Современная новелла Китая
Шрифт:
Родилась в Пекине в 1937 году в семье, переселившейся в столицу из провинции Ляонин. В 1960 году окончила Китайский Народный университет. Работала в Первом министерстве машиностроения, на Пекинской фабрике кинопленки. После образования в 1982 году пекинской организации Союза писателей работает в этой организации; в настоящее время — член Союза писателей, член правления пекинского отделения.
Печататься начала с 1978 года. Ее рассказы «Дитя» и «Кто живет красивее» были удостоены премии за лучший рассказ на общекитайских конкурсах в 1978 и 1979 годах. В последние
* * *
Вдо-ох — выдох, вдо-ох — выдох!
Туман повис над озером белесым, с чуть заметной прозеленью, покрывалом. Воздух чистый и свежий, напоенный озоном, словно у моря, вселял бодрость.
Вдо-ох — выдох, вдо-ох — выдох!
Вдруг перед глазами Юэ Тофу все засверкало — какая красота! Лотосы расцвели — когда только успели?! А он и не заметил — может, они ночью раскрылись все сразу? Он ведь каждое утро бегает вокруг озера — не мог пропустить…
Вдо-ох — выдох, вдо-ох — выдох!
Нынче, наверно, будет дождь — с самого утра парит. Стайки стрекоз жмутся к воде, лишь изредка пролетая мимо головы.
Вдо-ох — выдох, вдо-ох — выдох!
Половина дистанции уже позади, но Юэ Тофу держит темп. Он бежит легко, не спеша, не напрягаясь, обгоняя одного за другим стариков, которые по-настоящему бегать не могут — только делают вид…
Даже невооруженным глазом видно, сколько за эти два года прибавилось людей, которые по утрам занимаются физкультурой в парке. Кое в ком с первого взгляда узнаешь человека, покинувшего «высокий пост». И по речи, и по манерам.
Свой чуть выступающий животик они несут с достоинством и, даже труся вдоль берега под ивами, каждым своим шагом дают понять, что делают что-то очень важное — передают какое-то указание или тщательно обдумывают, как одним махом разрешить весьма непростое дело…
Было здесь несколько человек, которые попадались ему ежедневно, — обгоняя их, Юэ Тофу всякий раз с легкой улыбкой вежливо склонял голову. Порой ему тоже улыбались в ответ, и эта улыбка, словно зеленый огонек на перекрестке, озаряла его душу радостью.
Обогнув шестигранную беседку, Юэ Тофу заметил впереди Малыша, бежавшего слегка подпрыгивая. Его старенькие синие кеды шлепали по грязной тропинке сбивчиво и не в лад. Тощие ляжки слегка подрагивали в широченных трусах. Лилово-красная тренировочная фуфайка совсем уже потеряла вид, но на спине по-прежнему гордо красовался номер семь. Что на груди, Юэ знал не глядя: там были начертаны четыре иероглифа, известные, как говорится, «среди всех людей» — название их родного университета.
Ах, славная альма-матер, рассеявшая своих отпрысков по всему миру!
В их группе был всего двадцать один человек, но казалось, куда ни поедешь, обязательно встретишь своих. Только в управлении их оказалось трое: Малыш, Цай Дэпэй и он сам.
Конечно, если поразмыслить, ничего удивительного в этом нет. Получили одну специальность, на работу почти всех распределили в одну систему, не считая того, что вышли из такого знаменитого вуза; с шестидесятого года, когда его окончили, успели приобрести кое-какой опыт и, в общем, могли работать самостоятельно. Да и времена наступили отличные, когда в центре стали ценить интеллигенцию, —
Юэ Тофу приходилось слышать, что его считали лучшим в группе. А в последнее время в центре появились новые веяния, заговорили о дальних перспективах, подняли вопрос о подготовке руководителей третьего эшелона… Был определен и возрастной предел для него — от тридцати пяти до сорока пяти лет.
Юэ как раз подошел к самой вершине — к сорока пяти…
Его поколению, право же, повезло — удалось получить высшее образование. И хотя во времена «великой культурной революции» учебу пришлось бросить, но «изначальная жизненная сила» ущерба не понесла, политическим нападкам они не подвергались, разве что работали тяжко. А сейчас, когда все они в расцвете лет, Центральный комитет, с одной стороны, вдруг обратил внимание на интеллигенцию среднего возраста, а с другой — на критическую ситуацию, когда нет преемственности между зрелыми кадрами и «молодой порослью». Укажи ЦК на это несколькими годами раньше или позже, что им было бы от того проку? Обрати ЦК внимание только на одну сторону — они бы тоже погоды не сделали. Но сейчас… Вот уж правду говорят: каков ветер, таков и дождь!
Кто-то узнал, что у Юэ Тофу есть шанс быть выдвинутым парткомом на должность заместителя начальника управления. Некоторые факты как будто подтверждали этот слух.
Да чего далеко ходить: в управлении его назначили ответственным за общие вопросы производства и планирования — а они затрагивают и научно-исследовательские учреждения, и производственные, и потребляющие — всего больше ста организаций. И пусть над ним стоит еще начальник управления, он только подписывает бумаги, а реальная власть в руках у Юэ. Кстати, начальнику уже шестьдесят восемь — пожалуй, через несколько месяцев он тоже пополнит ряды «покинувших пост»… И еще: последнее время Юэ каждый раз приглашают на расширенные заседания парткома…
От этих мыслей во взгляде Юэ Тофу появилась какая-то умудренность и значительность, а губы непроизвольно поджались. Словно актер, он уже входил в роль.
Еще несколько шагов — и Юэ Тофу догнал Малыша. В институте его прозвали так студенты — из всей группы он был самый младший. Сейчас Малыш уже начал лысеть, но Юэ так и не отказался от старого прозвища. Вообще, став начальником, он невольно начал называть многих уменьшительными именами. Обращаться так к нижестоящим было довольно удобно — со стороны руководителя ощущалась некая задушевность, а сам Юэ, еще не слишком старый, начинал от этого выглядеть солиднее.
Малыш обернулся на бегу и осклабился.
— Бегаешь? Ну-ну! — бросил Юэ Тофу без особой теплоты, но не слишком холодно и, не дожидаясь ответа, побежал дальше. Сделал он это намеренно — уже сейчас надо держать старых дружков на расстоянии, чтобы разрыв не показался чересчур резким, если Юэ в будущем займет важный пост. А то пойдут разговоры, что он зазнался, забыл старое… Да, в интересах дела старых дружков надо держать на определенной дистанции. Иначе начнут здесь все разнюхивать — и хорош он будет, если распустит язык… Ведь скажешь им что-нибудь — нарушишь организационный принцип, не скажешь — испортишь отношения!