Совместный номер. Противостояние
Шрифт:
– Ну да, мы так серьезно попали. Рэйч пыталась меня защитить, да и саму не пустила изначально в клуб. Я очень ей обязана и не могу рисковать ею. Сами бы мы никак не вырвались отсюда.
– Давай уже не будем думать об этом. Ты скоро будешь дома, и тебя ждут мама и брат.
– Да, – она заметно светлеет, и её лицо озаряется улыбкой, – Рождество с семьёй, дома, с маминым яблочным пирогом с изюмом, бабушкиными медовыми пряниками с корицей и пряным ароматным глинтвейном, байками брата, рождественскими фильмами, ярмаркой, катанием на катке, как же я хочу домой!
Ее воспоминания дразнят меня. Глинтвейн, печенье и вся эта детская суета меня
– Ты будешь с нами на Рождество?
Ее вопрос застает врасплох. Мне хочется, чтобы она была рядом со мной, но у нас разные пути. Она не вписывается в мою жизнь, а я – в её. Что ей сейчас сказать? Что я отвезу её домой, побуду месяца два, пока ей сделают операцию и на этом всё? Что я могу ей обещать?
Ей нужно на практику Wolters Kluwer в Нидерланды, мне – на новый сезон рестлинга в Лос-Анджелес. Эти отношения будут тупиковыми – мы никак не сможем быть вместе, мотаться друг к другу, да и мой образ жизни: тренировки, бои, фанатки, пресса – она явно не в восторге от всего этого, сможет ли она с этим мириться?
– Буду, – улыбаюсь, прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Я не хочу её огорчать, что это всё ненадолго, что скоро уеду. Не сейчас.
В дороге она вспоминает их семейные посиделки у телека с пиццей и разной хернёй, такие простые и обычные, кажущиеся незначительными, моменты рядом с близкими, которые начинаешь ценить только вдали, когда понимаешь что это были действительно важные моменты в кругу тех, кто тебя любит, ценит и понимает, пусть даже вы занимались всякой хренью.
В ее воспоминаниях и болтовне мы проводим почти всё время в самолёте. Но я всё думаю о своем, слушая ее только наполовину. Ее жизнь вполне размеренна и сможет ли она влиться в мой иногда бешеный и бесконтрольный ритм? Что с нами случится за тот год, пока она будет проходить практику в Нидерландах? А может, всё-таки не стоит ничего разрушать, может у нас есть шанс? Но сам же понимаю, что хватаюсь за жалкие попытки удержать отношения без будущего. Даже если я буду изредка прилетать к ней, то, как это будет в остальное время. В сезон боёв? Это будут электронные переписки и звонки? Я буду ревновать, да и она возможно, тоже. И на сколько нас так хватит? Ненадолго, это уж точно. Тогда стоит ли даже пытаться? Потом ведь будет больнее и ей и мне. Но что бы я не думал, просто я уехать не могу, головой понимаю, что нет вариантов, но всё остальное во мне кричит забить на хренов здравый смысл и не отпускать её, прочно и наглухо засевшую во мне.
После посадки самолёта, отправляю девушек на такси домой, где их встретит Келз и присмотрит пока за ними, а мы с Кирс едем к ней. На пороге нас встречают Мелани, Хельга – соседка, помогавшая ей в последние дни, когда Кирс пропала и Кэвин.
Кирстен с матерью, разрыдавшись, бросаются друг другу в обнимку. Кэвин подходит к ним и тихо обнимает обеих. Хельга стоит рядом, улыбаясь и вытирая слёзы.
– Спасибо тебе, Коннор, – поднимает на меня заплаканные глаза Мелани, одной рукой подзывая меня к ним, и обнимает. Теперь и я стою с ними. Хренова семейная идиллия. И я это сделал, я справился. Нереальное чувство удовлетворения и приятного тепла разливается по телу. Я вернул Кирс домой,
После небольшого ужина, Кирс зашла в гостиную посмотреть на елку и всякие рождественские безделицы, расставленные в разных уголках комнаты. Сегодняшним вечером на елке включили гирлянды и она переливается и искрится маленькими, то ярко вспыхивающими, то быстро затухающими цветными огоньками. Отблески от огоньков пляшут в сияющих глазах Кирс.
И снова во мне вспыхивает вожделение, которое я пытался погасить, утихомирить. Она, как-будто почувствовав это, поворачивает голову в мою сторону, ловит мой испытующий взгляд, приоткрывает губы, облизывая нижнюю, и шумно выдыхает. Чувствую моментально накатившую ноющую боль в паху.
Твою мать. Что ты делаешь, Кирс?
И я больше не слышу свой разум, просто не слушаю его. Внутренний голос, то ли на минимуме, то ли совсем вырублен. Я как полоумный самец - только чувствую то, что хочет моё тело. Я желаю эту девчонку.
Я и сам не успеваю опомниться, как уже веду ее по лестнице вверх за собой в ее комнату. Знаю, что в чертовом ящике ее стола лежит то самое письмо, которое положит всему конец, ну и хер с ним, я не готов отказаться от неё прямо сейчас, это бесконтрольное состояние выше моих сил.
Снимаю, почти разрывая на ней одежду. Швы трещат, ткань расползается, падая на пол ошмётками прежней рубашки. Я толкаю ее на кровать, нависая над ней сверху, напористо её целуя, кусая губы, остервенело впиваясь в них. Она стонет, тяжело дышит, ее пальцы скользят по мне, тянутся к поясу джинс. И последняя капля контроля испаряется. Я хочу большего, хочу проникнуть в неё, сейчас, не ждать, не мучить себя. Стянув с нее остальную одежду, я ласкаю ее грудь, прикусываю кожу, спускаюсь ниже. Она уже влажная, очень. Ее движения завлекающие, для нее это важно сейчас, как и для меня, полностью чувствовать. Отбросив назад джинсы с боксерами, я проникаю в неё одним толчком. Резко, и не дожидаясь пока она привыкнет, набираю нужную мне скорость, желая быстрой разрядки. Слишком долго ждал, переживал за неё, скучал.
Она начинает громко стонать, подаваясь бедрами вперед, переходя почти на крик, прогибаться, царапать спину ногтями, а внутри сжимать меня. Со спины по позвоночнику проходит точечный разряд, а в глазах начинает искрить. Такое долгожданное удовольствие пробуждает мой заснувший на время рассудок. Только сейчас, глубоко в ней, я ощущаю, насколько сильна моя, невидимая на первый взгляд, привязанность к Кирстен.
Я хотел её любить. Но сейчас понимаю, что своим характером она сама того не осознавая, привязала меня к себе, пробудила во мне то, что я давно не чувствовал – она разбудила во мне зверя, живущего и спрятанного где-то глубоко. И если это продолжить - она станет моей зависимостью. На расстоянии это будет безумием, и у меня просто снесет крышу. Я снова буду яростно и беспощадно крушить всё без разбора.
Нет, допустить это я не могу, только не с ней. Я обещал ее матери, что верну ее девочку домой, чтоб мечта девчонки сбылась, и я должен смириться с этим.
И я уеду как можно раньше, пока еще хоть как-то это контролирую и мне не наплевать на ее цели; пока я слышу еще кого-то кроме самого себя; пока еще не поздно, иначе совершенные мною ошибки, возможно, станут переломными, а наши судьбы – сломанными.
Глава 23
Birdy – Skinny Love