Современная подводная охота
Шрифт:
И на старуху бывает…
Сколько раз мы читали и слышали убедительные доводы в пользу того, что подводная охота – дело не сложное, доступное и старому, и малому. И это, действительно, так. Но только при условии, если подходить к ней ответственно и разумно. Увы, в жизни не всегда так бывает. Причем болезнь легкомыслия поражает не только молодые, да буйные, но и убеленные сединой, головы. Ярким (и назидательным!) примером этому могут служить три охотничьих дня, которые имели место этой весной на астраханских ильменях. А главным действующим лицом тех событий был я. Оправдания моим злоключениям нет, разве что известная пословица, вынесенная в заголовок данного повествования.
Пожалуй, тот день выдался самым жарким из всех десяти, что мы охотились в этих южных краях. Место охоты избрали
На мне охотничий, семимиллиметровый костюм, одиннадцатикилограммовый грузовой пояс, в руках ружье, ласты и маска с трубкой. Сначала шел ходко, то по сухой тропинке, то по тропинке, затопленной пришлой водой – по полою. С зенита нещадно жарило солнце, поэтому снять хотя бы верхнюю часть гидрокостюма, значило непременно обгореть. Потом у меня еще свежо в памяти, как я также шел по жаре с километр, на меня потного и липкого набрасывались всякие кровососущие, летающие гады, а я, из-за того, что руки заняты, даже отмахиваться не мог. То еще испытание. Поэтому в этот раз решил топать полностью упакованный.
Однако в жару, в такой плотной и теплой одежде, очень даже запросто получить тепловой удар. Я шел и прислушивался к своему состоянию, наступает этот самый удар или еще нет. Когда же чувствовал, что вот-вот, то входил в ильмень, оттягивая шлем, зачерпывал воду, а потом ее руками разгонял по телу. Вода в ильмене хотя и теплая, но свежее, чем мое тело и раскалившийся, черный гидрокостюм. На какое-то время помогало.
Пройдя километра полтора, решил поплавать немного и проверить места на наличие рыбы. Очень быстро выяснил, что охоты там не будет, вылез, снял ласты, маску с трубкой повесил на ружье и пошел дальше. Так как я, поплавав, хорошенько остыл, то очередной пеший бросок был большим, около двух километров. Когда же стало вновь невмоготу, я снял грузовой пояс, положил снаряжение на траву, чтобы самому упасть в воду и…обнаружил, что нет маски с трубкой. Выронил, точнее, сползла с ружья. Все равно лезу в воду, охлаждаюсь, и, оставив снаряжение, где лежало, иду обратно.
Пройдя эти два километра, маску с трубкой не нашел. Охладился и снова пошел вперед, предпринимая уже вторую попытку найти утерянное снаряжение. Расстаться со своими уникальными маской и трубкой мне очень не хотелось. Трубка с лучшим верхним клапаном, изготовленным на заказ, с отличным гофром и анатомическим загубником, а маска не просто с диоптрийными стеклами, а с плюсовыми, которые и в Москве-то днем с огнем не найдешь. Однако, дойдя до своего оставленного снаряжения, утерянного я так и не нашел. Принимаю решение: прячу снаряжение (охота все равно уже невозможна), и топаю дальше налегке. Теперь уже задача только выйти из этого пустынного пекла. Степных колючек было не много, не сезон, и поэтому они довольно редко протыкали мои неопреновые носочки и вонзались в подошву…
«Сколько веревочка не вейся, а…» конец ильменя все-таки нашелся. И вышел я на шоссе, к какому-то мосту. Остановил машину, напугав пассажиров своим экстравагантным видом, попытался выяснить, где же оказался. Из разговора случайно узнал, что «за горой, в пятистах метрах отсюда, на протоке стоит белый, большой джип». Это же наш «Командор», и я заспешил в указанном направлении. Оказавшись на горке, увидел, как наш джип… уезжает в обратную сторону…
Потом я доплелся до протоки, где недавно стояла машина и охотился Владимир, опять охлаждался и соображал, что же делать дальше. В конце концов, собрал остатки воли в кулак, и на полусогнутых (по гравию намятыми и наколотыми уже подошвами было больно ступать) пошел в сторону укатившего джипа. Не знаю, дошел бы я до нашей стоянки, если бы не Владимир, почему-то решивший искать меня там, где быть не должно. Уж как я был рад катившемуся мне навстречу автомобилю – не передать!
Однако мой пеший марафон на тот день еще был не закончен. До места, где было спрятано снаряжение, мы подъехали, а дальше, чтобы найти все же маску с трубкой, надо было идти снова пешком.
