Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи
Шрифт:
В 1987 г. на первый план вышла проблема крымских татар – небольшой народности, которая в мае 1944 г. была выселена в Среднюю Азию, главным образом в Узбекистан. Часть крымских татар оказалась в Казахстане и даже в Сибири. Борьба за реабилитацию крымских татар и за их возвращение в Крым началась еще в середине 1960-х гг. Еще в 1967 г. был принят указ об их реабилитации и возвращении им гражданских прав. Однако в этом указе содержалась фраза об «укорененности крымских татар в новых районах проживания», и в возвращении в Крым им было отказано. Им не разрешали возвращаться в Крым даже в индивидуальном порядке, в те дома и поселки, которые все еще стояли в степной части Крыма разрушенными. У крымских татар была хорошая внутренняя организация, и в 1987 г. они начали один за другим проводить большие митинги в Москве, в том числе и у здания ЦК КПСС, а также у стен Кремля. Не решать этот вопрос было нельзя, хотя возвращению крымских татар в Крым решительно сопротивлялись власти Украинской ССР. Комиссию ЦК КПСС возглавили А.А. Громыко и Э. Шеварднадзе. В конце концов крымским татарам было разрешено возвращаться в Крым, но без восстановления Крымской автономной республики. Большая часть крымских татар в последующие годы вернулась в Крым, но некоторые из их проблем не удалось решить и в последующие 10 – 15 лет.
Политика гласности, а также образование множества неформальных течений и групп привели к некоторому обострению и ряда других национальных проблем и к ситуации, которую политологи склонны обозначать не термином «протест», а термином «брожение». Такое брожение явно происходило в странах Прибалтики, а также в Закавказье и на Украине. Кружки и группы националистического толка возникли в Молдавии. В самой Москве появилась достаточно агрессивная и шумная группа
Более сложный узел проблем начал завязываться в Закавказье вокруг проблем Нагорного Карабаха – небольшой по размерам автономной области, населенной по преимуществу армянами, но входящей в состав Азербайджанской ССР. Как и почти все подобные проблемы на Кавказе, карабахская проблема уходила в глубь веков. Земли Нагорного Карабаха начали заселяться армянами еще в первые века новой эры. Однако территория этой земледельческой области в последующие века много раз переходила из рук в руки. Карабах был когда-то частью Персидского царства, потом Арабского халифата, затем Хазарского каганата. Он подвергался опустошительным набегам монголов, турков, туркменов, а в XVII веке снова стал частью Персии, хотя на эту область продолжала претендовать Оттоманская империя. В условиях феодальной раздробленности в междуречье Аракса и Куры образовалось довольно влиятельное Карабахское ханство, которое конфликтовало как с Турцией, так и с Ираном. В религиозной жизни Карабаха преобладала григорианская версия христианства, и именно это обстоятельство побуждало карабахских ханов обращаться за покровительством к России. В 1805 г. был подписан договор о переходе Карабахского ханства под власть России. Окончательное присоединение Нагорного Карабаха к России произошло только в 1813 г. по Гюлистанскому договору – после очередной русско-персидской войны. Царское правительство вполне намеренно не проводило на Кавказе национального размежевания, и территория Нагорного Карабаха входила до 1917 г. в состав Шушинского и Зангезурского уездов Елизаветпольской губернии. Столицей губернии был г. Елизаветполь, позднее имевший название Гянджа, Кировобад и снова Гянджа. Как самостоятельное государство Азербайджан был провозглашен в июне 1918 г. партией муссаватистов при поддержке Антанты. Еще раньше, в мае 1918 г., партией «Дашнакцютюн» была провозглашена независимая республика Армения, на территории которой оказались и английские, и турецкие войска. И Армения, и Азербайджан считали тогда Нагорный Карабах частью своей территории, и это уже тогда было причиной нескольких кровопролитных столкновений. В 1920 г. и в Армении, и в Азербайджане была установлена Советская власть, а в 1922 г. Азербайджан, Армения и Грузия вошли в Закавказскую Федерацию, которая стала, в свою очередь, частью СССР. В 1921 г. власть в Закавказье была в руках Кавказского бюро ЦК РКП(б). При проведении внутреннего размежевания Кавбюро в решении от 4 июля 1921 г. объявило об оставлении Нагорного Карабаха в составе Армянской ССР. Однако очень скоро это решение было пересмотрено, и Нагорный Карабах был передан в состав Азербайджанской ССР. Летом 1923 г. по решению Азербайджанского ЦИК здесь была образована Нагорно-Карабахская автономная область. По состоянию на 1933 г. в Нагорном Карабахе имелось 154 тысячи жителей, из которых 89% составляли армяне [95] . С экономической и географической точек зрения Нагорный Карабах тяготел тогда к Азербайджану, и в частности к Баку. Но все школьное обучение велось на армянском языке, на армянском языке выходили и местные газеты.
