Совместный номер. Противостояние
Шрифт:
Его лицо резко меняет выражение и из презрительного принимает испуганный вид.
– Откуда ты?.. – не успевает он задать вопрос. Я не даю ему такой возможности.
– Это уже не важно. Важно только то, что я знаю об этом.
– Брент! Брент! – я с беспокойством смотрю на друга.
– Всё хорошо Кирстен, он встает, морщась и оттряхивая одежду.
– Иди домой, мы позже поговорим.
– Но…
– Брент, пожалуйста! – я смотрю на него с просьбой во взгляде и он, выругавшись, уходит.
– Какого хрена вы дерётесь? Что он сделал не так? Если бы не он, мне даже страшно представить, что со мной могли бы сделать. Ты уже приехал на всё готовое и тебе досталось всё – я и моё доверие, шаткое и совсем не прочное, но всё же! Я поверила тебе! А ты только и можешь,
– Этот парень пудрит тебе мозги. Он не такой хороший мальчик, как тебе кажется.
– Даже если это и так, - я слегка с издевкой усмехаюсь, – то и ты не лучше его. У каждого из вас своя выгода. Но знаешь, и я не дура. – Я делаю глубокий вдох, перед тем как продолжить. – Откладывать этот разговор я больше не стану. Если то, что ты мне вчера сказал на крыльце было сказано искренне, то сейчас ты мне скажешь правду. Я желаю услышать всё, чем бы оно ни оказалось! Я знаю, что еще до совершеннолетия ты был осужден. За что?
На его лице не дрогнул ни единый мускул, но перемена видна во взгляде. Злость сменилась на беспокойство. Он наклоняет голову набок.
– Откуда ты узнала, что…
– Скажи! – настойчиво перебиваю его, не желая слушать лишних вопросов, а только ожидая причину.
– Три дня… – он тяжело вздыхает, опершись о дверной косяк и опустив глаза вниз, – три дня он лежал в реанимации, после того, как я его избил. – Он поднимает глаза, глаза не того Коннора, которого я знаю. Передо мной кто-то другой, со взглядом зверя. – Я чуть не убил человека, Кирстен.
Глава 16
Ciscandra Nostalghia – Who You Talkin' To Man
Коннор
Кажется, мне стоит лишь закрыть глаза, и я снова попадаю туда. Темный переулок перед домом, где жила моя мать, едва освещенный тусклым отблеском от фонарей, горящих через один. Собравшиеся люди, вокруг нас. Истошный вопль моей матери. Но…это всё далеко, как за стеной, а здесь только нас двое. Он, лежащий на асфальте с опухшей, разукрашенной мордой от моих ударов и кашляющий, захлёбываясь собственной кровью, и я, наносящий удары, один за другим, не видя и не слыша ничего вокруг. Отрешившись от всего: окружения вокруг и саднящей боли от беспрерывных ударов по этому валяющемуся мешку с д*рьмом.
Во мне всё кипит, я себя не больше не контролирую. Это выше меня. Гнев, прорвавшийся наружу, застилает глаза, и ты движим только одной целью – отомстить, выбить это д*рьмо из обидчика. И всё равно, чем это кончится, для вас обоих. В голове, как на повторе, я слышу пощады матери не бить её и его крики снова и снова: «Ты шл*ха, решила меня бросить?
– Удар и вопль.
– А меня забыла спросить, тварь?
– и снова удар с воплем.
– Еще своим отродием решила меня попугать? Ну давай-давай.» Чьи-то руки меня оттаскивают, но я отпираюсь, стараясь добить его, заткнуть, заставить пожалеть о своих словах.
И снова у меня перед глазами все темнеет в багровых оттенках. Я чувствую, как мои руки сжимаются в кулаки, до хруста в костяшках. Но мне нет до этого дела. Я заткну этого ублюдка навсегда, нужно только вырваться.
– Коннор, – ее мягкий спокойный голос вырывает меня из тревожных воспоминаний детства и гнев, как туман рассеивается легкой дымкой. Я удивлен и дезориентирован влиянием одного ее голоса. Как такое возможно? Это странно для меня. Раньше я готов был всё крушить, вспоминая тот вечер, и ехал на тренировку каждый раз, но сейчас я стою абсолютно спокоен. Почти. Внутрь закрадывается новая тревога. Такое со мной впервые и от этого становится страшно. По спине проходит неприятный холодок нового неподконтрольного мне влияния. Мне страшно от того, как на меня влияет эта девушка.
