рукавишников писал: «Правда, протащить систему Владимирова и на этот раз не удалось, так как в ней выявлена полная невозможность ее дальнейшей доработки и опасность для самого стреляющего, но зато удалось окончательно сорвать систему Рукавишникова, использовав „теорию“ непригодности ружей для борьбы против бронесил противника, В результате наша пехота осталась без противотанковых ружей, а армии воюющих стран, имея не плохую противотанковую артиллерию, одновременно и с успехом используют ружья, несмотря на то, что они значительно хуже наших». Напомню, что ни в одном из изученных мною архивных материалах не ставилась под сомнение способность ПТР бороться с танками.
Причинами плохих результатов испытаний его ПТР конструктор считал патроны и ружье заводского изготовления, чего не было с опытными ружьями и патронами, сделанными на НИПСВО. Доработанное облегченное ружье с улучшенным дульным тормозом дало хорошие результаты по отчетам НИПСВО за декабрь и январь 1941 г. Рукавишников полагал, что, доработав гильзу патрона по чертежу НИПСВО и снабдив его новыми элементами (сердечник и порох), можно будет достигнуть пробивания брони, значительно превышающей 40–50 мм. Он просил модернизировать 20–30 штук его ПТР, находящихся на консервации на заводе №2, и передать их на полигонные и войсковые испытания. Жалобу, очевидно, направили для рассмотрения в СНК, потому что в копии сохранилась резолюция зам. председателя Н. Вознесенского от 3 июня: «тт. Ванникову и Кулику (лично). Прошу сообщить Ваше заключение о „ПТР“ Рукавишникова и вообще о жалобе т. Рукавишникова». Там же была и резолюция нового Наркома вооружений Д. Устинова (Б. Ванников 6 июня был арестован) от 16 июня: «т. Барсукову. Нужно дать мне все материалы по этому вопросу, в том числе решение НКО».
Справки по ПТР стали составлять в тот же день. Памятное всем 22 июня 1941 г. и последующие тяжелые дни отмечены в архивных документах НКВ активной перепиской по ПТР Рукавишникова — от истории его разработки до проектов принятия на вооружение вновь. Были приведены соображения по организации производства 50 тыс. ПТР в год, Нарком Устинов 5 июля направил Вознесенскому проект постановления о принятии на вооружение ПТР Рукавишникова. Поскольку НКВ на своих предприятиях не мог обеспечить это производство без ущерба для выпускаемой продукции, то предлагалось разместить изготовление ПТР Рукавишникова на заводе им. Фрунзе НК общемаша в г. Шуе, а ружью присвоить наименование «14,5-мм ПТР образца 1941 г.» Планировался выпуск в 1941 г. 5 тыс. штук, а в сентябре — первых 200 штук. На заводе №3 в Ульяновске предполагали организовать производство 14,5-мм патронов по чертежам НИПСВО, в том числе с сердечником из керамических сплавов, На письме есть резолюция: «Вызвать 6.7 т.т. Устинова, Паршина и Горемыкина. 14 часов». Последние — наркомы общемаша и боеприпасов. Еще в одном проекте от 20 июля Устинов предлагал начать производство ПТР Рукавишникова на заводе «Автотрактородеталь» в Саратове, передав его в НКВ.
Передать этот завод в НКВ Устинов просил Сталина еще в письме от 9 июля, в котором предлагал организовать на нем производство ПТР по типу германского 7,92 мм PzB-39 (рис. 9) и обеспечить в 1941 г. выпуск 30 тыс. штук таких ружей. Испытания трофейного ружья прошли на НИПСВО днем ранее, причем имелось всего 7 патронов. Ружье пробивало 20-мм бронеплиту под углом 20° на расстоянии до 500 м включительно. Намечалось также наладить выпуск патрона к нему, включая разработку пороха и металлокерамического сердечника. Для разработки и проверки технологии производства НКВ должен был изготовить на заводе №66 в Туле 5 тыс. ПТР. Производство освоили в Туле к середине сентября, но были проблемы с тугим перемещением затвора, осечками, поломками деталей, неэкстракцией гильз, освоением патрона и т. д. Изготовленную до эвакуации партию ПТР примерно в 2 тыс. штук решили допустить в войска, но другие данные говорят о приемке только 426 7,92-мм ПТР.
Начальник ГАУ Яковлев в письме от 16 июля 1941 г. просил НКВ в качестве временной меры, пока вопрос о производстве 14,5-мм ПТР Рукавишникова находится в стадии разрешения, в июле — августе изготовить серию 12,7-мм магазинных ружей в количестве 1000 шт. Речь шла о ПТР, разработанном НИПСВО в 1938 г. на основе 12,7-мм винтовки «Маузер». ПТР на 400 м пробивало 20-мм броню пулями из металлокерамического сплава. Предлагалось развернуть производство этого ружья полукустарным способом на целом ряде небольших предприятий, не связанных с изготовлением вооружения (мастерские Бауманского института, ОКБ-16 и др.) Письмо было сделано на бланке Управления стрелкового вооружения ГАУ (бывший 5-й отдел Арткома), возглавляемого полковником Бульбой. Несомненно, что именно оттуда исходила инициатива этого предложения, родившегося еще в ноябре 1938 г. Такое же письмо с проектом постановления ГКО было направлено Яковлевым 19 июля, но уже на своем бланке, заместителю председателя ГКО Молотову. На письме есть резолюция Молотова от 24 июля с просьбой разобраться Вознесенскому, который через три дня направил запрос в НКВ.