95
Большая Советская Энциклопедия. М., 1939. Т. 41. С. 18—23.
В 1973 г. население Нагорного Карабаха составляло 153 тысячи человек, оно практически не изменилось. Армяне в составе населения составляли 80,5%, азербайджанцы – 18,1%, русские – 1% [96] . По территории НКАО составляла примерно 5% от всей территории Азербайджана, по населению – около 3%. Основной отраслью экономики области были сельское хозяйство и пищевая промышленность. К 1987 г. население НКАО увеличилось до 180 тысяч человек, главным образом за счет азербайджанцев. В сторону Армении из Нагорного Карабаха не было ни железных, ни шоссейных дорог.
96
Большая Советская Энциклопедия. Т. 17. С. 198.
Никаких серьезных причин для тяжелого, острого, а тем более кровавого конфликта между Азербайджаном и Арменией не имелось. В рамках СССР отношения между этими республиками были если и не сердечными, то вполне нормальными. Об этом свидетельствовали большое число смешанных браков и миграция. Согласно переписи 1979 г., в Азербайджане проживало 475 тысяч армян, а в Армении – 161 тысяча азербайджанцев. Проблемы, конечно, были. В Нагорном Карабахе власти мало заботились о преподавании армянского языка, в местном педагогическом институте преподавание велось на азербайджанском языке, а в середине 80-х гг. здесь было отменено изучение истории Армении. Были сокращены издание и продажа литературы на армянском языке. Не было налажено получение в НКАО передач армянского телевидения. Жалобы на этот счет поступали в Москву, но на них почти не обращали внимания, так как ни в составе ЦК КПСС, ни в структурах Верховного Совета или Совета Министров СССР не было каких-то специальных отделов или управлений, которые могли бы изучать и регулировать национальные процессы. Развитие гласности в 1987 г. привело к скачкообразному росту критики и недовольства в самых различных сферах жизни советского общества, и проблемы Карабаха на этом фоне не казались особенно крупными. Анализ и изучение конфликтных ситуаций в национальных республиках считались в то время обязанностью не партийных органов, а управлений КГБ СССР. По свидетельству генерал-полковника Ф.Д. Бобкова, органы КГБ еще в 1986 г. информировали ЦК КПСС о развитии в Армении и в НКАО конфликтных ситуаций. Ухудшалось положение дел и в некоторых других районах Закавказья. Однако в ЦК КПСС не хотели признавать наличие конфликтов на национальной почве и просто пресекали попытки серьезно обсудить возникшие проблемы. Считалось, что национальные проблемы в СССР уже давно решены и что поводов для беспокойства нет.
Между тем национальный конфликт нарастал стремительно. Отчуждение возникло не только между армянской и азербайджанской общинами в НКАО, но и между азербайджанской общиной и армянским населением в самой Армении, а также между армянской общиной и азербайджанским населением в Азербайджане. И в НКАО, и в Армении появилось и быстро обретало силу требование о присоединении Нагорного Карабаха к Армянской ССР. Более умеренные предложения, например о переводе статуса Нагорного Карабаха от автономной области в автономную республику, уже никто не хотел слушать. Изменение границ союзных республик было в СССР делом нередким, но оно предусматривало согласие самих республик, которое Азербайджан в данном случае дать не мог.
