Совращенная тенями
Шрифт:
Раненная рука была прижата к животу, он вынудил себя отойти от нее.
— Иссушение фералиса легче, чем преступного намерения, когда он не может сопротивляться. Запертый в хитине он не сможет добраться до тебя.
Она вытерла руки, как будто на них еще была слизь преступного намерения.
— Так, напомни мне, что я сделала в прошлый раз?
Он не был уверен, что она сможет сделать это снова. Когда он дотронулся до нее в прошлый раз, она захватила его внутрь себя. Так же, как когда-то она прошла через Завесу в момент последней стадии
Когда он не ответил, она присела. Нервно потерла пальцы и подняла голову. Она склонилась, смотря в адский огонь глаз. От слабых челюстей текла ихора и капала на землю, трава обугливалась и воняла.
— Когда преступное намерение коснулось меня, — сказала она, — я подумала, что у мужчины в баре не было шансов. Оно понукало им, и он напал. Где была надежда, когда она была нужна ему? Сострадание? Где был мир?
— Также есть ангелы, которые противостоят джиннам, некоторые говорят, что им противостоит так называемое благословение. — Боль пронзила его от плеча до бедра, когда он пожал плечами. — Я никогда его не видел. Я думаю, что это вымысел.
— Почему ты так думаешь? Почему ты хочешь так думать? — Она наклонилась ближе над горлом фералиса, ее глаза мерцали, но не с благословением, а фиолетовым вызовом.
Он отступил назад, кровь текла с его напряженно-сжатого кулака. Почему она спрашивала такие вещи? Все ее вопросы только вызывали у него воспоминания и неприязнь. Он больше обижался на воспоминания, чем на неприязнь.
Легкомыслие с кровопролитием и яростью, он пошел вперед, заставляя своего демона. Он наклонился вниз и схватил ее, отталкивая, и делая это очень жестоко.
Его кровь забрызгала ее щеку, кровавая капля в форме слезы скатилась по ее бледной коже. Он застыл, ошеломленный от своего насилия, которое исходило от него как тлеющие огоньки от ада. Он не мог даже взвалить ответственность за свой поступок на демона.
Она встала перед ним смело, как тогда, когда она упала на кушетку в саду, в то время, как она знала, что он может ее убить, как будто смерть и проклятие совсем ее не пугали.
Нет никакого шанса, что раненный, грязный, грубый мужчина может ее волновать? Подушечкой большого пальца он вытер кровь с ее щеки.
Скольжение его кожи по ней увеличило ее сердцебиение, как будто бальзам на вспыхнувшие чувства, которые хлынули на ее тело. Его дыхание участилось.
Он видел ее губы, и чувствовал дыхание на своей ладони. Он хотел следовать за ней вниз, чтобы она околдовала его, видеть сочувствие в ее глазах цвета орешника, смягчить зимние морозы весной.
Он стремился собрать своих близких, чтобы вернуть свое прежнее состояние души, и теперь она была светом в его темноте, а он думал, что навсегда потерял свет, жизнь и желание.
Он наклонился вниз и мягко поцеловал ее, прелюдия ко всему, первый шаг, который изменит все вокруг. Он почувствовал, как его жалят слезы, а не кровь.
Он отскочил. Тоска в нем вырывалась на свободу в несвязном крике. Она тоже немного отодвинулась. Хитин фералиса дотрагивался до ее коленей.
— Долбанный тшува, — шептал он, отшатываясь от нее. — Не трогай. — Разрушитель в нем мог вырваться? Не уж то он забыл агонии, когда он чего-то хотел? Как будто просто проклятия было мало. — Ты — наивный дурак.
— А ты уже достал меня, — она пнула хитин ногой. — Ты что урод? На этот раз я скажу все.
— Это из-за тебя на нас напал фералис. — Он мог пойти в ад ради тех, кого он любил. Она, безусловно, вытащила его оттуда. — И я не урод.
— Но все кончено.
Она была права. Глаза фералиса были серыми, пустыми и холодными как его сердце. Он бы поблагодарил Бога, но он сомневался на его счет и насчет фералиса и своего сердца.
Он оглянулся в другую сторону, открывая силу тшувы, чтобы ощутить присутствия эфира в воздухе. Пусто. Вся демоническая энергия ушла. А он даже не заметил. Она только тронула его. Кровь до сих пор текла из раны, а в ее глазах была видна его судьба.
— Но я ничего не делала тоже, — сказала она, как будто слыша его мысли. — Я не думаю.
Он, конечно, тоже не думал, потерялся в бессмысленном желании. Однако, демоны ушли. Что еще ему надо?
Он приказал себе не отвечать на этот вопрос.
Но ее прикосновение, его тоска, и судьба демонов переплелись. Чтобы ему не хотелось думать, они сделали это вместе, как она и предлагала. Теперь преступное намерение исчезло и фералис тоже.
Фары проходящего мимо автомобиля осветил их. Сера отскочило подальше от хитина с приглушенными проклятиями.
Он натянуто улыбнулся, стараясь держать кончики губ больше к похожими на улыбку, чем на ожесточенность.
— Мир существует без нас. Мы сражаемся в тени, для их пользы.
И возможно, для всеобщей пользы. Он встал непосредственно напротив ее глаз, которые соблазняли его вырваться из своей темноты. Почему у него было чувство, что искушение погубит его, так же как и фералиса?
Сера обошла вокруг убитого демона.
— Я думала, что демоны охотятся в одиночку.
— Мы. Они. — Неловкость всей ситуации сковала его хребет. — Эти два, наверно, должны были найти тебя, и нашли одновременно.
— Хорошо. Кому-то. — Ее тихий голос не требовал ответа.
Она не дотрагивалась до него, но его кожа звала ее, его кости тосковали. Его кровь нагрелась, и закапала сильнее из раны.
Если бы так работала странная связь с возлюбленными у тальянов, то надо вырывать ее с корнем. Черт, он уже чувствовал себя разорванным надвое. Он жил с болью очень долгое время, напомнил он себе. Так или иначе, сейчас это было намного больнее.
Он забрал ее к себе на чердак. Сера была тиха, так как он захлопнул за ней дверь и закрыл на ключ.