Современная китайская проза
Шрифт:
— Ты совсем еще маленькая, наивная девочка, — прищурившись, ласково сказал Цзэн Чу, рассмеялся и отвернул на окне занавески; убогую комнатушку залил яркий солнечный свет, отраженный снегом. — Лет десять назад я тоже увлекался северным сиянием. Я люблю астрономию и в первый же день, когда мы приехали в деревню, совсем один ушел в степь полюбоваться этим небесным явлением. И конечно, я ничего не увидел. Я расспрашивал местных жителей, и они говорили, что никогда не видели никакого сияния и ничего о нем не знают. Я был огорчен и разочарован. И все же ученые утверждают, что такое
Он посмотрел на кактусы и добавил:
— Теперь я уже не жажду, как прежде в детстве, увидеть это сияние. Я ремонтирую трубы центрального отопления. Их надо проверять и чинить по одной. Плохо починенные чиню снова. Словом, занимаюсь конкретным и полезным делом. Трубы мои не сияют волшебным светом, но дают тепло.
Солнечный зайчик заиграл сквозь заросшее льдом окошко и запрыгал по неровной стене. Похожи ли морозные узоры на стекле на северное сияние? Мелькающие, как в калейдоскопе, снопы, пятна, дуги, полосы, занавеси света… Нет, нет, северное сияние должно быть неизмеримо прекраснее, хоть и никто здесь не видел его, но оно все-таки существует. Может быть, здесь нам придется долго ждать, пройдет много времени, и все же оно явится и нам.
— Спасибо… — Она пристально глядела на маленького оленя у него на груди. — Спасибо.
У нее перехватило дыхание, ей хотелось пожать его горячие и сильные руки.
— Пойдем погуляем? Снег перестал, — робко проговорил он. — Я давно не был на набережной… Мне опять возвратили рукопись, вот и письмо из Академии общественных наук с отказом в публикации. Ничего, я все равно буду писать, потому что уверен, что идея моя верна, только я не умею ее изложить как следует и развить. — Он протянул ей конверт.
— Будешь еще писать?
— Непременно, — ответил он решительно.
— Твоя рана зажила?
— Чепуха, — он мотнул головой, — царапина. Стоит ли обращать внимание? Тебя интересуют экономические вопросы? Приходи к нам на обсуждения, буду рад. Мир велик. Говорят, в Шанхае на швейной фабрике группа молодежи занялась исследованием модернизации системы управления производством и написала книгу о гибкой организации труда, профессиональном наставничестве и прочем.
«Опять он об экономических вопросах», — подумала про себя Циньцинь, слегка поморщившись.
…Река Сунгари очень широкая и зимой превращается в снежную равнину.
Вдали звенел колокольчик запряженной лошади — видно было лишь черную точку, ползущую по снегу, а в детской сказке стремительно проносились санки с одиннадцатью впряженными лошадьми…
Маленький мальчик в ярко-желтом, золотистом свитере распластался на своих новеньких деревянных санках и ласточкой понесся с высокого речного берега на лед; на самолетной скорости его вынесло далеко, аж на середину реки. Следующие же санки, попав на речной лед, вдруг завертелись на одном месте, и в морозном воздухе раздался звонкий детский смех.
Цзэн Чу сгреб горсть снега и бросил снежок с обрыва, но рассыпавшийся под ветром снег запорошил ему лицо и голову. Он попробовал увернуться и поскользнулся, нелепо качнулся, теряя равновесие, и шлепнулся с веселым хохотом.
— Ты всегда такой? Тебе не бывает грустно? — Она опустилась на корточки.
Она внимательно всматривалась в полосы чистого льда, оставшиеся после санок. Лед был прозрачный, с зеленоватым отливом, под ним чувствовалась речная вода, и, наверное, можно было сквозь него разглядеть даже плавающих у дна рыб…
Она набрала пригоршню снега и стала растирать его в руках.
— Зачем грустить, чтобы тебя жалели? Не хочу. Наверное, потому, что мне не везло. Я никогда ничего не имел, так что терять мне было нечего. Я не сетую на судьбу, как другие, не люблю. Надо бороться с обстоятельствами, иначе ничего не добьешься. К тому же человек должен жить не только для себя, но и для других. Я не пощажу себя ради своих идеалов и никогда от них не отрекусь. Погляди, буера! — Он показал на реку.
Она увидела скользящие по льду лодки с туго надутыми парусами. Лодки были приземистыми, паруса треугольными: грубо сколоченная из досок платформа опиралась на пару треугольных железных полозьев; белые паруса бились на ветру. В лодках сидели ребятишки в ярких вязаных шапочках. Они кричали, шумели. Циньцинь и Цзэн Чу побежали к буерам.
«Скорее бы наступала весна», — вдруг подумала девушка. Она раскраснелась, шарф размотался, и его трепал ветер.
— Когда сойдет лед, покатаемся на лодке? Ты умеешь грести? — Она посмотрела ему прямо в глаза, черные, с огоньком.
— Умею. — Изо рта у него шел пар. — Но, знаешь, с той поры, когда сойдет лед, и до настоящей весны пройдет много времени, будет грязь и распутица, появятся ямы-ловушки, зато все оживет. И хотя нелегко будет пройти по оттаявшей дороге, уверен, что мы сможем пройти.
— Я грести не умею, — призналась она. — Раньше боялась…
— Я тебя научу. И плавать надо научиться. Чего бояться? Тебе же не нужно переплывать через Сунгари. Камни не растворяются в воде, только соль. Это я давно понял…
Маленькая девочка в красной шубке, похожая на красный шерстяной мячик, вдруг вылетела на санках с берега на самую середину Сунгари. И Циньцинь вспомнила себя в вязаной шапочке, когда, совсем еще маленькая, она бегала на коньках… Как далеко ушла та пора! Дальше таинственного северного сияния, которое не разглядишь и не потрогаешь в бескрайней небесной высоте, где оно озаряет крошечный уголок вселенной.
Циньцинь зажмурилась, ослепительное сияние исчезло, и перед ней возник олень, нет, целое стадо скачущих по снежной равнине оленей… Нет, не олени, а четверка гнедых коней, скачущих с того берега, впряженных в тяжелые сани: Циньцинь и Цзэн Чу, когда были в деревне, часто ездили на таких грубых и прочных санях, тяжело груженных, покрытых ослепительно сверкавшим на солнце снегом…
Перевод А. Желоховцева.
notes