Развитие событий в ноябре – декабре 1987 г. и в январе – феврале 1988 г. не контролировалось ни руководством Армении, ни руководством Азербайджана. В Нагорном Карабахе манифестациями населения руководила возникшая здесь националистическая организация «Крунк» (по-армянски крунк – это журавль, символ тоски по родине). В Ереване в это же время образовалась организация «Карабах», которая собирала в столице Армении громадные по численности митинги. Националистические группировки возникли и в Азербайджане, но они действовали в тени и не имели четкой организации. В последующие месяцы и годы мы узнали разные версии всех этих событий, и в мою задачу не входит их рассмотрение. Еще в 1988 и 1989 гг. я получал большое число самых различных документов и обзоров от своих друзей и в Армении, и в Азербайджане. Эта информация была крайне противоречива и эмоциональна. Первый большой митинг в Степанакерте с требованием о присоединении НКАО к Армении прошел 12 февраля 1988 г. Всего через неделю внеочередная сессия областного Совета НКАО приняла на этот счет ходатайство перед Верховными Советами Азербайджана и Армении. В эти же дни несколько десятков азербайджанских семей бежали из Армении в Азербайджан, а на границе между Агдамским районом Азербайджана и НКАО на дороге Степанакерт – Агдам произошли первые столкновения между армянами и азербайджанцами,
В марте 1988 г. конфликтная ситуация в Закавказье стала предметом обсуждения как в ЦК КПСС, так и на специальном заседании Президиума Верховного Совета СССР. Здесь срочно были приняты решения о расширении в НКАО строительства школ и больниц, жилых домов и детских садов, о строительстве дорог, соединяющих НКАО и Армению, об улучшении в преподавании армянского языка и истории Армении и т.п. Однако в передаче НКАО из состава Азербайджана в состав Армении было решительно отказано. В это же время в самой Армении решением ЦК КПА и Совета Министров республики была запрещена деятельность общественного комитета «Карабах» как «противоречащая действующему законодательству и интересам народа». В Нагорном Карабахе была запрещена деятельность «Крунка». Были произведены первые аресты и запрещены «самочинные демонстрации» – одна из таких демонстраций собрала на улицах Еревана около одного миллиона человек. Фотографии этой внушительной манифестации обошли тогда всю мировую печать. Население Армении ответило на эти решения забастовками. 28 и 29 марта 1988 г. почти все рабочие и служащие Еревана остались сидеть дома, даже кинотеатры и театры были почти пустыми. Но и в Азербайджане расширялось движение протеста. Именно весной 1988 г. здесь начало набирать силу движение «Народного фронта». У руководства компартиями Армении и Азербайджана появилась мощная националистическая оппозиция, которая вскоре стала претендовать не только на общественное внимание, но и на власть. В ЦК КПСС было принято на этот счет стандартное решение об обновлении руководства в Армении и в Азербайджане. Первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана был избран А.Х. Везиров, занимавший ранее дипломатический пост за пределами республики. Его представлял коммунистам в Баку Егор Лигачев. В Ереван А.Н. Яковлев привез для такого же назначения С. Арутюняна, занимавшего ответственный пост в аппарате ЦК КПСС в Москве. Овладеть ситуацией в своих республиках эти люди не смогли. Внешний порядок в Закавказье к осени 1988 г. был восстановлен: отменен комендантский час в Сумгаите и в Кировабаде. Новые люди появились в руководстве НКАО, по многим эпизодам зимних и весенних событий шло следствие. В свои дома вернулись многие беженцы. Однако сами по себе проблемы, породившие конфликт, не исчезли, и отчуждение между народами двух республик росло. Многие семьи, жившие в очагах напряжения, начали вооружаться. Азербайджанские семьи продолжали покидать Армению, но и некоторые из армянских семей уезжали из Азербайджана, главным образом в Россию. Особенно заметно росло напряжение в НКАО, где летом 1988 г. продолжались манифестации и забастовки. В конце июня 1988 г. Верховный Совет Армении принял решение – согласиться с вхождением НКАО в состав Армянской ССР. Естественно, что Верховный Совет Азербайджана против этого решительно возражал. Вопрос должен был решить Верховный Совет СССР. Заседание Президиума Верховного Совета СССР состоялось летом – 18 июля 1988 г. На него пригласили представителей всех сторон, и все заседание транслировалось по телевидению. Но никакого ясного решения не было принято. В конце концов в Степанакерт в НКАО был направлен ответственный работник ЦК КПСС и бывший помощник Ю. Андропова и К. Черненко Аркадий Вольский. Он был наделен специальными полномочиями, и к нему перешла власть в НКАО и в соседних районах. В его распоряжение были выделены и несколько военных подразделений. Аркадий Вольский проявил здесь немалые дипломатические способности, но прочного мира на границе Армении и Азербайджана не удалось достигнуть ни тогда, ни позже – через 10 и даже через 20 лет.
