Совокупный грех
Шрифт:
Зоя положила наши документы в сумочку и уставилась на меня невинными глазами. В общем-то, объяснение было вполне разумным, и я успокоился.
— Ладно, давай выпьем за рождение новой семьи, — провозгласил я, беря рюмку, — которая будет, я надеюсь, очень дружной и крепкой!
— Давай! — как-то бесшабашно сказала Зоя, взяла свою рюмку, мы с нею чокнулись, выпили коньяку и стали закусывать.
Салат «Гнездо альпийской птички» мне, в общем-то, понравился. Запеченная свинина, огурцы, перепелиные яйца, маслины, картофель, заправленные зернистой горчицей и майонезом. Салат «Ледяная гора» тоже был вкусным: в нем я распробовал вареный язык,
Мы чудесно провели время в ресторане. Я немножко выпил и отплясывал с супругой так, что у меня рубашка была вся мокрая от пота. Зоя действительно была в ресторане в центре внимания. Некоторые из подвыпивших мужчин смотрели на меня с откровенной неприязнью, на мою же супругу не только заинтересованно, а порой откровенно похотливо, а кое-кто даже пытался пригласить ее на танец. А один был так настойчив, что я чуть было не разбил ему физиономию. Навязчивое внимание со стороны сильной половины человечества я воспринимал как должное — находясь рядом с потрясающе красивой женщиной, нужно быть готовым к подобным эскападам мужчин. Но Зоя, надо признать, вела себя достойно, всем ангажировавшим ее корректно отказывала, ни с кем не кокетничала, не провоцировала на какие-то действия и все внимание уделяла мне и только мне. Я тоже смотрел лишь на нее, восхищался ею и фотографировал, фотографировал, фотографировал ее во всевозможных ракурсах и точках зала ресторана.
Хотя веселье в «Царской охоте» еще продолжалось, мы в одиннадцать тридцать стали собираться домой. Веселье весельем, а честь тоже пора знать. Я расплатился с Иванушкой-официантом, дал ему, хотя он и не заслужил, чаевые, Зоя подхватила свою сумочку, и мы покинули зал, а потом и сам ресторан.
Аттракционы в парке в этот час уже не работали, но публика еще гуляла. На аллеях мертвенным светом горели фонари, а в небе — звезды. Было по-летнему тепло и сухо, чуть заметный ветерок ласкал кожу, тело наливалось истомой от выпитого, съеденного, от осознания, что я теперь богат, относительно молод, здоров, женат на восхитительной женщине и впереди меня ждет интересная красивая жизнь, счастье, удача и, возможно, радость отцовства, потому что я был не прочь иметь ребенка.
Мы с Зоей обнялись и, тесно прижавшись друг к другу, пошли по аллее к воротам. За ними на пятачке были припаркованы несколько автомобилей частников, поджидавших клиентов из числа ресторанной публики. К нам сразу же подошли трое и стали наперебой предлагать услуги по перевозке наших тел в любую точку Москвы и Московской области.
— Куда надо, брат, а? Давай отвезу!
— До Балашихи, поселок Октябрьский! — заявил я. — За полцены есть желающие отвезти?
— Ха! — развеселился длинный худощавый мужик, одетый так, будто он был не рядовым бомбилой, а личным водителем президента. — Только за двойную цену! Обратно в такой час вряд ли найдешь клиентов. Придется порожняком гнать.
— Это не мое дело, мужики. — Я поднял руки так, будто ограждаясь от проблем водителей.
— Сколко?! — лаконично спросил невысокий коренастый мужчина явно кавказской национальности.
— Пятьсот рэ, — заявил я с пафосом. — И ни цента меньше!
— У-у, — протянул длинный и стоявший с ним рядом высокий кучерявый мужик лет пятидесяти.
Кавказец же с ходу заявил:
— Хорошо, поехали, да! — Он сделал приглашающий жест в сторону своей машины с таким видом, будто это были не разбитые старенькие «Жигули», а «Роллс-Ройс».
Парочка оказавшихся не у дел бомбил отошла, а мы с Зоей влезли на заднее продавленное сиденье синего цвета автомобиля, обнялись и крепко прижались друг к другу, словно два сизаря на нашесте в голубятне.
— Трогай, извозчик! — потребовал я, когда таксист уселся на свое место.
— Хорошо, да! — не оборачиваясь, проговорил кавказец, пристегивая ремень безопасности. — Давезу за шесть сэкунд! — Он завел мотор и тронулся с места.
Москва поздний город, здесь только глубокой ночью дороги бывают пустынными, а одиннадцать-двенадцать часов считается детским временем, в эти часы полно публики и дороги еще забиты транспортом.
Почему-то мне вспомнилась книжка Альфонса Доде «Фромон младший и Рислер старший», тот момент, когда Рислер возвращался с новобрачной со свадьбы в карете, устав повторять «Я счастлив, я счастлив», он ощущал это всем своим существом и все пытался завладеть маленькой белой ручкой, опиравшейся на опущенное стекло. И мне от избытка чувств хотелось гладить жену по руке и говорить те же самые слова, но я воздержался: неестественно и как-то глуповато будет проявлять такие нежности в моем-то далеко не нежном возрасте и в присутствии постороннего человека. У нас еще сегодня впереди дивная ночь, вот тогда я дам волю языку, скажу все, что чувствую к Зое.
Мы ехали по знакомым мне улицам, я пялился в окно, испытывая удовлетворение, покой, нежность ко всем на свете людям — вот что делает с нами любовь… или коньяк «Хеннесси».
Когда выехали за МКАД, водитель вместо того, чтобы поехать прямо по Носовихинскому шоссе, вдруг свернул направо.
— Эй, эй, куда ты?! — удивился и даже подался вперед. — Нам в Октябрьский, я же сказал тебе!
— Э-э, дорогой, там сейчас, затор, да-а, — проговорил водитель, тщетно силясь скрыть волнение, которое неожиданно его охватило. — Я знаю более близкую дорогу, бистро доедем!
Ну, прямо как в «Бриллиантовой руке», таксист повез Никулина не по той дороге, а потом его напугали. Я посмотрел по сторонам. В этих местах я еще никогда не бывал. Глянул назад — за нами с шоссе свернула машина и ехала след в след, повторяя все наши зигзаги и повороты. В душу мне закралось беспокойство, но я виду перед Зоей не подавал, с напускным безразличием спросил у водителя:
— Куда ты нас завез, кавказский Сусанин?
Водитель вдруг заволновался сильнее, встревоженно посмотрел в зеркало заднего вида, однако постарался нас успокоить:
— Все хорошо, парень, ты не бойся, да-а, мы сейчас выедэм отсюда.
Впереди показались коттеджные дома, водитель свернул налево, потом через пару улиц направо на длинную и узкую улицу, в середине которой стоял автомобиль. Машина сзади все так же неотступно следовала за нами. Наш водитель сбросил скорость, зачем-то мигнул несколько раз фарами, и тут все стало понятным. Автомобиль, как я заметил в свете фонарей, «Хендай» светлого цвета, вдруг ожил, медленно тронулся с места и перегородил нам дорогу. Ехавшая сзади машина увеличила скорость, а затем резко притормозила и повторила маневр «Хендая» — только перегородила нам путь назад. Классическая «коробочка», как сказали бы на нашем месте полицейские.