Современная американская новелла (сборник)

Кинг Стивен

Паренек закричал, его подружка пронзительно взвизгнула.

Я сидел за стойкой на ближнем к двери высоком табурете и ухватил Снодграсса за рубашку, но тот вырвался. Совсем спятил. Он вломился бы даже в дверь банковского сейфа.

Он побежал по гравию к дренажной канаве слева. Два грузовика ринулись за ним, выхлопные трубы выплевывали вверх темно-коричневый дым, громадные задние колеса струями вываливали вверх гравий.

Он был уже в пяти-шести шагах от края стоянки, когда обернулся; на лице его отразился страх. Ноги запутались, он пошатнулся

и чуть не упал. Выпрямился, но было уже поздно.

Один из грузовиков уступил дорогу другому, и тот рванулся вперед, свирепо поблескивая на солнце решеткой радиатора. Снодграсс закричал, но пронзительный истошный вопль утонул в оглушающем реве дизеля «рео».

Он не подмял Снодграсса под себя, а подбросил, как футболист подбрасывает мяч. На мгновение силуэт его, словно снятое с шеста пугало, появился на фоне раскаленного полуденного неба, а затем исчез в дренажной канаве. Тормоза огромного грузовика зашипели, будто вздохнул дракон, передние колеса заклинило, они прочертили борозды в гравийном покрытии стоянки, и грузовик, чуть не вспоров его носом, остановился.

За столиком в одной из кабинок ресторана закричала девчушка. Пальцами рук она вцепилась в щеки, натягивая кожу, отчего ее лицо превратилось в маску ведьмы.

Послышался звук разбитого стекла. Я повернул голову, оказалось, водитель грузовика так сдавил стакан, что тот хрустнул. Думаю, он даже ничего не почувствовал. На стойку упали несколько капель молока и крови.

Чернокожий буфетчик застыл у приемника с полотенцем в руке, он был ошеломлен. Зубы его блестели. На мгновение все затихло, если не считать жужжания электрических часов на стене да громыхания мотора «рео», вернувшегося к своим дружкам. Девчушка заплакала; ну и ладно, пусть уж лучше плачет.

Моя машина тоже была на стоянке, превращенная в металлолом, — «камаро» 1971 года, — и я все еще продолжал выплачивать за него, но теперь, решил я, это уже не имеет значения.

В грузовиках никого не было.

Солнце сверкало и отражалось от стекол пустых кабин. Колеса вращались сами по себе. Но об этом задумываться нельзя, будешь чересчур много думать, сойдешь с ума. Как Снодграсс.

Прошло два часа. Солнце начало клониться к закату. Грузовики, медленно выписывая круги и восьмерки, патрулировали стоянку. Зажглись их стояночные огни.

Чтобы размяться, я дважды прошелся вдоль буфетной стойки, а затем сел в кабинку перед длинным витринным стеклом. Это была обычная стоянка поблизости от большой автострады, в глубине — заправочная станция с бензином и дизельным топливом. Водители грузовиков заезжали сюда выпить кофе с куском пирога.

 — Мистер? — Голос звучал неуверенно.

Я оглянулся. Это были те двое из «фьюри». Пареньку, похоже, лет девятнадцать. Девушка выглядела моложе.

 — Да?

 — Что с вами случилось?

Я пожал плечами.

 — Ехал по шоссе в Пелсон, — сказал я. — За мной пристроился грузовик — я издали его увидел, — мчался как угорелый. Он обогнал «жучка» — «фольксваген» — и прицепом

сбросил его с дороги, как щелчком сбрасывают бумажный комочек со стола. Я подумал, что грузовик тоже свалится. Ни один водитель не удержал бы, если прицеп болтается из стороны в сторону. Но он не свалился. «Фольксваген» раз шесть-семь перевернулся и взорвался. А грузовик то же самое сделал со следующей машиной, ехавшей в том же направлении. Он уже приближался ко мне, но я быстренько свернул на съездную дорогу. — Я засмеялся, однако мне совсем не было весело. — Попал прямо на стоянку для грузовиков. Из огня да в полымя.

Девчушка сглотнула:

 — Мы видели, как автобус «грейхаунд» мчался по дороге на юг. Он… пахал… прямо по машинам. Потом взорвался и сгорел, но перед этим устроил… бойню.

Автобус «грейхаунд». Это что-то новое. И неприятное.

Внезапно зажглись все фары, залив стоянку жутким, слепящим светом. Грузовики начали с ревом ездить туда-сюда. Фары как будто стали их глазами, и в густеющем мраке темные коробки трейлеров казались горбатыми доисторическими животными.

Буфетчик сказал:

 — А не опасно включить свет?

 — Включите, — ответил я, — и узнаете.

Он нажал на кнопки, и под потолком засветились шары, усыпанные мошкарой. Нехотя ожила неоновая вывеска по фасаду: «Стоянка грузовиков и ресторан Конанта — вкусные обеды». Ничего не произошло. Грузовики продолжали патрулировать стоянку.

 — Не понимаю, — сказал водитель грузовика. Он слез с высокого табурета у стойки и прохаживался рядом, его рука была обмотана красной тряпкой, какой пользуются механики. — У меня с моим мотором никаких проблем не было. Неплохой старикан. Сюда я завернул в час с небольшим поесть спагетти, и вдруг это случилось. — Он взмахнул руками, тряпка развязалась. — Вон он, мой-то, левый габаритный фонарь плохо светит. Шесть лет на нем езжу. Да только попробуй я выйти за дверь…

 — Все только начинается, — сказал буфетчик. Глаза его, полуприкрытые веками, совсем потемнели. — Должно быть, плохи дела, если приемник не работает. Все только начинается.

Лицо у девчушки стало белым как молоко.

 — Не волнуйтесь вы так, — сказал я буфетчику. — Посмотрим, что будет дальше.

 — С чего бы это? — тревожно спросил водитель грузовика. — Электрические штормы в атмосфере? Ядерное испытание? С чего?

 — Может, эти машины сошли с ума, — сказал я.

Около семи я подошел к буфетчику.

 — Как наши дела? Я имею в виду, если нам придется подзадержаться здесь?

Бровь его изогнулась.

 — Неплохо. Вчера только подвезли продукты. У нас две-три сотни булочек с котлетами, консервированные фрукты и овощи, кукурузные хлопья, яйца… молоко только то, что в охладителе, но вода — из скважины. Если нужно, мы впятером продержимся тут месяц, а то и больше.

Подошел водитель грузовика и подмигнул нам.

 — У меня все сигареты кончились. А вот автомат с сигаретами…