Современный болгарский детектив. Выпуск 3
Шрифт:
— Да, это ошибка… Моя ошибка, я должен был предупредить вас… А сколько времени он находился там?
— Я разрешил ему побыть минут пять, не больше.
— А в палате есть еще кто-нибудь? Сестра или нянечка?
— Нет, с ней в палате только одна бабуся старенькая… Мне и в голову не могло прийти, что вы будете возражать…
— Да, неприятно, неприятно… — ворчал я себе под нос, злясь в основном на себя. Как же это я не сообразил? Что могло быть проще — велеть доктору никого не пускать к больной! И почему я этого не сделал? Понадеялся, что доктор Ташев, опытнейший врач, сам догадается сделать это, и вот надо же — поддался на уговоры. А ведь именно его-то, Гено, и нельзя было допускать ни при каких обстоятельствах! Он ведь не случайно домогался разрешения у доктора на свидание с Невеной — и вовсе не из любви и тревоги за нее! У него была, скорее всего, только одна цель — разнюхать, подозревает ли что-то жертва, а если да, то постараться разубедить ее или даже внушить, что он ни в чем не виноват… Увы, приходится признать, что источник, на который я так надеялся, замутнен…
— Все-таки я бы хотел обменяться с ней буквально несколькими словами, — уныло попросил я доктора, почти не надеясь на положительный ответ.
— Но только несколькими, — строго ответил Ташев, еле заметно улыбнувшись.
Он повел меня по коридору, больные здоровались с ним, он отвечал, иногда останавливался и тихо спрашивал о чем-то встречного. Мимо провезли на каталке худенького небритого старичка в пижаме — видно, на процедуру. Одеяло, укрывавшее ноги старичка, слегка сползло; Ташев заботливо подтянул одеяло, подоткнул с двух сторон и строго поглядел на сестру — это бы следовало сделать ей. Мы пошли дальше и остановились у последней палаты. Ташев тихонько открыл дверь.
Две кровати. На одной лежит старушка с острым белым носом и впадиной беззубого рта. Вторая кровать, очевидно, Невены. Но Невены на ней нет, кровать пуста.
Ташев удивлен, даже слегка обескуражен.
— Наверно, в туалет пошла…
А у меня в душе натянулась и неприятно задрожала какая-то струна — страха ли, предощущения…
— Она уже в состоянии встать? — спросил я, не скрывая волнения.
— Разумеется! — резко ответил Ташев, и мне показалось, что он пытается убедить в этом не меня, а себя в первую очередь.
Некоторое время мы тупо глядели на идеально застеленную кровать Невены, на кулек с недозрелыми черешнями, из которого на тумбочку просыпались несколько ягод.
Вдруг старушка, лежавшая на другой кровати, раскрыла свой беззубый рот:
— Она ушла…
— Что-о??? — как ужаленный закричал Ташев. — Куда ушла?!
Старушка испуганно поглядела на доктора, казалось, нос у нее еще больше заострился.
— Домой ушла, — прошамкала она, натянув одеяло до подбородка. — Заштелила кровать, пришешалась и ушла… Шкажала — до швиданья…
Ташев пулей вылетел из палаты. Я за ним.
— Захариева! — крикнул он так громко, как не положено кричать в больнице. — Сестра Захариева!!!
Двери почти всех палат приоткрылись, в проемах показались удивленные лица больных. В глубине коридора я увидел невысокую ладную фигурку молоденькой сестрички в белом халате и кокетливо надетом колпаке. В руках у нее была бутылка с каким-то лекарством.
Ташев буквально набросился на нее:
— Где Томанова?
— Какая Томанова? — оторопела сестричка и едва не выронила бутылку.
— Как какая? С отравлением, из двадцать четвертой палаты!!! Где она?!
— Не кричите на меня, пожалуйста, доктор Ташев! — вдруг резко прервала его девушка. — Томанова в палате, я только что была у нее.
— Когда — только что?!
— Ну, минут десять назад… У нее был посетитель, и, как только он вышел, я дала ей лекарство.
— Мужчина ушел один?
— Конечно, один. С кем же он может уйти?
— Откуда я знаю с кем, но ее — понимаешь ты! — ее нет на месте!
— Ну как же нет? Там она, там, доктор.
Ташев вырвал у нее из рук бутылку. Мне показалось, он вот-вот с досады швырнет бутылку на пол.
— Ну, если она там — иди, найди ее! Ну, иди же, что ты стоишь?! — И он буквально подтолкнул девушку.
Та, не очень торопясь, подошла к палате, заглянула вовнутрь — я не заметил на ее лице особого удивления. Ташев смотрел на нее напряженно, с тревогой — и явным чувством вины. В самом конце коридора помещался туалет и душевая. Сестра, единственный из нас спокойный человек, подошла к двери в туалет — никого. Она потянула на себя дверь душа — дверь была закрыта. Мимо нас в это время проходила еще одна сестра, крупная женщина средних лет с суровым лицом, в руках у нее был поднос с лекарствами.
— Сестра Колчева, вы не знаете, почему закрыта душевая? Кто моется там в это время?
Сестра Колчева с удивлением глянула на коллегу, пожала плечами и пошла дальше. Вокруг нас уже собралась группа больных, привлеченная криками Ташева. Захариева подергала закрытую дверь душевой, постучала.
И тогда я рванулся вперед. Что меня толкнуло? Какое-то тревожное чувство возможной катастрофы? Я резко отстранил Захариеву, схватился за ручку и с силой налег на дверь. Она была явно закрыта изнутри не на ключ, а на задвижку. Я стукнул кулаком по двери и еще сильнее уперся в нее плечом. Задвижка отскочила, дверь слегка поддалась. Но открыть ее мешало что-то мягкое, тяжелое. Я еще раз нажал на дверь, «мягкое» отодвинулось, и мы ринулись вовнутрь.
Здесь было светло, окно открыто настежь, а на полу лежала она. Бледное продолговатое лицо с высоко поднятыми скулами, тонкий правильный нос, побелевшие губы, черные дуги бровей над большими мягкими веками и длинными ресницами, уложенными на щеки будто на подушки, разметавшиеся темно-русые волосы, а на тонкой шее — обрывок пояска от халата. Какая красивая женщина…
— Господи, ты зачем делаешь такие глупости, Невена, ты что?! — запричитала сестричка; присев на корточки, она схватила голову больной и прижала к своей груди.
— Не трогай! — крикнул я — сработала профессиональная привычка криминалиста, будь она неладна.
— Но ведь она жива! — Девушка уже терла виски Невене и похлопывала ее по бескровным щекам. Она лучше моего разбиралась в том, перейдена ли хрупкая грань между двумя мирами, или человек еще по эту сторону и нуждается в срочной помощи.
— Ну-ка, помогите! — Будто услышав мои мысли, доктор Ташев уже поднимал Невену. Ему подсобляла Захариева, на зов прибежали еще сестры и нянечки, у двери в коридоре уже стояла каталка, Невену положили и быстро повезли куда-то.