Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918 — 1939 гг.
Шрифт:
23 сентября Военный совет БОВО получил директиву наркома обороны о приведении в боевую готовность и выдвижении к государственной границе войск Витебской армейской группы (командующий — комдив Ф. И. Кузнецов) в составе 4-го стрелкового корпуса (5-я и 50-я стрелковые дивизии и 18-я танковая бригада), Лепельской группы войск (27-й стрелковой, 24-й кавалерийской дивизий и 16-й танковой бригады) и Бобруйской армейской группы (командующий — комбриг В.И. Чуйков), включавшей 16-й стрелковый (2-я, 13-я, 100-я стрелковые дивизии, 21-я танковая бригада) и 3-й кавалерийский (4-я, 7-я и 36-я кавалерийские дивизии) корпуса. В 10.55 24 сентября штаб БОВО доложил в Генеральный штаб о начале выполнения поставленных в ней задач.
23 сентября КалВО также получил директиву наркома обороны о выдвижении к государственной границе 67-й стрелковой дивизии. Для прикрытия и поддержки войск приказывалось привлечь истребительную и бомбардировочную авиацию, причем истребительная и скоростная бомбардировочная
Кроме того, с 21 сентября в западных округах приводились в боевую готовность тыловые части авиации, вся система ПВО и войска укрепленных районов. По распоряжению Генерального штаба было установлено круглосуточное дежурство в штабах и на узлах связи КалВО, БОВО и КОВО на случай немедленного приема и доклада командованию дальнейших приказов и распоряжений. В общей сложности в болевую готовность были приведены: 1 танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 3 отдельные танковые бригады, 7 укрепленных районов, 12 авиационных бригад, а также склады, базы и другие части боевого и тылового обеспечения. Кроме того, в ЛВО, КалВО, БОВО, КОВО, ХВО и МВО была подготовлена к действиям вся система противовоздушной обороны — 2 корпуса, 1 дивизия, 2 бригады и 16 полков ПВО, 4 зенитно-артиллерийские бригады и 15 зенитно-артиллерийских полков, а также ряд отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов.
Утром 24 сентября соединения приграничных округов были подняты по боевой тревоге на учения. Вместе с мероприятиями, направленными на повышение боевой готовности войск, в частях и соединениях западных приграничных округов проводилась активная политическая работа: проводились беседы о положении в Чехословакии, о традициях советско-чехословацкой дружбы, раскрывалась агрессивная сущность германского фашизма. В войсках и штабах изучался опыт боевых действий советских войск у озера Хасан. Все направлялось на то, чтобы войска, приведенные в полную боевую готовность и развернутые непосредственно у государственной границы, могли в любой момент по сигналу советского правительства начать действовать.
Все эти меры дали свои плоды. В ходе учений значительно возрос моральный дух войск, резко снизилось количество отрицательных настроений. Общую ненависть вызывали германские и польские фашисты. Как заявляли красноармейцы в/ч 5077 Тарасов и Мещанов: «Скорее бы выступить против фашистской Польши, пусть только доследует приказ нашей партии и Великого Сталина, мы сотрем с лица земли фашистских гадов». По мнению солдата той же части Щербакова, «наши дальневосточные товарищи проучили японских самураев, как хочется нам на Западе проявить такое же геройство и отвагу». Схожие мысли высказывал боец в/ч 5711 Толкачев: «Чехословацкий народ не хочет войны, но им угрожает германский фашизм, вместе с англо-французской буржуазией, мы можем показать, как надо воевать, также, как наши дальневосточные товарищи показали у озера Хасан». Выступая на митинге, командир отделения 5-й кавдивизии Тугай заявил: «Мы готовы, ждем Ваших (Сталина) приказов громить фашистскую сволочь, и если в годы гражданской войны не пришлось занять Варшаву через измену врагов народа, то теперь мы ее возьмем». [390]
390
РГВА. Ф.9. Оп. 36. Д. 2829. Л. 144, 147; Д. 2910. Л. 195—198.
25 сентября 1938 г. нарком обороны СССР телеграфировал в Париж для передачи французским военным властям: «Наше командование приняло пока следующие, предупредительные меры: 1. 30 стрелковых дивизий придвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий. 2. Части соответственно пополнены резервистами. 3. Что касается наших технических войск — авиации и танковых частей, — то они у нас в полной готовности». [391] Эта информация 28 сентября была передана французскому военному атташе в СССР Паласу. Об этом же, как и о многих других мероприятиях) было немедленно сообщено чехословацкому правительству. [392]
391
Новые документы по истории Мюнхена. С. 139—140.
