Совок 4
Шрифт:
— Нет, брат, мы же не жулики с тобой! Наоборот, положить туда надо. Вещицу одну, — и я достал сверток, — Главному надо его положить. В кабуру.
Какое-то время Нагаев жевал, глотал чай, смотрел на пистолет, который я размотал из тряпок. И думал.
— Я по-любому с тобой пойду, но только у нас с тобой ничего не получится. Там, в люксе замки хорошие и решетки на окнах. А мы с тобой ни разу не домушники, Серега!
Резон в словах товарища был. Да что там резон, каждое его слово было пропитано сермяжной правдой. Не по зубам нам такая задача без вдумчивой и тщательной подготовки. Только беду
— А с девками они где парятся? Там же, за забором? — что-то в моей голове шевельнулось.
— Нет, парятся они там, где бассейн. За забором тоже банька есть, но там нет бассейна. И банька за тем забором маленькая. А девки, они, бассейн любят! — поделился со мной предосудительными знаниями мой татарский друг.
— Девки ведь отдельно от мужиков раздеваются? — задал я очередной специфический вопрос Вове, — Ну пока еще все трезвые и никто никого не жарит?
— Ну да, там раздевалка же есть женская! И даже фены там у них! — Нагаев посмотрел на меня, как на маленького несмышленыша.
— Тогда скажи мне еще, в эту бабскую раздевалку можно пробраться так, чтобы никто не заметил? Ну, когда они там уже забухали и парятся?
— Наверное, можно, — пожал плечами друг, — Только надо заранее шпингалеты на окнах открыть. Или через бойлерную можно еще пройти. А на хера тебе в бабскую раздевалку?
— Знаешь, что, друг мой Владимир, передумал я! — окончательно удостоверившись в своей гениальности, честно ответил я лейтенанту Нагаеву, — Если б ты только знал, какие они козлы эти москвичи! Особенно этот, который так аморально девок жарит! Не буду я этому кобелю ничего оставлять на память! Я лучше девушкам подарки сделаю!
Любовь и голод правят миром
— Ты знаешь, а ведь он и правда сдулся! — Эльвира смотрела на меня с нескрываемым уважением. Уже второй раз за сутки.
— А когда я его на понт взяла по поводу гаража и фляги с бандитской кассой, он и вовсе поплыл, как первоход! — моя подруга считала произошедшее большой победой. Как же мало ей надо для счастья..
— Вот видишь, душа моя, а ты сомневалась вчера! Пошли в койку, я тебе что-то покажу! — настроение у меня к вечеру приподнялось. И я чувствовал, что одним настроением моё естество не ограничится.
— Да ну тебя, Корнеев! — Эльвира вырвала руку, — Я с тобой разговариваю о том, что меня интересует, а ты… Что ты за человек такой, когда ты наконец, повзрослеешь! Ведешь себя, как прыщавый подросток, лишь бы в койку затащить! Строишь из себя этакого знатного еб#на, постельными умениями своими без конца похваляешься!
Наверное, у барышни это на почве беременности! Или это она сама так своего нереализованного либидо стесняется. Надо что-то делать.
— Любимая, напомни мне, когда это я бахвалился, что я знатный #бун? Что б ты знала, душа моя, я импотент от рождения! С тех самых пор, как меня в родовом зале головой об кафельный пол уронили! — я добавил на свое лицо изрядную долю грусти, соответствующей печальному монологу, — Я тебя, Эля, уважаю не только как женщину божественной красоты, но и, как женщину очень умную! Поэтому и не скрываю от тебя ничего! Даже вот этого своего постыдного недуга!
Какое-то время Эльвира Юрьевна, оторопев, смотрела на меня, как на Леонида Ильича Брежнева.
— Корнеев, скотина! Ты, чего, опять меня решил дурой выставить?! Какой ты нахер импотент, если ты вчера… И тогда, раньше! Ты чего мне тут несёшь?!
Хотел, как лучше, но вот, получилось всё еще хуже, чем было. А трахаться от этого хочется не меньше! Н-да!..
— Импотент, любимая, импотент! Но иногда, душа моя, да, праздники в моей жизни случаются. Вот, как ты, например! И тогда пасмурное небо мгновенно становится звёздным и солнечным одновременно. И штаны мои топорщатся сразу пыром! Как сиськи у десятиклассницы во время месячных. Ведь ты, любимая, как Елена Станиславовна Боуэр, вся такая воздушная, к поцелуям зовущая!
— Какая еще Елена Станиславовна? — попыталась вынырнуть из транса Эльвира.
Но шансов очнуться у нее уже не было никаких. Из кухни мы уже давно переместились на кровать.
Глава 7
Утром почти семейная идиллия повторилась. С той лишь приятной разницей, что моя квартирная хозяйка была веселее себя вчерашней.
— Эх, Корнеев, а всё же жаль, что ты со своим появлением на свет так припозднился! — Эльвира с неизменным аппетитом поглощала яичницу с беконом, — Будь ты постарше, может, и получилось бы у нас с тобой что-нибудь!
Сегодня на столе было побогаче. Список приготовленных и просто нарезанных продуктов был существенно расширен. Вчера я зашел в приветливый гастроном и Сезам с белками, жирами и углеводами, снова мне открылся. Распушив упаковку двадцатипятирублевок, я от души затарился дефицитными харчами. Впрочем, и не дефицитными затарился тоже. Отдельный сверток в холодильнике лежал для Еникеева. Необходимость в колобухе для Толяна созрела во время нашего вчерашнего разговора с Нагаевым. Толика мне придется рекрутировать и сегодня. Вова должен его предупредить.
— Душа моя, скорее это не я опоздал, а это ты поторопилась! — подковырнул я подружку, которая для меня и при нынешних своих годах, все равно была малолеткой.
Едва не заляпавшись венгерским маринованным помидором, Эльвира согласно кивнула.
— Да, Корнеев, тут ты прав, твой возраст был бы для меня предпочтительней! — и даже не успев нахмуриться, подцепила вилкой кружок финского сервелата. — Ты у меня поживи еще, я хоть нормально позавтракаю-поужинаю все это время! — практичная мадам Клюйко не считала нужным скрывать своего меркантилизма относительно моей персоны, — Одно только плохо, не высыпаюсь я с тобой, Сережа! — неодобрительно посмотрела на меня жрица следствия. Но что-то в ее взгляде мне показалось неискренним.
— Вы, многоуважаемая Эльвира Юрьевна, лукавить изволите! — тактично пресек я огульный навет, — А кто меня после вечернего первого нашего соития принуждал к дальнейшей интимной близости? И кто до трёх часов ночи мне спать не давал? — напомнил я о ее ночных притязаниях на мое сиротское лейтенантское тело.
— Скотина ты, Корнеев! — хрустя маринованным огурчиком, не унималась Клюйко, — Вместо того, чтобы осознать свою вину перед женщиной и раскаяться, ты стрелки переводишь и оправдываешься, как школьник!