Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи
Шрифт:
Непосредственно перед съездом, а также во время самого съезда несколько раз собиралось Политбюро ЦК КПСС, даже Пленум ЦК. Надо было определить кандидатуры на многие высшие государственные должности, чтобы затем предложить их для утверждения Съездом народных депутатов. Однако не все предложенные в ЦК КПСС кандидатуры были утверждены. Руководящая и направляющая роль КПСС на съезде чувствовалась очень слабо. И участникам съезда, и телезрителям запомнились в первую очередь критические выступления независимых депутатов – А. Собчака, Г. Попова, Ю. Карякина, Н. Шмелева, В. Распутина, А. Сахарова, Е. Гаер, Ю. Афанасьева. Неожиданным для М. Горбачева и всего ЦК КПСС оказался тот факт, что некоторые из народных депутатов, являвшиеся до весны 1989 г. вполне дисциплинированными членами партии, теперь прямо заявляли, что они будут отдавать предпочтение не рекомендациям ЦК КПСС, а наказам и пожеланиям своих избирателей. Это было непривычно и неожиданно, когда, например, капитан милиции и оперуполномоченный уголовного розыска одного из районов Куйбышевской области Игорь Сорокин не только весьма решительно оппонировал, но и требовал отчета от Председателя КГБ СССР Владимира Крючкова. Я уже не говорю о таких бывших следователях Генеральной прокуратуры, как Тельман Гдлян и Николай Иванов, которые громко выступали не только против «узбекской», но и против «кремлевской» мафии.
Общие результаты Первого съезда народных депутатов СССР оценивались разными наблюдателями по-разному. Такой опытный журналист и политолог, как Джульетто Кьеза, писал, что «проведение Первого съезда стало ярким примером просвещенного авторитаризма
105
Кьеза Д. Переход к демократии. С. 97.
Образование политической оппозиции
Первое совместное заседание двух палат Верховного Совета СССР прошло в Кремле 26 июня 1989 г. После этого наши заседания происходили, как правило, 3 раза в неделю до 4 августа. Шло формирование постоянных комитетов и комиссий, а также утверждение в должности членов правительства, высшего состава Генеральной прокуратуру, председателя Комитета народного контроля, председателя Верховного суда и других. Это была инициатива М. Горбачева – каждый министр должен был пройти утверждение на профильном комитете. Затем повторное утверждение уже на заседании всего Верховного Совета. Вокруг некоторых кандидатур развернулась бурная дискуссия, и девять кандидатов на министерские посты не были утверждены. Премьер Н.И. Рыжков не был к этому готов и временами негодовал, тем более что новый кандидат оказывался нередко более слабым с профессиональной точки зрения. Были приняты и некоторые законодательные акты; многие из них касались работы самого Верховного Совета и связанных с ним структур. Постоянно работающего парламента в СССР раньше не было, и это порождало какие-то новые проблемы. Проблемы были и для ЦК КПСС, и для правительства. И Михаил Горбачев, и Николай Рыжков от 20 до 30 часов в неделю находились на заседаниях Верховного Совета или работали в его комитетах, представляя того или иного кандидата. Очень часто это было явно впустую потраченное время. Было много продолжительных дебатов по мелочам. Члены Политбюро и секретари ЦК КПСС с трудом приспосабливались к существованию полновластного Верховного Совета. Выступления некоторых секретарей ЦК сопровождались неодобрительными выкриками из зала. Один из секретарей ЦК прервал свое выступление и с гневом покинул зал заседаний. Не всегда удачными были выступления самого М. Горбачева, который председательствовал на большей части заседаний. Позднее он все чаще и чаще стал передавать роль спикера Анатолию Лукьянову, который вел заседания Верховного Совета более умело.