Она больше ничего не произносит, но немного сдвинутые к переносице брови, очевидный вопрос в глазах и упор руки на трость выдает ее настороженность. Она ждёт - не уходит, не выгоняет и не кричит. Просто ждёт, а значит,
Какое-то время мы просто молчим и просто смотрим друг на друга в напряженном молчании, висящим и сгущающим воздух вокруг. Она опускает глаза в пол и по ее бегающему взгляду я вижу, что она что-то обдумывает.
– Мне стоит тебя бояться? – подняв взгляд, она внимательно смотрит на меня, переминаясь с ноги на ногу.
– Поступай, как чувствуешь, - всё, что могу ей ответить. Мне ни капли не жаль о случившемся. Это было очень давно, но я готов это повторить с ним. Эта мразь заслужила такую расправу.
– После всего произошедшего с нами, - она пожимает плечами, - думаю, это будет глупо. Просто расскажи мне всё, если я что-то для тебя значу.
Я не уверен, что хотел бы это рассказать кому-либо, но она возвращает мне контроль над самим собой. Рядом с ней мне спокойно. Эта девчонка заставляет меня волноваться за неё и злит своими выходками. Она взбалмошная и дерзкая. И я не уверен, что к ней чувствую, но значит она для меня много. Самому бы разобраться насколько много.
– Я…знаешь, я не люблю вспоминать то время. Тогда я не мог себя контролировать.
– Может, пойдем в гостиную? – она немного кривится и кладет руку на ногу. Наверное, швы начали снова тянуть.
– Да, – киваю ей в ответ, – давай я тебе помогу, - протягиваю ей руку, но она выдвигает руку перед собой, останавливая меня.
– Я сама, мне нужно привыкать и… – она запнувшись добавляет, – дай мне во всем разобраться.
– Хорошо, – убираю руку и прохожу за ней в гостиную. Она садится на диван, а я занимаю кресло. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы сосредоточиться и стараться держать под контролем свои чувства. Я снова вспомню всё. Это может ее и оттолкнет, но мне всё-равно отступать некуда. Она знает конец, ей только нужно рассказать причину. – Родители развелись, и меня стала воспитывать улица. Отец пропадал на работе, мать меняла одного мудака на другого. Я был предоставлен сам себе. – Перемещаю свой взгляд вниз на пол. Не знаю почему, но так проще вспоминать. – К учебе в школе особо интереса я не проявлял, но и старался не высовываться. Меня в основном знали, как дворового бойца. Это приносило неплохие деньги. Я постоянно приходил домой с перебитым носом, разбитой губой или бровью, но всегда с непустым карманом. Мои родители и не знали это, им особо не до меня было. И всё это было, так, небольшим заработком, до одного дня.
Моя мать ушла на другую квартиру, а я жил у отца. В тот день мать сама позвонила отцу на работу и сказала, чтоб я зашёл к ней около 6. После школы я поехал к ней. Еще на лестнице я услышал крики. Дверь была не заперта и я вбежал в квартиру. Она тр*халась то с тем, то с другим. Я не запоминал их, но этот ее бил. Бил за то, что она решила его променять на другого. И еще, наверное, она попыталась припугнуть его мной. Мать лежала на полу и кричала не бить ее. Я просто не выдержал. Не мог смотреть на это. Во мне как что-то щелкнуло, и я бросился к нему. – Внутри снова стало неприятно щемить. Я потер руками лицо и снова сделал вдох-выдох. – Я помню, как нанёс ему удар, и пока я обернулся посмотреть, как мать, он улучил время и бросился бежать. Она стонала и кашляла от его ударов, на лице уже начинали проступать гематомы и отеки. С ненавистью я кинулся следом за ним и поймал у входной двери в подъезд. Мы вывалились на улицу, и добивал его я уже там. Меня не интересовало ничего, что со мной будет, я просто хотел его размазать, заткнуть ему его слова назад в глотку. Но я не мог остановиться… А мать… После выхода из больницы она нашла себе нового. Меня тогда осудили, но условно, так как восемнадцати мне ещё не было. После суда меня выпустили под домашний арест и исправительные работы. Ко мне приставили наставника. А наставник оказался любителем рестлинга и знакомым Алекса. Так меня Алекс и вытащил, а для карьеры этот факт из моей жизни убрали. Вот и всё… – я тяжело выдыхаю. Я спокоен, хоть и вспомнил снова всё с самого начала. Меня теперь волнует, что скажет она. Как воспримет это? Я не хочу ее спугнуть. Ладони начинают потеть, но нужно себя контролировать. Поднимаю глаза на неё. И жду.