Совок 11
Шрифт:
С минуту, а, может и дольше, Дергачев, словно школьник в зоопарке, с зоологическим интересом рассматривал меня. Как краснозадую макаку в дирижерском фраке. Потом тряхнул головой и отмер.
— Главное, Серёжа, чтобы это ты не ошибся и, чего-нибудь не перепутал! — оживший подполковник еще раз вытер рот, а потом еще и выступившую на лбу нервную испарину, — Если он на самом деле предложил тебе то, что ты мне сейчас рассказал, то это очень серьёзно!
Лицо Василия Петровича помимо его воли начало расплываться в блаженной улыбке.
— Ты даже не представляешь, Корнеев, насколько серьёзно! — начальника Октябрьского РОВД словно бы подменили.
Дергачева переполняла неконтролируемая эйфория и он даже не пытался скрывать своего настроения.
— Только это… — замялся я, — Как бы это сказать… Короче, отказался я, Василий Петрович! — с сочувствием и даже с жалостью поднял глаза я на подполковника.
Всё еще переполняемый счастливыми эмоциями, начальник райотдела недоумённо распахнул на меня глаза. Я невольно втянул голову в плечи.
— Что? Что ты сказал, Серёжа?! — поперхнувшись, коротко закашлялся шеф, — Я тебя не понял. Повтори!
Мне пришлось повторить. Два раза и разными словами. Чтобы Дергачев не сомневался, что понял меня правильно.
— Ты дурак, Серёжа? — тихим голосом больного человека поинтересовался у меня Василий Петрович, — Скажи, пожалуйста, что ты пошутил! — он смотрел на меня, как ребёнок, у которого только что украли новогодний подарок с конфетами и мандаринами. Прозрачный пакет, который он уже успел подержать в руках и разглядеть его содержимое.
Я отвернулся к карте района на дальней противоположной стене и начал высматривать на ней знакомые курмыши. Остроты моего зрения на такое расстояние не хватало и названия улиц не читались.
— Почему? — без мата и злости в голосе, по-прежнему негромко спросил подполковник.
— Не хочу чай подавать, товарищ полковник! — ожидая бури на свои слова, упрямо проговорил я, — И штатным мальчиком для битья тоже быть не хочу! Не моё это! — честно ответил я и только после этого поднял глаза на Дергачева.
— Дурак ты, Серёжа! — сочувственно покачал он головой, — Вот, ей богу, дурак! — теперь он уже не стал прибегать к платку, а просто растёр лицо руками.
Я удивлённо смотрел на своего начальника. Да, лебединая песня подпола оборвалась на самом взлёте и его доверенный человек теперь уже вряд ли станет клевретом при всемогущем генерале. И, тем не менее, Василий Петрович Дергачев, как мне кажется, меня понял. И даже простил. За счастливо вспыхнувшую и тут же убитую мной его хрустальную мечту. Мечту о скорых полковничьих эполетах и новых должностных горизонтах.
— Ладно, иди, работай, лейтенант! — опустошенно глядя на меня исподлобья, велел начальник райотдела. — И «колбаснику» этому, который Зинченко, ты не забудь позвонить!
Облегченно выдохнув и развернувшись через левое плечо, я пошел выполнять указания начальника РОВД. А именно, работать и звонить Зинченко. Начать решил со второго пункта. Потому как работа не волк, а подполковник запросто может и озлобиться.
В аппендиците коридора, к которому я уже почти подошел, раздавались голоса. И оба они мне были знакомы. Один был знаком хорошо, а другой хуже. Настолько хуже, как и сам человек, который стоя у открытой двери зуевского кабинета, за что-то её отчитывал.
«Колбасный» подполковник Зинченко и сегодня был одет в шикарный заграничный костюм. Но уже в другой.
Глава 3
В Октябрьский РОВД я вернулся за час до вечерней оперативки. И этот час я провёл за бумажками. Выпросив у Пастуховой станок, я успел подшить три дела, которые в соответствии с истекающими сроками, был обязан передать на утверждение в прокуратуру.
— Ты идёшь? — не заходя в кабинет, через приоткрытую дверь напомнила мне Зуева о вечернем сборе у Данилина.
Спрятав бумажки и уголовные дела в сейф, я вышел к ней в коридор. По пути к начальственному кабинету, к нам в кильватер прибились еще несколько следаков. В приёмную мы вошли притихшей, но сплоченной процессией.
Алексей Константинович с самого начала посматривал в мою сторону как-то по-особенному. Даже когда он выдавал на орехи провинившимся коллегам из группы Алдаровой, он не переставал бросать непонятные взгляды в мою сторону.
— Лидия Андреевна, сколько дел находится в производстве у Корнеева? — через мою голову задал он вопрос Зуевой.
— Одну минуту! — всполошилась моя начальница и зашелестела страницами своей тетрадки.
— Девять! — пришел я ей на помощь, — И еще три я завтра сдам в прокуратуру! — с удовлетворением заметил я, что Лида успокоилась и прекратила суетиться со своими шпаргалками.
— Вопрос не тебе был задан! — недовольно огрызнулся майор Данилин и что-то пометил в своём кондуите. — Сегодня сдашь оставшиеся дела Зуевой и с завтрашнего дня ты в отпуске! Понял? — напутствовал меня начальник следствия тоном, которым не отправляют в отпуск, а объявляют об увольнении от должности.
— Никак нет, не понял, товарищ майор! — решил взбрыкнуть я, исходя из своих шкурных разумений и рекомендаций подполковника Дергачева, — По графику мне в ноябре отпуск полагается! — под недоумевающими взглядами сослуживцев принялся я перечить начальству.
Прилюдный конфликт с руководством, это, конечно нехорошо. Но оно, это самое начальство, по неизвестной мне причине, само решило не стесняться коллектива. Не оставив мне никакого выбора.
— Это не тебе решать, лейтенант, когда и что тебе положено! — сварливо оборвал меня Данилин, — В областных кадрах другое мнение! И почему-то с графиком отпусков нашего отделения оно не совпадает! Между прочим, с утверждённым графиком! — раздраженно добавил он, злобно глядя в мою сторону. — И будь любезен, лейтенант, поясни мне, за какие заслуги тебе выделили две путёвки в Сочи?