Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918 — 1939 гг.

Мельтюхов Михаил Иванович

8 июня в ходе очередных англо-французских военных переговоров было решено, что союзники не будут помогать Польше, постараются удержать Италию от вступления в войну и не станут предпринимать контрударов по Германии. В ходе англо-польских переговоров выяснилось, что Англия не станет поставлять в Польшу новейшую технику, а просимый Варшавой кредит был урезан с 50 до 8 млн. фунтов стерлингов. Позиция Англии сводилась к тому, что Польша не получит помощи, но, когда война будет выиграна, ей возместят ущерб. [461]

461

Кимхе Д. Указ. соч. С. 68—90; Мосли Л. Указ. соч. С. 242—246.

6 июня Франция сообщила СССР, что Польша не против англо-франко-советского договора, но «быть четвертым не хочет, не желая давать аргументы Германии» и «надеется на расширение торговли с СССР». [462] 9 июня Варшава уведомила Лондон, что «не может согласиться на упоминание Польши в англо-франко-советском договоре о взаимопомощи. Принцип оказания Советским Союзом помощи государству, подвергшемуся нападению, даже без согласия этого последнего мы считаем в отношении Польши недопустимым, в отношении же прочих государств—опасным нарушением стабилизации и безопасности в Восточной Европе. Установление объема помощи Советов, по нашему мнению,

возможно единственно путем переговоров между государством, подвергшимся нападению, и СССР». [463] Понятно, что подобные заявления не улучшали советско-польских отношений. Если в ходе советско-польских торговых переговоров Польша не пошла на урегулирование вопроса о транзите и он был отложен на будущее, то теперь советская сторона 9 июня отказалась от его обсуждения. [464] Убедившись в нежелании Варшавы идти на соглашение с Москвой, советская сторона вновь вернулась к своей традиционной политике, направленной на недопущение германо-польского сближения. Хотя, конечно, основное внимание СССР в это время уделял контактам с Англией, Францией и Германией. В Ходе тайных и явных англо-германских контактов весной — летом 1939 г. Лондон пытался достичь соглашения с Германией, которое позволило бы консолидировать Европу, а Берлин старался получить гарантии невмешательства Англии в дела Восточной Европы. Естественно, СССР внимательно следил за маневрами Лондона и Берлина и старайся своими контрмерами недопустить нового англо-германского соглашения, справедливо расценивая его как главную угрозу своим интересам.

462

ДВП. Т. 22. Кн. 1. С. 427.

463

ДМИСПО. Т. 7. С. 120—121.

464

Там же. С. 40; ДВП. Т. 22. Кн. 1. С. 450—451; Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. С. 1 «2—163.

Весной — летом 1939 г. Англия и Франция вновь старались найти приемлемую основу соглашения с Германией, используя для давления на Берлин угрозу сближения с СССР. Однако было совершенно очевидно, что они не горели желанием иметь Москву в качестве равноправного партнера — это полностью противоречило их внешнеполитической стратегии. Не случайно в конце июля Англии довела до сведения Германии, что переговоры с другими странами «являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель—соглашение с Германией». [465] Понятно, что в этих условиях, как показали переговоры в Москве, Англия и Франция не собирались соглашаться с тем, чти Советский Союз наряду с ними получит право определять, когда Германия действует как агрессор. Именно этим и объяснялась бесплодная дискуссия по вопросу об определении «косвенной агрессии». В итоге взаимной подозрительности и неуступчивости сторон англо-франко-советские переговоры к середине июля фактически провалились.

465

Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 2. С. 193—198.

