Современная новелла Китая
Шрифт:
— Ты разговаривал с сестрой о том деле? — спросила жена, продолжая трясти пакет.
Чего доброго, еще запачкает его портфель… «Ладно, ладно, хватит трясти!» Юэ Тофу вытащил из портфеля конверт с бумагами и, засунув туда сетку, положил бумаги сверху.
Жене он не ответил — ему не хотелось затевать это дело, и потому с сестрой он не говорил. Однако сейчас им владели весьма странные и сложные чувства…
Свести вторую сестру с Цай Дэпэем? А будет ли она с ним счастлива? Он ведь разведенный. Но если сестра согласится — он видел, что она произвела на того впечатление, только лед еще не тронулся и «не порвали бумагу в окне», —
— Тут Малыш вчера вечером заходил…
— Знаю, только что встретились на утренней пробежке!
— Ты не мог бы как секретарь парторганизации помочь Цай Дэпэю с его оргвопросом?
— Но если он еще не созрел, что я один могу сделать? Если не проголосуют коммунисты на общем собрании, я им приказать не смогу.
Тут Минь Хуэйфэнь сообразила, что все не так просто.
— А какие к нему претензии? — осторожно осведомилась она.
— Это… — Юэ Тофу на мгновение поперхнулся, — не созрел еще. — Отговорка была железной, годилась всегда и для всех. У кого не отыщутся недостатки? Кто посмеет сказать о себе, что он вполне перевоспитавшийся пролетарский интеллигент?
На самом же деле все было как раз наоборот. Ни члены партии, ни беспартийные не возражали против приема Цай Дэпэя, в плане роста партийных рядов его имя стояло первым. Это он, секретарь, почему-то тянул, не проводил обсуждения новой кандидатуры — в нем было все дело.
— Ну, например, э-э… высокомерен, слабо связан с массами, мало думает о политике… Или вот еще: почему это он развелся? Ни слова, ни звука, и вдруг — развелся?! И о причинах развода не сообщил партбюро — странно, этот факт не прошел мимо масс.
Такие речи только начни — и они будут литься из уст нескончаемым потоком. Сколько лет он этим занимается! Юэ был похож на осла на мельнице, которого только подтолкни — и он будет делать потом круг за кругом, что бы ему ни говорили.
— Я уж думала, правда, что-то очень серьезное, — облегченно вздохнула Минь Хуэйфэнь. — А ты поработай с теми членами партии, которые против…
Смешно, если каждого принять в ряды, чего тогда будет стоить звание члена партии?!
— Ты хочешь, чтобы я протащил его в партию? На подобную беспринципность я не способен, — напыщенно отверг Юэ Тофу безответственное предложение жены.
— А ведь, кажется, это он помог тебе с дипломным проектом? Не будь его — не видать бы тебе диплома!
Это уже напоминает методы боевых отрядов времен «великой культурной революции», докапывавшихся до «самого дна»! Вот что бывает, когда откровенничаешь с женой. Чтобы как-то прекратить тягостный для него разговор, Юэ Тофу уже трижды в течение двух минут обращал свой взор на часы. — Мне пора, а то опоздаю, — наконец сказал он.
Минь Хуэйфэнь ровным счетом ничего не могла понять. Почему Юэ держится так отчужденно, почему даже с ней, со старыми друзьями взял такой официальный тон. Она не знала, как это у нее вырвалось:
— Ты посмотри — ведь все твои однокашники тебя сейчас обогнали! — произнесла она ледяным тоном.
Ее слова поразили Юэ в самое сердце.
Разве можно везде поспеть? Кто мог предвидеть, что когда-то наступит
— Ты не должна так говорить. Если бы я тогда не наставил их на правильный путь, разве достигли бы они сегодня таких успехов? Да и сам я лишь благодаря партии смог воспитать эту плеяду талантов. — Юэ Тофу обиженно сунул портфель под мышку и с видом невинного страдальца быстрым шагом вышел из дому.
На душе у Юэ Тофу было муторно. Однако, войдя в кабинет, он по давней привычке обвел глазами каждую мелочь, каждый уголок. Все выглядело отлично, не придерешься — таким и должен быть его кабинет, и сам он готов к приему любой инспекции в любую минуту. Полный порядок, все лежит на своих местах, раз и навсегда установленных.
Вот девчушка на календаре, склонив головку и кокетливо скосив глазки, улыбается, словно звезда киноэкрана, а внизу написано детским почерком: «Мама родила только меня одну!» На противоположной стене — лозунги о «пяти выступлениях, четырех прекрасных, трех горячо любимых» и «Учитесь у товарища Чжан Хайди!». Вокруг лозунга «Учитесь у товарища Чжан Хайди!» на стене белесая от клея полоска в пунь шириной — это из-за того, что раньше на том же месте висел другой лозунг: «Учитесь у товарища Лэй Фэна!», размером чуть побольше. Не очень красиво, ну да не велика важность, может, и дня не пройдет, как опять придется менять лозунги, глядишь, размеры и совпадут. Юэ Тофу любил лозунги: они позволяют сразу ухватить самое главное, с первого взгляда уяснить ключевую задачу момента. С ними куда проще, чем со всякими там решениями, документами, сообщениями, тезисами и докладами, через которые не продерешься.
Когда Юэ Тофу клал свой портфель на кресло возле окна, из портфеля послышался стук утиных яиц, и он заговорщицки ухмыльнулся портфелю, словно в нем уже была голова Цай Дэпэя.
Усевшись за письменный стол, Юэ потер руки и взялся за телефон. Соединили мгновенно — он попросил Да Лю зайти к нему в кабинет.
Опустив трубку, Юэ Тофу достал из ящика стола красиво изданную книгу «После Третьего пленума» и положил на видное место, потом вытащил кипу бумаг. Часть сдвинул влево, другую — придвинул к себе, полистал, вынул из пенала большущий красно-синий карандаш, закурил и сделал вид, будто с головой ушел в работу.
В дверь постучали.
— Войдите, — ответил Юэ Тофу, не поднимая головы.
Вошел Да Лю. Юэ кивнул, что должно было означать:
«Я сейчас!», подчеркнул в документе что-то жирной красной чертой и лишь после этого, опустив карандаш и повернувшись к Да Лю, пригласил: «Садись, пожалуйста!» Небрежно протянул пачку сигарет: «Угощайся — „Облачные“!»
Да Лю не заставил себя долго просить, взял сигарету и закурил.
— Подешевел табачок, — заметил он. — А то было прямо невмоготу. Понять не могу, о чем эти люди думали?! Считали, что так просто получить прибыль, поднимая цены. А люди перестали покупать — вот и вся прибыль!