Володя пошел верхом, по бугорку, а я низом, по воде. Пройдя знакомый во всех деталях тот двухкилометровый участок (уже в четвертый раз!), мы, что искали не нашли. И только на обратном пути, с бугра Владимир увидел, торчащий из воды, яркий клапан на трубке. Маска была под водой.
Следующий день стал полной противоположностью, предшествующему. Ночью прошел холодный дождь, поднялся сильный, пронизывающий ветер. После неудачной охоты до темноты оставалось еще много времени, и я попросил друзей выбросить меня у одной из проток, чтобы попытать еще счастье. Они же поехали дальше по поселкам в надежде купить готовой воблы.
Очень скоро я понял, что рыбы в новом месте тоже нет. К тому же меня начинала колотить дрожь: сказывалась неудачная, малоподвижная охота, резкое похолодание в природе и, возможно, общая ослабленность организма после вчерашнего марш-броска на выживание. Вылез из воды, полагая, что на воздухе согреюсь, но не тут-то было. Ледяной ветер, казалось, пробивал толстый неопрен, и я обнаружил, что по-настоящему дрожу. Нужно было найти хоть какое-нибудь укрытие, и я его нашел. Труба всего на полметра торчала из земли, и я улегся на свои ласты под ее защитой. Лежал, стучал зубами и думал: «Интересно… Вчера меня чуть жара не доконала. Не удалось… Неужели сегодня холодом добьет…?»
Но ничего, машина все же пришла и застала меня под трубой в жалком, но еще теплом состоянии. Оставалась короткая, пятиминутная пытка холодом, в течение которой мне надлежало полностью оголиться и ополоснуться в ильмене, и жизнь началась вновь.
Третий день начался отлично, и не сулил мне никаких каверз. Снова жарило солнце, и мы попали на очень прозрачный ильмень. Я взял сома на двадцать пять килограммов, друзья тоже были с добычей – ну, просто, все здорово! Так нет же, кто-то там свыше решил, что со мной еще не все ясно и завел меня в обширные, тростниковые дебри: вот, мол, тебе, охотничек, новое испытание. На самом деле, заблудиться в тростниках – не такое уж редкое событие. Случалось, но всякий раз по-разному. Ориентиров, как правило, никаких. Горизонт во все стороны закрыт многометровой стеной тростника. В небе солнце, но так как оно почти в зените, то пытаться определить по нему стороны света сложно. Через час оно уже сместилось, сместилось на чуть-чуть, а стороны света могут поменяться на противоположные. Если солнце слегка прикрыто просвечивающимися облачками, то точно определить, где оно в действительности находится, уже не получится. Но еще хуже, когда все небо в тучах. Можно было бы ориентироваться по ветру, но всегда грызет червь сомнения: а что, если он за время охоты переменился? По увеличению или уменьшению глубины в мелководных ильменях также верного вывода не сделать. Течение отсутствует. Короче, когда окончательно становится ясно, что уже заблудился, то остается одно: упрямо плыть в каком-то выбранном направлении. Тогда рано или поздно окажешься либо на чистой воде, либо на берегу. Но это-то как раз и почти невозможно сделать, ибо постоянно приходится огибать непреодолимые кущи тростника, и нет никакой уверенности, что вам удается все время держаться строго выбранного направления.
Утонуть, слава богу, невозможно, так как глубин больше полутора-двух метров нет. На большей глубине тростник не растет. Но силы можно отдать все, и, главное, не факт, что к этому моменту вы все же выберетесь из этой желто-зеленой западни. Хорошо, когда можно плыть. В тот день мне и с этим не повезло, и я полтора часа…полз!
Представьте себе водоем, глубиной полметра, весь заросший молодым, зеленым и мягким тростником. Но со дна на пятнадцать-двадцать сантиметров торчит частокол старого, сгоревшего тростника, с острыми и твердыми вершинками. Сверху на воде лежит слой прошлогодних тростниковых стеблей. Плыть из-за этого слоя невозможно. Пробовал под ним нырками продвигаться – не позволяет малая глубина и торчащие, бьющие в грудь, обгорелые стебли. Встал, попытался идти спиной вперед – через пару метров запутался своими длинными ластами, упал. Можно было бы снять ласты, и идти по-человечески, лицом вперед, но тогда то и дело будешь наступать на тот самый твердый частокол, а ступни защищены лишь мягкими носочками. Короче, я пополз. Обеими руками, держа в одной ружье, приминал перед собой слой лежащего тростника, наползал на него грудью, снова приминал…и так далее.