Уже во время работы Первого съезда народных депутатов СССР в Кремлевском дворце съездов – и на заседаниях, и в кулуарах – начала определяться весьма активная группа народных депутатов, которые выступали все более и более критически и выдвигали множество требований, которые не входили в повестку дня съезда – от нового закона о земле или о новом статусе союзных республик до перезахоронения тела Ленина, покоящегося в Мавзолее на Красной площади. Уже на третий или на четвертый день работы съезда, получив слово для выступления, Гавриил Попов заявил: «Надо подумать о сформировании межрегиональной независимой депутатской группы, и мы приглашаем всех товарищей депутатов, чтобы они к этой группе присоединились». Это был призыв к созданию оппозиционный фракции, но уже выступавший после Г. Попова депутат из Карелии Владимир Степанов решительно осудил это предложение: «Опомнитесь, т. Попов! То, что вы предлагаете, – это безумие. Надо накормить народ и оздоровить экономику, а не создавать фракции и не вносить разброд в работу съезда». Слова Степанова были встречены аплодисментами, но и слова Г. Попова нашли отклик у многих из депутатов, а также за стенами Кремля. В самый последний день съезда народный депутат из Оренбурга Владислав Шаповаленко зачитал заявление об образовании Межрегиональной группы народных депутатов СССР. Это заявление было подписано несколькими десятками фамилий, но уже через два-три дня к оппозиционной фракции присоединилось около 250 народных депутатов.
После окончания съезда лидеры, инициаторы и участники МДГ много раз встречались в разном составе, вырабатывая свою программу, структуру, тактику, обсуждая текущие проблемы и подготавливая проекты законов, которые они хотели внести на рассмотрение Верховного Совета. Михаил Горбачев знал об этом формировании легальной оппозиции, и он просил Евгения Примакова, уже избранного председателем одной из палат Верховного Совета, провести переговоры с лидерами МДГ на предмет их возвращения к общей парламентской работе. Однако новая оппозиция занимала все более и более радикальные позиции, и она чувствовала поддержку избирателей, по крайней мере в Москве и Ленинграде, в Нижнем Новгороде и в Прибалтике. Некий формальный съезд МДГ состоялся 29 – 30 июля 1989 г. в Москве в присутствии не слишком многочисленных гостей и нескольких десятков журналистов. Открывая это собрание, Г. Попов, в частности, сказал: «Наша цель – не создание второго Верховного Совета, как некоторые утверждают, а радикализация существующего. Конечно, организационное оформление МДГ означает разделение. Но это такое разделение, которое продвинет перестройку. Нельзя искренне желать перестройки и относиться с недоверием к попыткам разнообразить пакет предложений, опасаться критики ошибок, неизбежных в любом большом деле [106] . На собрании были избраны пять сопредседателей МДГ. Это были А.Д. Сахаров, Б.Н. Ельцин, Г.Х. Попов, Ю.Н. Афанасьев и Виктор Пальм из Тарту, физик по профессии и активный эстонский политик по призванию. Борис Ельцин в этой пятерке был человеком из большой политики и харизматическим лидером. А.Д. Сахаров выступал, по мнению многих, как нравственный лидер оппозиции, он представлял здесь диссидентское движение 60 – 70-х гг. Как Г. Попов, так и Ю. Афанасьев претендовали на роль идеологов оппозиции. В. Пальм представлял в МДГ республики Прибалтики. Был избран также Координационный совет МДГ, в который вошли популярные тогда народные депутаты: М. Бочаров, Г. Бурбулис, В. Волков, Е. Гаер, Т. Гдлян, В. Гончаров, А. Емельянов, Ю. Карякин, В. Логунов, В. Мартиросян, А. Мурашев, А. Оболенский, М. Полторанин, А. Собчак, С. Станкевич, В. Тихонов, Н. Травкин, Ю. Черниченко, А. Яблоков и А. Ярошинская. В качестве основы для практической деятельности МДГ были приняты обширные Тезисы к программе по углублению и реализации перестройки. Здесь было великое множество самых популярных тогда требований, которые в подобного рода сочетании были просто невыполнимы: и переход к свободному рынку, и сокращение добычи и потребления природных ресурсов, и расширение жилищного строительства, а также строительства больниц, вузов, домов для ветеранов и инвалидов, увеличения всех видов льгот и пенсий для старых людей и матерей малолетних детей. МДГ уже тогда требовала гарантировать государственный суверенитет союзных республик путем заключения нового союзного договора. Предлагалось провести также глубокие новые реформы политической, избирательной и судебно-правовой систем в СССР на основе полной демократии и ликвидации политической монополии КПСС. И все это как можно быстрее.