392
Там же. С. 145.
Накануне Мюнхенской конференции Советский Союз предпринял новые меры по повышению мобилизационной и оперативной готовности своих вооруженных сил. 27 сентября Генеральный штаб предупредил военные советы всех округов, кроме Дальневосточного и Забайкальского, о немедленной подготовке документации для проведения призыва приписного состава людей, лошадей и транспорта из народного хозяйства. 28 сентября ЛВО, БОВО, КОВО, ХВО, ОрВО, КалВО, МВО, ПриВО, УрВО, СКВО и ЗакВО получили телеграмму начальника Генштаба с приказанием «красноармейцев и младших командиров, выслуживших установленные сроки службы в рядах РККА, впредь до распоряжения из рядов армии не увольнять». [393] 29 сентября Военные советы КОВО, БОВО, ЛВО и КалВО получили директиву о приведении в боевую готовность дополнительно еще 17 стрелковых дивизий, управлений 2 танковых корпусов и корпусных частей, 22 танковые и 3 мотострелковые бригады, 34 авиационные базы. Для их пополнения проводилась мобилизация необходимого количества приписного состава на 20-дневные сборы. [394]
393
Документы по истории мюнхенского сговора. С. 314.
394
Там же. С. 314.
В тот же день Военные советы ХВО, ОрВО, СКВО, ПриВО и УрВО получили телеграммы с указанием в двухдневный срок призвать по 250–275 человек приписного командного и политического состава во все имеющиеся у них дивизии. Эти указания распространялись затем и на МВО. Кроме войск западных приграничных военных округов, выдвинутых к государственной границе, мобилизационными мероприятиями были затронуты еще 30 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, 2 танковых корпуса, 15 отдельных танковых бригад, 34 авиационные базы. В Красную армию было призвано из запаса 328,7 тыс. человек, задержано увольнение из армии сержантов и рядовых, отслуживших установленные сроки. Особенно усиливался личным составом, транспортом и боевой авиацией КОВО, в котором на сборы приписного состава явилось к 2 октября 108 528 человек. [395] Всего в Красной армии насчитывалось 18 664 танка и 2 741 бронемашина, из которых 3 609 танков и 294 бронемашины находились в войсках БОВО, а 3 644 танка и 249 бронемашин — в войсках КОВО. [396]
395
РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 2853. Л. 118.
396
Там же. Ф. 31811. Оп. 2. Д. 822. Л. 205—205об; Д. 862. Л. 12, 32.
28 сентября нарком обороны докладывал советскому правительству о готовности направить в Чехословакию 16-ю (56-й и 54-й среднебомбардировочные авиаполки) и 58-ю (21-й, 31-й истребительные авиаполки) авиационные бригады БОВО, 10-ю (33-й среднебомбардировочный авиаполк) и 69-ю (17-й, 43-й истребительные авиаполки) авиационные бригады КОВО и 60-й среднебомбардировочный авиаполк ХВО в составе 548 боевых самолетов. [397] Всего же авиационная группировка КалВО, БОВО и КОВО с учетом 2-й АОН насчитывала к 1 октября 1938 г. 2 690 самолетов. [398]
397
Документы по истории мюнхенского сговора. С. 312—313.
398
РГВА. Ф. 29. Оп. 46. Д. 271. Л., 75—111.
Таким образом, советское правительство не только неоднократно четко заявляло о своей позиции в условиях Чехословацкого кризиса, но и предприняло соответствующие военные меры по подготовке к оказанию помощи Чехословакии. С учетом всего вышесказанного мнение С. 3. Случа о том, что эти военные приготовления не могут служить свидетельством «желания Кремля оказать помощь» своему союзнику, представляется совершенно необоснованным. Формулируя подобное мнение, С. 3. Случу следовало бы точно определить, какие именно действия СССР были бы таким подтверждением. Сам С. 3. Случ полагает, что «без предварительного решения целого комплекса кардинальных вопросов, связанных с проходом войск через территорию сопредельных государств (Польши и Румынии), или как минимум разрешения на использование их воздушного пространства для осуществления авиационной поддержки Чехословакии, без координации действий генеральных штабов и т. д., эти шаги советского руководства оставались всего лишь демонстративными акциями». [399] Подобное утверждение выглядит по меньшей мере странно.
399
Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. С. 104—105.