Современники
Шрифт:
И этот человек, единственный из всего районного актива, вдруг остался в оккупированной станице. Все недоумевали, как это могло случиться. Когда в окрестностях на степных дорогах начали вдруг то загораться, то подрываться немецкие машины и трупы убитых врагов начали обнаруживаться то тут, то там: у балок, в камышах, на опушках небольших лесков — и даже когда у врагов в самой станице Романовской ни с того ни с сего вспыхнул и сгорел склад с отобранным колхозным зерном, никому и в голову не пришло, что больной, с трудом передвигавшийся человек имеет ко-всему этому хоть
А потом Иван Смоляков вдруг и вовсе исчез из станицы. Вместе с ним ушли неизвестно куда еще несколько молодых ребят. Вот тогда-то и поняли казаки, зачем остался секретарь комсомольского райкома на оккупированной земле.
Все чаще горели вражеские склады с хлебом, все опаснее становилось врагам двигаться по степным дорогам, и хотя оккупантов было много и были они богато вооружены, станичной комендатуре пришлось издать приказ о запрещении ночного движения по степи. Страх врага был лучшей оценкой деятельности молодых партизан, выполнявших задание партийного подполья.
Молодежный отряд Ивана Смолякова действовал точно, расчетливо и очень хитро. Но в степях трудно скрываться, особенно зимой. Выдают следы на снегу, а спрятаться негде. И однажды, когда Смоляков с шестью товарищами отдыхал после боевой операции на хуторе у знакомого казака, следы на снегу привели карателей к месту ночлега. Молодые партизаны были схвачены во сне.
Это было в дни, когда принужденные Советской Армией к отступлению фашисты особенно лютовали. Смолякова и его товарищей подвергли жестоким пыткам. У них требовали назвать имена коммунистов-подпольщиков, направлявших отряд, и тех колхозников, кто им помогал и оказывал гостеприимство.
Молодые партизаны не выдали никого.
Тогда их вывели раздетыми, разутыми на берег Дона и по одному, так, чтобы остальные видели, начали живыми сталкивать в прорубь. Ивана Смолякова подвели к проруби последним. Он стоял уже на краю ледяной кромки, когда ему еще раз предложили назвать имена руководителей и помощников. Маленький болезненный человек, истерзанный на допросах и еле державшийся на своих больных ногах, вдруг выпрямился, орлиным взглядом окинул, палачей, плюнул в лицо ближайшему и сам прыгнул в воду.
А через несколько дней Советская Армия освободила эти края. Трупы молодых партизан были найдены с помощью рыбачьих сетей. Их торжественно предали земле на площади станицы Романовской.
— Они как раз вот тут, где проходит створ плотины, — закончил рассказ работник райкома и повторил слова старейшего гостя праздника: — Да, истинная слава — она и в огне не горит и в воде не гаснет!
Тогда вступил в разговор один из товарищей внука старого казака, инженер соседнего строительного района. Он вспомнил о том, как комсомольцы здешних мест, свидетели подвига Ивана Смолякова, погибшего за советскую Родину, продолжали тут, на стройке, славу своих погибших товарищей.
Вот здесь рядом, на так называемом проране, где с бешеной скоростью, бурля и крутясь, неслись воды стиснутого плотиной Дона, понадобилось возвести временный, по выражению строителей, банкет, чтобы окончательно запереть реку.
Дно на добрую сотню метров выстлали, как здесь говорили, «фартуком» из щебенки и гравия, покрытых сверху толстым слоем крупного камня, чтобы в решающий день остановки воды стиснутая река не сбросила преграждающие ее сооружения, подмыв их снизу.
На этот «фартук» требовалось установить ряжи — огромные деревянные клетки из могучих бревен. Эти ряжи, заполненные потом камнем, должны были сыграть роль опор эстакады, с которой самосвалам предстояло валить в реку камень.
Установка ряжей — дело весьма трудное. Понадобилось провести сложные и опасные водолазные работы. И вот три молодых водолаза — Сергей Веселовский, Александр Назаренко и Михаил Лесин — вызвались выполнить эти работы.
Это были три комсомольца из той же станицы Романовской. Все они еще мальчиками были свидетелями геройской гибели Ивана Смолякова и его товарищей. Все они потом служили на флоте, получили там специальность военных водолазов и, демобилизовавшись, продолжали работать по этой профессии. И так уж случилось, что все трое, работая в разных концах страны, узнав о строительстве Волго-Донского канала, захотели участвовать в нем и, не списываясь между собой, встретились уже тут, в поселке Ново-Соленовском, в конторе гидромеханизации.
Теперь они все трое явились к начальнику работ и попросили именно им поручить установку ряжей. Инженер с сомнением посмотрел на водолазов, лица которых густой медный загар сделал похожими. Молодые, крепкие, обдутые степными ветрами, они стояли плечом к плечу, как три богатыря: двое — высокие, стройные, третий — малорослый, как кряжистый молодой дубок, выросший на открытом речном берегу. И глаза у них у всех были цвета донской воды, но разных оттенков, какие она принимает в зависимости от погоды: у одного — голубые, у другого — серые, у третьего — зеленоватые.
Инженер невольно залюбовался ими. Но оттого, что все они были молоды, а дело предстояло сложное и, главное, опасное, начальник спросил, есть ли у них опыт подводной работы на таком быстром течении. Только одному из троих, Михаилу Лесину, доводилось работать на Дунае. Но течение там было один метр в секунду. Разве это могло сравниться с бешеным током воды в узком проране, где, злясь, свирепствовал стиснутый с двух сторон Дон!
Молодые водолазы настаивали так горячо и так искренне, что начальник согласился дать им попробовать — именно попробовать, и только…
Катер притащил к прорану дощатую будку, стоявшую на большой лодке и громко именуемую водолазной станцией, и оставил ее на приколе, под защитой земляной дамбы. Это было совсем недалеко от места, где были сброшены в прорубь комсомольцы-партизаны. Молодые водолазы, свидетели славы и гибели своих земляков, помнили об этом. Больше того: хотя они об этом друг с другом и не говорили, их настойчивое желание принять участие в закрытии прорана тем и объяснялось, что, с детских лет бережно храня память о погибшем герое, они стремились чем-нибудь более выдающимся, чем обычные водолазные дела, отметить свое участие в стройке.