106
Курьер (Эстония). 1—15 сентября 1989 г.
В сентябре 1989 г. с началом второй осенней сессии Верховного Совета СССР деятельность МДГ активизировалась. Помимо принятия резолюций, стали проводиться массовые митинги, в том числе и у ворот Кремля – на Красной и Манежной площадях. Как Москва, так и Ленинград легко и быстро откликались в эти месяцы на призывы лидеров МДГ, и через 200 – 300 уполномоченных по телефонному сообщению тысячные митинги собирались в любом месте города за 2 – 3 часа. Газеты писали тогда о «митинговом синдроме», об «эффекте толпы», даже о «митинговой тирании». Делались попытки собирать контрмитинги – в поддержку Верховного Совета СССР и Михаила Горбачева. Но сюда приходили сотни, а не тысячи людей. К концу 1989 г. многолюдные митинги проводились уже по всей стране и с самыми разными требованиями. В самом начале декабря 1989 г. перед началом Второго съезда народных депутатов, который, как предполагалось, должен был внести поправку в Конституцию СССР и ввести, в частности, пост Президента СССР, лидеры МДГ не только выдвинули ряд новых и крайне радикальных требований, но и призвали рабочих и служащих СССР к всеобщей политической забастовке. В Обращении, которое распространялось в основном в виде листовок и передавалось по западным радиостанциям, говорилось: «Дорогие соотечественники! Перестройка в нашей стране встречает организованное сопротивление. Мы призываем всех трудящихся страны – рабочих, крестьян, интеллигенцию, учащихся – выразить свою волю и провести 11 декабря 1989 г. с 10 до 12 часов дня по московскому времени всеобщую политическую предупредительную забастовку с требованием включить в повестку дня Второго съезда народных депутатов обсуждение законов о земле, собственности, предприятиях и шестой статьи Конституции. Создавайте на предприятиях, в учреждениях, колхозах и совхозах, в учебных заведениях комитеты по проведению этой забастовки. Собственность – народу, земля – крестьянам, заводы – рабочим, вся власть – Советам». Москва, 1 декабря 1989 г. Народные депутаты СССР: Сахаров А.Д., Тихонов В.А., Попов Г.Х., Мурашев А.Н., Черниченко Ю.Д. [107] . Борис Ельцин от подписания этого обращения благоразумно воздержался. Забастовка не была всеобщей, и по масштабам СССР она прошла не очень заметно и для населения страны, и для наблюдателей. Тем не менее, по данным МВД, около 500 тысяч человек провели день 11 декабря не на работе, а на митингах. Сами лидеры МДГ говорили об одном миллионе человек, поддержавших их Обращение.
107
Из архива автора.
Второй съезд народных депутатов СССР начался 12 декабря 1989 г. В отличие от Первого съезда этот Второй съезд уже не пользовался слишком большим вниманием населения страны и печати. Руководство Верховного Совета достаточно прочно держало в своих руках контроль за выступлениями, и лидеры МДГ уже не могли выступать с трибуны, так как неясно было, кого они представляют. В составе съезда стали возникать гораздо более крупные фракции – фракция КПСС, фракция «Союз», более консолидированно выступали и народные депутаты от союзных республик. Но МДГ собиралась в эти дни ежедневно, дискуссии были бурными, и речь шла уже не только об оппозиции, но и о необходимости использовать новый избирательный цикл для продвижения в состав власти. 14 декабря днем на одном из совещаний МДГ в ходе жаркой, а порой и грубой полемики выступил А.Д. Сахаров. Он требовал усилить давление на власть. «Я хочу дать формулу оппозиции, – говорил Сахаров. – Что такое оппозиция? Мы не можем принимать на себя всю ответственность за то, что делает сейчас руководство. Оно ведет страну к катастрофе, затягивая процесс перестройки на много лет. Оно оставляет страну на эти годы в таком состоянии, когда все будет интенсивно разрушаться. Все планы перевода страны на рыночную экономику окажутся несбыточными, и разочарование в стране уже нарастает. И это разочарование делает невозможным эволюционный путь развития в нашей стране. Единственный путь, единственная возможность эволюционного пути – это радикализация перестройки». Через несколько часов, вернувшись домой в крайне возбужденном состоянии, А.Д. Сахаров скоропостижно скончался.