Однако открытое признание этого факта лишило бы Англию и СССР средства давления на Германию, поэтому 23 июля Лондон и Париж согласились на предложенные советской стороной военные переговоры. Не случайно состав англо-французских военных делегаций был не слишком представительным, а их инструкции предусматривали, что «до заключения; политического соглашения делегация должна… вести переговоры весьма медленно, следя за развитием политических переговоров». [466] Относительно Польши в инструкциях отмечалось, что «непосредственная помощь Польше со стороны британских и французских сил почти невозможна», но «поляки не желают вступать в непосредственные отношения с Россией в мирное время с целью подготовки сотрудничества во время войны» они утверждают, что это явилось бы провокацией по отношению к Германии. Мы рассматриваем это как предлог, поскольку настоящая причина заключается в том; что они опасаются быть вынужденными согласиться на использование русских войск в Польше. Они боятся, что не смогут в дальнейшем избавиться от этих войск и помешать «коммунизации» польских крестьян… Совершенно очевидно, что если и можно будет побудить поляков принять русские воздушные силы и материалы, то во всяком случае они не желают иметь русских солдат на своей территории». [467]

466

Там же. С. 168.

467

Там же. С. 182.

Все еще надеясь достичь договоренности с Германией, английское правительство не желало в результате переговоров с СССР «быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое могло бы связать нам руки при любых обстоятельствах. Поэтому в отношении военного соглашения следует стремиться к тому, чтобы ограничиваться сколь возможно более общими формулировками». [468] Неслучайно французская делегация имела полномочия только на ведение переговоров, а английская делегация вообще не имела письменных полномочий. [469] Таким образом для англо-французской стороны речь шла о ведении бесплодных переговоров, которые было желательно затянуть на максимально долгий срок, что могло, по мнению Лондона и Парижа, удержать Германию от начала войны в 1939 г. и затруднить возможное советско-германское сближение.

468

Там же. С. 169; Челышев И.А. СССР — Франция: трудные годы 1938—1941. М., 1999 С. 131—133.

469

Год кризиса. Т. 2. С. 192—193.

Со своей стороны советское руководство, будучи в целом осведомлено о подобных намерениях англо-французского руководства, назначило представительную военную делегацию, обладавшую всеми возможными полномочиями. Были разработаны варианты военного соглашения, которые можно было смело предлагать партнерам, не опасаясь, что они будут приняты. 7 августа был разработан четкий «сценарий» ведения военных переговоров. Прежде всего следовало выяснить полномочия сторон «на подписание военной конвенции». «Если не окажется у них полномочий на подписание конвенции, выразить удивление, развести руками и «почтительно» спросить, для каких целей направило их правительство в СССР. Если они ответят, что они направлены для переговоров», то следовало выяснить их взгляды на совместные действия Англии, Франции и СССР в войне. Если же переговоры все-таки начнутся, то их следовало «свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию», выдвинув

этот вопрос в качестве условия подписания военной конвенции. Кроме того, следовало отклонять любые попытки англо-французских делегаций ознакомиться с оборонными предприятиями СССР и воинскими частями Красной армии. [470] Понятно, что в этих условиях военные переговоры были обречены на провал и использовались сторонами для давления на Германию-

470

ДВП. Т. 22. Кн. 1. С. 386,

Тем временем Варшава получила из Рима сведения о том, что Германия пытается запугать Польшу, но до 1942–1943 гг. войны не будет. Век полагал, что любые действия Германии — «это блеф Гитлера, он старается запугать Польшу и тем самым вынудить ее пойти на уступки. Гитлер не начнет войну». [471] Поэтому Варшава решила предпринять экономическое давление на Данциг и ввела 1 августа экономические санкции. В ответ 4 августа данцигские власти потребовали на 2/3 сократить польскую таможенную стражу и убрать польские таможни с границы Данцига и Восточной Пруссии до 19.00 6 августа. В тот же день Польша заявила, что любые действия против польских служащих будут рассматриваться как акт насилия со всеми вытекающими отсюда последствиями. В итоге президент данцигского сената был вынужден уступить и заявить, что все эти события были спровоцированы «безответственными элементами». Понятно, что Варшава увидела в этом подтверждение правильности своей твердой линии, а пресса заговорила о поражении Гитлера. [472] 9 августа Германия предупредила Польшу, что дальнейшее ее вмешательство в дела Данцига приведет к ухудшению германо-польских отношений. Со своей стороны Польша заявила, что отвергает любое вмешательство Германии в польско-данцигские отношения и будет в дальнейшем расценивать его как акт агрессии. [473] Учитывая, что в это же время шли активные англо-германские зондажи на предмет достижения всеобъемлющего соглашения, вполне понятно, что события в Данциге лишь подтолкнули Берлин к игре мускулами и вызвали неудовольствие Лондона и Парижа, с которыми Варшава и не подумала проконсультироваться. [474]

471

Мосли Л. Указ. соч. С. 258—259.