«Прорабы перестройки»
Перестройка и гласность привели в СССР в 1987 – 1988 гг. к появлению отдельных элементов гражданского общества и относительно независимого общественного мнения. Эти процессы «первичной демократизации» были связаны не только с появлением многочисленных неформальных организаций и групп, но и с деятельностью отдельных газет и журналов, которые сумели раньше других, а также шире и глубже поднимать проблемы общественной жизни и истории. Именно в это время появилось выражение, или определение, «прорабы перестройки». Речь шла в данном случае не об официальных лидерах партии или министрах, а об отдельных деятелях интеллигенции, журналистах, писателях, публицистах, редакторах неофициальных изданий, голоса которых стали привлекать в эти два года наибольшее внимание публики. Я укажу ниже лишь на некоторых из этих людей из первого ряда «прорабов перестройки».
Виталий Коротич. В. Коротич отметил в 1986 г. свое 50-летие. Врач по профессии и писатель, он жил и печатался на Украине, где с 1981 г. занимал пост одного из секретарей Союза писателей УССР. В. Коротич считался вполне лояльным членом КПСС, и в 1986 г. его назначили главным редактором журнала «Огонек». Это был журнал для семейного чтения, не имевший специализации, со статусом «еженедельного общественно-политического литературно-художественного иллюстрированного журнала». Фактически это был журнал для консервативных обывателей, который в середине 80-х гг. переживал упадок. Тираж журнала не расходился, и его продавали в киосках по сниженной цене. Но уже в конце 1987 г. «Огонек» стал самым популярным из еженедельных журналов. Сам В. Коротич не особенно отличился здесь как писатель и публицист, но он сумел привлечь в журнал много интересных и оригинальных авторов. С журналом начали сотрудничать такие учение, как Д.С. Лихачев, С.С. Аверинцев, И.В. Петрянов-Соколов. Одной из центральных тем журнала стала судьба деятелей культуры, пострадавших от репрессий и преследований властей. Мы могли узнать благодаря «Огоньку» подробности трагической судьбы поэта Николая Гумилева, но также и подробности разгрома журнала «Новый мир» в 1969 – 1970 гг. Мы смогли прочесть о судьбе и работах художника Роберта Фалька, о подробностях травли Бориса Пастернака. Журнал публиковал не только новые серии стихов Евгения Евтушенко, но и подборки стихов поэтов, погибших в годы сталинских репрессий или вернувшихся домой, но после долгих лет заключения и ссылки. Журнал рисовал по-новому образы многих деятелей революции – А. Луначарского, А. Коллонтай, Ф. Раскольникова, В. Чапаева, П. Дыбенко. «Огонек» первым опубликовал фрагмент из романа А. Рыбакова «Дети Арбата». Необычными были для всех нас и очерки о смерти и похоронах В.И. Ленина, написанные Михаилом Булгаковым и Осипом Мандельштамом, работавшими в 1924 г. для московских газет. «Огонек» публиковал также статьи по экономике, излагая при этом взгляды и предложения таких экономистов, как А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев, а также Н.И. Бухарин, – погибших в годы репрессий. О Бухарине журнал опубликовал очерк его вдовы A.M. Лариной под заголовком «Он хотел переделать жизнь, потому что ее любил». В 1987 г. публикации «Огонька» вызывали еще негодование части его прежних читателей. Виталий Коротич публиковал многие из писем читателей, и этот раздел также был для всех нас крайне интересен. Сам В. Коротич называл свою работу в журнале «моей маленькой гражданской войной». Он и держался как командир небольшой армии. Некоторые из публикаций «Огонька» вызывали возмущения в военной среде: всю военную верхушку страны и даже всю армию Коротич склонен был рассматривать как консервативно-реакционную силу. Мало заботили его и текущие экономические проблемы. «За ощущение свободы, которое есть в нас сегодня, – говорил он в одном из интервью, – я готов заплатить еще годами ожидания экономических результатов» [97] . Это была ложная позиция, и она существенно расходилась с мнением широких масс населения.
97
Молодежь Эстонии. 18 февраля 1989 г.