После декабря 1989 г. все политические и интеллектуальные ресурсы МДГ были переключены с борьбы против М. Горбачева или против Верховного Совета СССР на борьбу за победу на выборах в Верховный Совет РСФСР.
Не могу не сказать в данном контексте о своих собственных впечатлениях о работе МДГ. Я был знаком со многими членами и активистами МДГ и присутствовал на некоторых собраниях этой группы в качестве «наблюдателя». Это не были какие-то подпольные собрания, и на некоторые из них еще в июне – июле 1989 г. меня приглашал Г. Попов. Я с большим удивлением, даже с недоумением убеждался, что и для Г. Попова, и для А. Собчака, и для Виктора Пальма, с которым я был знаком еще с 1971 г., а также для А.Д. Сахарова и других вопрос стоял не только об интеллектуальной или нравственной оппозиции, не о каких-то предложениях и программах, а о власти. Эти люди хотели и готовы были возглавить как отдельные города и области, союзные республики, так и весь Советский Союз. Университетские профессора, академические ученые, специалисты по физической химии, как В.А. Пальм, или профессора консерватории, как Витаутас Ландсбергис, малоизвестные научные сотрудники по проблемам высоких температур, как Аркадий Мурашев, или по истории, как Сергей Станкевич, – все они претендовали на политическое влияние и власть. Сходные фигуры возникали и в столицах союзных республик: филологи А. Эльчибей и З. Гамсахурдиа, этнограф и фотограф З. Позняк. Но ведь политическая власть – это сложная миссия, это трудная профессия, гораздо более трудная, чем руководство кафедрой в Московском или Ленинградском университете. Чем руководствовался такой человек, как Тельман Гдлян, человек с весьма скромным интеллектом и сомнительными нравственными качествами, претендуя или на пост министра юстиции, или на пост Генерального прокурора? Как недавнему диссиденту, мне были близки многие из программных требований лидеров МДГ. Но я не был согласен с радикальностью этих требований, с поспешностью их выдвижения, с методами, которые предлагались для их выполнения, с готовностью повести за собой народ и общество, которые этих людей почти совершенно не знали. Да и эти люди очень плохо знали реальные проблемы страны и общества. Забегая вперед, можно сказать, что многие из активистов МДГ уже через год или через два смогли получить вожделенную власть, но не преуспели на своих высоких постах. Но мы могли видеть и другое. Те самые люди, против которых выступали лидеры МДГ и которые сидели в 1989 г. в кабинетах Кремля и Старой площади, также оказались несостоятельными и неспособными работать в условиях демократии. Но эта тема выходит за рамки настоящей работы.
Обострение социальных проблем и начало рабочего движения
Отдельные забастовки происходили в Советском Союзе и во времена Н.С. Хрущева и Л.И. Брежнева. Все они были спонтанными и продолжались недолго. Почти во всех случаях рабочие и служащие протестовали против неожиданного для них изменения норм выработки и расценок, увеличения цен или ухудшения снабжения. Отдельные стачки были вызваны грубостью администрации. Главным арбитром при разрешении возникшего конфликта выступали чаще всего даже не партийные органы, а органы КГБ. Однако репрессии в отношении рядовых участников забастовок почти никогда не предпринимались, и в конечном счете власти соглашались на удовлетворение всех или хотя бы части требований рабочих.
В 1986 – 1987 гг. во многих отраслях и во многих регионах страны увеличилось число забастовок. Особенно много таких стачек происходило на предприятиях легкой промышленности, на стройках, на шахтах и рудниках. Наиболее часто эти забастовки происходили в Прибалтике и в Закавказье, а также в городах Поволжья. Печать об этих трудовых конфликтах не писала, они по-прежнему регистрировались только органами внутренних дел и КГБ. Все эти забастовки также были спонтанными и не сопровождались образованием стачечных комитетов. Они никак не были связаны друг с другом.