472

Там же. С. 278—282.

473

Некрич A.M. Указ. соч. С. 405.

474

Фомин В.Т. Империалистическая агрессия против Польши в 1939 г. С. 129—131.

В ходе военных переговоров в Москве советская сторона подняла вопрос о проходе Красной армии через территорию Польши и Румынии, который, видимо, рассматривался советским руководством своеобразной лакмусовой бумажкой намерений западных партнеров. Хотя Англия и Франция прекрасно знали отрицательное отношение Польши к проблеме пропуска советских войск на свою территорию, было решено еще раз запросить Варшаву и попытаться найти некую компромиссную формулу, которая позволила бы продолжить переговоры с СССР. 18 августа на запрос Боннэ польский посол в Париже Ю. Лукасевич ответил, что «Бек никогда не позволит русским войскам занять те территории, которые мы у них забрали в 1921 г. Пустили бы вы, французы, немцев в Эльзас-Лотарингию?» На замечание Боннэ, что угроза столкновения с Германией делает «для нас необходимой помощь Советов», Лукасевич заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!» Тем не менее он обещал передать запрос в Варшаву. В свою очередь, Бек 19 августа заявил французскому послу, что «у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь». Кроме того, Польша никого не уполномочивала обсуждать «вопрос использования части нашей территории иностранными войсками». [475]

475

Мосли Л. Указ. соч. С. 301; Год кризиса. Т. 2. С. 278—279, 294—295,

По свидетельству Лукасевича, несмотря на столь неконструктивную позицию Варшавы, «наш решительный отказ пропустить советские войска через Виленщину и Восточную Малопольшу (Галицию. — М.М.) в течение этих нескольких дней не был ни предметом горячих дискуссий, ни предметом серьезных предупреждений со стороны каких-либо влиятельных французских деятелей. Он не был ни для кого неожиданным. Все наиболее видные политики знали это — если не со времени переговоров о Восточном пакте, то по крайней мере с лета 1938 г.» Тем более не было никаких попыток «оказать на нас давление». [476] Даже накануне заключения советско-германского пакта о ненападении 23 августа Польша вновь заявила, что «наша принципиальная точка зрения в отношении СССР является окончательной и остается без изменений». [477] Маршал Э. Рыдз-Смиглы также подтвердил, что «независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам». [478]

476

Цит. по: Фомин В. Т. Указ. соч. С. 86.

477

Год кризиса. Т. 2. С. 316—318; Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. С. 76.

478

Мосли Л. Указ. соч. С. 301.

В это время Англия и Франция все еще не были уверены в том, что Германия будет воевать с Польшей. 18–20 августа Польша, категорически отвергавшая сотрудничество с СССР, была готова к переговорам с Германией для обсуждения германских условий территориального урегулирования, но Берлин, взявший курс на войну, уже не интересовало мирное решение вопроса. Англию тоже не устраивала перспектива перехода Польши в лагерь Германии. В итоге германо-польские переговоры так и не состоялись. [479] Со своей стороны Лондон и Париж отказались от давления на Варшаву относительно вопроса о проходе Красной армии на польскую территорию. В свою очередь, Москва была озабочена тем, что для Англии «Польша — форпост против СССР. Англия воевать не будет, и Польше не поможет». [480]

479

Малафеев К.А. Позиция французских правящих кругов на англо-франко-советских военных переговорах 1939 год // Из истории классовой борьбы и международных отношений новейшего времени. Рязань. 1974. С. 26—53; Год кризиса. Т. 2. С. 255—256, 268—269, 278—279, 292—295; Мосли Л. Указ. соч. С. 299—302; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 76.

480

Парсаданова B.C. Польша, Германия и СССР между 23 августа и 28 сентября 1939 года // Вопросы истории. 1997. №7. С. 15—16.