Советско-Вьетнамский роман
Шрифт:
– Сейчас они нас утюжить будут! – усмехнулся Сорокин.
– Нас? – Кашечкин остановился.
– Ну не нас, конечно. Старую позицию. Я там ложный генератор оставил, так что они даже сигнал видят.
За лесом гулко лопнул разрыв. Затем загремело так, что пошел звон.
– Молодцы! – одобрил Сорокин. – Прицельное бомбометание называется. Все по уставу. Жаль, нам их на возвращении взять нечем! Лейтенант Кашечкин, вы все еще здесь? Бегом к дизелям!
– Есть!
Кашечкин побежал к кабине, только что занявшей свое место, и ногами чувствовал колебания почвы. Американцы четко,
Глава 23. О том, как Кашечкин принял участие в Апокалипсисе, и что из этого вышло
И злодея слезам
Не давали остыть,
И прекраснейших дам
Обещали любить;
И, друзей успокоив
И ближних любя,
Мы на роли героев
Вводили себя.
В.Высоцкий
– Давай, шагай, быстрее!
Рузаев для острастки погрозил Сильвестру поставленным на предохранитель пистолетом. Тот споткнулся. От страха и боли у него мутилось в голове.
– Я американский гражданин! Я требую, чтобы со мной обращались в соответствии с Женевской конвенцией, как с военнопленным!
– Кончай лопотать! Двигай, – Рузаев с удовольствием ткнул его стволом в толстый зад. Макарони намек понял и прибавил.
Измученный Рузаев ходко поспешал за ним. Глаза застилала кровь из открывшейся раны, но он не останавливался. Когда Сильвестр сбивался с темпа, Рузаев тыкал его в бок пистолетом.
– Давай, давай, немного осталось! – подбодрил он бывшего рейнджера, а ныне пленного рядового Сильвестра Макарони.
Так американец, подгоняемый пинками и тычками, а за ним и русский, вышли на поляну возле скалы Вэй. Увидев эту парочку, вьетнамцы, сидевшие у скалы, вскочили с дикими криками.
Сильвестр заметил толпу похожих на обезьянок вьетнамцев, которые закричали, при виде него. На него надвинулись мужчины и женщины, страшные, окровавленные, обожженные, в каких-то рваных лохмотьях. Вид свежих кровавых ран был омерзителен. Крик резок и неприятен. Скрюченные руки тянулись к нему, и Макарони понял, что это его сейчас порвут в клочья. Он громко взвизгнул и спрятался за спину русского.
– Стой! – закричал Рузаев. – А ну, все назад!
Толпа отхлынула и замерла, но продолжала кричать. Вперед, к Рузаеву, вышла женщина. На руках она держала мертвого ребенка. Она двумя руками подняла ребенка, показывая его Рузаеву, и начала что-то быстро говорить, кивая в сторону Макарони.
–
Рузаев сделал шаг, пытаясь загородить Сильвестра, который с ужасом смотрел на женщину. Крестьяне зашумели сильнее и снова начали приближаться. Ком грязи пролетел в воздухе и шмякнулся Сильвестру прямо в лицо. Тот всхлипнул и отвернулся. Вьетнамцы окружали их плотным кольцом.
– Назад! – Рузаев выхватил пистолет и два раза выстрелил в воздух.
– Что за стрельба, Георгий Семенович? Что здесь происходит? – сквозь толпу протискивался Шульц, раздвигая людей стволом автомата. За ним следовал взвод вьетнамцев. Лицо Шульца потемнело от копоти, рукав был прожжен.
– Товарищ Шульц! – обрадовался Рузаев и почувствовал, как силы покидают его, а ноги подгибаются.
– Георгий Семенович, вы ранены? – Шульц осторожно усадил его на землю.
– Легко. Пленного возьмите.
– О, вот это добыча! – обрадовался Шульц и что-то приказал солдатам. Вьетнамцы схватили перепуганного Сильвестра и повели его в лес.
– Поосторожнее с ним! – крикнул Шульц вдогонку, – перевяжите получше и без меня не допрашивайте!
– Ну? – Рузаев вопросительно посмотрел на Шульца.
– Полный разгром. Всего десанта. Правда, и у нас потери большие.
– А как дивизион?
– Три самолета сбили. Два на старой позиции и один на новой. И ни царапины ни у кого!
– Жалко, летчик ушел…
– И летчика одного в плен взяли! Спасибо тебе.
Шульц двумя пальцами взял руку Рузаева, сжал ее и подержал.
– Спасибо.
– Служу Советскому Союзу, – слабо ответил Рузаев.
– Полный разгром, – повторил Шульц. – Мы им так вломили, что они теперь неделю летать не смогут!
– Не горюй, у немцев это не последний самолет, – процитировал Рузаев.
– Шутите? Значит, все в порядке. Пошли! – Шульц закинул автомат за спину, обнял Рузаева и помог ему подняться. Так, обнявшись, они и пошли к санитарной машине.
***
Новая позиция кипела и бурлила движением. Вьетнамцы дружно трудились. Самую тяжелую работу по рубке и раскорчевке леса, рытью укрытий и прокладке просеки выполнили добровольцы крестьяне из соседних деревень. Сделав свое дело, они уже разошлись по своим домам. После прибытия дивизиона солдаты освободительной армии под руководством операторов готовили аппаратуру. Вдвоем, втроем, они тянули тяжелые сцепки и оголовки кабелей, ловко ставя их на место. Заняли свое место пусковые станки, и к ним сразу подтянулись транспортно-заряжающие машины. Сорокин вздохнул – ракет осталось только четыре.
Кашечкин подбежал к дизель-генераторам, проверил соединения, прошел вдоль кабеля и внимательно осмотрел работу солдат. Дизеля загудели, хлопнули и с громом и дымом начали работать. Развернулась антенна, ожили пусковые установки.
Вьетнамцы работали как бешеные. Они устали, пот катил с них градом. Тхан Донг метался по позиции, стараясь использовать каждую пару рук. Кашечкин тоже устал, но виду не подавал. Глядя на этих неутомимых тружеников, он стыдился выказать слабость.
– По местам! – раздалась команда Сорокина.