Современная новелла Китая
Шрифт:
Девушка в тот же вечер изучила его документы, еще несколько вечеров потратила на рукопись и рецензии и, обдумав все, пришла к следующему заключению: родители этого человека давно разорились, значит, его можно отнести к низшим слоям городского населения. Он никогда не состоял ни в каких партиях и политических организациях, то есть политически вполне благонадежен. У него довольно пошлые и примитивные публикации, но в них нет ничего антикоммунистического, прояпонского или прогоминьдановского. Роман тоже, конечно, дурацкий, но реакционным его не назовешь. А стиль неплохой, чувствуется рука мастера. Девушка соотнесла все эти выводы с курсом на перевоспитание старой интеллигенции и решила судьбу
Похождения Нау на этом не завершились, с ним и в новом Китае произошло немало удивительных историй, но об этом в другой раз.
ЛУ ВЭНЬФУ
ОКНА НА УЛИЦУ
Лу Вэньфу родился в 1928 году в уезде Тайсин провинции Цзянсу. В 1948 году после окончания средней школы старшей ступени был направлен в Освобожденный район на севере Цзянсу, где занимался революционной деятельностью. Начиная с 1949 года работал корреспондентом Отделения Агентства Синьхуа в провинции Сучжоу, а в дальнейшем корреспондентом газеты «Синь Сучжоу бао». В 1957 году вступил в Союз литераторов провинции Цзянсу, стал профессиональным писателем. С 1965 года трудился на заводе и в деревне. В 1978 году вернулся в Сучжоу, профессионально занимается творчеством, избран заместителем председателя Союза литераторов в Сучжоу. В 1956 году стал членом Союза писателей Китая.
С 1956 года начал публиковать свои художественные произведения. Начиная с 50-х годов были изданы сборники рассказов «Слава» и другие.
Его рассказы «Посвящение себя» и «Жизнеописание Сяо Бая» получили премию как лучшие рассказы Китая в 1978 и 1980 годах. Привлекает внимание повесть «Гурман», написанная в 1983 году. Рассказ «Неприступная стена» удостоен Всекитайской премии 1983 года.
* * *
На улице Трех гор нет ни одной горы, да и улицей ее, пожалуй, не назовешь. По нынешним временам это переулок, да и то захудалый, но во времена Цинской империи, лет сто тому назад, это был широкий тракт, и ездили по этому тракту важные чиновники в богатых паланкинах, — каждый паланкин несли на плечах восемь человек. Там, где улица поворачивает на юг, на самом углу стоит небольшой домик, выстроенный, должно быть, еще в цинские времена. В нем двенадцать окон, узких и высоких, с фигурными рамами в виде цветов мэйхуа. Дом давно поделили пополам, и живут там две семьи, у каждой — свои шесть окошек.
Окна в западной части дома на первый взгляд ничем не примечательны. Изредка только подходит к окну сгорбленный старичок и напевает отрывки из местных опер, да так хорошо, что прохожие изумляются.
Гораздо интереснее другие шесть окон. Их украшают малиновые шторы с вышитыми золотом цветами, а когда легкий ветерок приподнимает тюлевые занавески, можно увидеть, как причесывается красивая девушка и как шелковистые волосы, словно волны, падают на плечи, а потом вновь собираются в тугой узел на затылке. В такие минуты случайный прохожий невольно замедлял шаги, а если девушка еще и напевала какую-нибудь арию, непременно улыбался, радуясь, что существуют еще на свете такие красивые голоса.
Жители улицы Трех гор знают все про обитателей дома с высокими окнами. За глаза их называют «те, кто зарабатывает на жизнь открытым ртом», то есть поют в театре, по-нынешнему — артисты, модная профессия.
Старичка, живущего в западной части дома, зовут Яо Дахуан. В молодости ему случалось петь в театре, но было это несерьезно. А потом он вступил в какое-то театральное общество, взялся за кисть и тушечницу и начал сам писать пьесы, статейки и еще всякую мелочь. Теперь он сочиняет для местного театра. Он и режиссер, и суфлер, а если надо, то сам возится с освещением и тянет занавес, что, впрочем, никак не отражается на его авторитете — все в театре уважают старого Яо, а в городе даже считают его знаменитостью.
Девушку зовут Фань Бичжэнь. Она прима труппы, играет роли веселых хорошеньких девушек и переживает, что ей не хватает солидности. В восемьдесят втором ей исполнилось двадцать восемь, но она говорила всем, что ей уже тридцать. Ее мать в свое время тоже пела в театре, и называли ее Малышкой Фань. Годы прошли, а имя осталось. Она пользовалась большим успехом, пешком не ходила — ездила на рикше, летом не расставалась с дорогим душистым веером, а зимой куталась в лисью шубу. Фань Бичжэнь уже в три года умела петь. После четвертого класса ее приняли в спецшколу, потом — в театральное училище. Во время «культурной революции» училище закрыли, пришлось вернуться домой и учиться у матери. В театре тогда не хватало молодых актеров, и ее взяли.
Яо Дахуан и Малышка Фань знали друг друга не один десяток лет, долго работали вместе, и соседи болтали про них всякую всячину. Поговаривали, например, что Яо в молодые годы был очарован красоткой Фань и именно из-за нее увлекся театром. И еще многое рассказывали, но все было так похоже на сюжет одной пьесы, про торговца маслом и фею цветов, что вряд ли происходило на самом деле. Впрочем, Яо и Фань дружные соседи. Их квартирки разделяет лишь тонкая перегородка, а коридор общий. Они вместе воспитывали маленькую Бичжэнь, и та поражала знатоков своими успехами. В театре Фань Бичжэнь начала с второстепенных ролей, но играла хорошо и очень скоро стала представлять барышень и фей, привлекла к себе внимание, стала часто получать приглашения на различные встречи и собрания.
Яо, который хорошо знал театральную жизнь и лучше, чем кто-либо другой, понимал, что без образования актер перестает совершенствоваться и быстро сходит со сцены, взял на себя обязанности домашнего учителя и давал девушке исторические книги и старинные энциклопедии, стихи и романы. Они читали «Сон в красном тереме» и «Веер с цветами персика»[31], современную художественную прозу. Благодаря этим урокам Фань Бичжэнь не только хорошо пела, но и могла свободно и раскованно вести беседу, имела собственное суждение о людях и вещах.
Жители улицы Трех гор привыкли к тому, что с наступлением вечера окна оживали. Оттуда часто доносились то пение, то смех. Это Фань Бичжэнь отправлялась за перегородку на урок или старый Яо шел к соседям выпить рюмочку. Бывало, в окошке показывается Фань Бичжэнь, спрашивает:
— Учитель, а что значит «барабанное брюхо нефритом набито»?
Высовывается из окна Яо и с расстановкой поясняет:
— Смысл этого выражения — чревоугодник объелся деликатесами, подобно тому как я это сделал вчера у вас в гостях!
Раздается дружный смех на всю улицу.
А неподалеку от улицы Трех гор строго с востока на запад проходит прямой широкий проспект, выстроились шеренгами высокие дома, среди которых затерялось трехэтажное здание с универсамом внизу. Верхний, третий этаж занимает управление культуры, хотя оно и не имеет никакого отношения ни к рису, ни к пиджакам. Окна все с железными рамами. Если они открыты, можете быть уверены, в комнате никого нет, если все закрыты наглухо, значит, там заседают — при открытых окнах никого и ничего не услышишь из-за шума с улицы.