Современный детектив № 4 1997
Шрифт:
— Зачем багажник-то?
— Вещи класть.
— Смелые ребята. Не страшно было вдвоем шестерых искать?
— Нефтяники обычно не сопротивляются.
— Значит, привыкли их шелушить. А тут осечка вышла.
Рузинат испуганно наблюдал, как Юрченко с усилием задергивает заевшую молнию на пластиковом мешке.
— Убивать меня будете, — помолчав, с усилием сглотнул слюну Рузинат.
— Нет, водкой угостим и отпустим, — огрызнулся Амелин. — Чтобы ты еще целую компанию привел. Значит, вы искали нас с целью грабежа?
— Да.
— А
— Нет, нет. Зачем?
— Брось, Рузинат! Свидетели вам не нужны. Раньше вы не трогали людей из «Интеройла», а теперь что-то изменилось, так?
— После Довлатова пришли новые люди. Они не желают иметь дело с русскими. Но мы, действительно, не хотели никого убивать. Тот смуглый русский погиб случайно.
— От семи пуль, выпущенных тобой…
— Я дам хороший выкуп. Забирайте мою «Ниву». Если мало, я добавлю двадцать или тридцать баранов…
— Ну ладно, оставим пока разговор о выкупе, — перебил его Амелин. — Ты уже, наверное, догадался, что мы ищем не только нефть.
Абазов помолчал и потрогал огромный кровоподтек от приклада, наискось пересекавший скулу.
— У тебя есть реальный шанс спасти свою жизнь. И только один шанс! Ты меня понимаешь, Рузинат Абазов?
— Да…
— Нам нужны двое русских летчиков со сбитого самолета. Ты слыхал про них?
— Да.
— Где они сейчас, эти летчики?
Рузинат засопел, продолжая теребить щеку вокруг раны.
— Если ты промолчишь, то через пять минут умрешь. Мы закопаем тебя вместе с Юлчи.
— Если я скажу, то умру все равно… Да еще за длинный язык будет расплачиваться моя семья.
— Мы отпустим тебя, даю слово. И мы не собираемся никому докладывать, кто нас вывел на летчиков.
— Можно я немного подумаю?
— Пять минут…
Во второй половине дня они добрались до места, указанного Рузинатом. Не доезжая полутора километров до фермы, остановились. Амелин с Морозовым взобрались на бархан и долго рассматривали непонятные черные пятна впереди.
— Там все сгорело, — опуская бинокль, сказал Саня. — Тащи своего друга, пусть объяснит, в чем дело.
— Людей не видно, — пробормотал Морозов.
Через несколько минут Кошелев привел Рузината. С него сняли наручники. Амелин сунул бинокль.
— На, погляди хорошенько!
— Ничего не понимаю, — пробормотал Абазов. — Неделю назад здесь был дом, кошара, стояли машины.
Поймав взгляд Сани Кошелева, закричал:
— Клянусь, чем угодно, ваши летчики были здесь.
То, что когда-то было овцеводческой фермой, представляло из себя груду закопченных развалин. Камышовые крыши жилого дома и овечьей кошары сгорели и провалились внутрь. Саманные стены от сильного жара растрескались и во многих местах обрушились.
Рядом с домом на обугленных скатах стоял сгоревший «уазик». Поодаль с оторванным колесом и развороченным радиатором завалился набок ГАЗ-53.
— Здесь
Высокий, широкоплечий, он держал автомат стволом вниз, готовый в любую секунду стрелять. Женя Иванов стоял возле «Нивы», пристроив карабин на капоте. Юрченко ковырнул пальцем дырку в дверце «уазика».
— Автоматные пробоины. Калибр 5,45.
— А по грузовику из гранатомета шарахнули.
Амелин, нагнувшись, поднял стреляную гильзу, пахнувшую порохом. Из-за угла кошары высунулась собачонка и неуверенно тявкнула.
— Ну, где твои хозяева? — шагнул к ней Морозов.
Собачонка испуганно юркнула назад, а из кошары, лениво каркая, взлетели несколько ворон.
Одного обитателя разоренной точки они все же нашли. Старуха, в рваном полушубке, в черной, замотанной на груди шали, стояла у дверей саманной будки, единственного уцелевшего строения. Из небольшого окошка торчала печная труба. Старуха держала в руках два сухих коровьих кизяка — видимо, несла топить печку.
— Бабуля, здравствуй!
Амелин и Морозов подошли к ней ближе. У старухи было закопченное морщинистое лицо и пальцы, испачканные сажей. Она равнодушно смотрела на вооруженных людей.
— Здесь уже всех поубивали, — наконец произнесла она, не ответив на приветствие. — И старика моего убили, и хозяев…
Старуха выговаривала фразы тихо и невнятно, понять ее было трудно.
— Когда это случилось?
— Два, а может, три дня назад.
Толкнув плечом ветхую дверь, она вошла в сарай. На земляном полу, у окна, стояла железная печка. На деревянном ящике, служившем столом, грудились грязные тарелки, кастрюля без крышки, керосиновая лампа.
Пахло мышами и въевшейся в стены сажей. В углу на старом диванном матрасе было свалено тряпье и несколько овечьих шкур. Все остальное место в сарае занимал разный хлам: закопченная посуда, пустые картонные ящики, обгоревшие доски, огромный топор, канистра из-под бензина. На гвозде висела баранья нога с обрывками шкуры.
— Почему вы здесь? Где ваши сыновья, внуки?
— Далеко, — махнула рукой старуха. — Их нет, они умерли.
Из дальнейшего разговора удалось кое-как выяснить, что старуха вместе с мужем бежала от войны с афганской границы. Работали батраками на ферме, но три дня назад приехали вооруженные люди и стали стрелять. Хозяина убили и все сожгли.
— Здесь жили двое русских. Где они сейчас?
Старуха бессмысленно смотрела на Амелина, не реагируя на его вопрос. Переломив коровий кизяк, сунула его в остывшую печку и стала дуть.
— Подожди, бабуля, — отодвинул ее Морозов. — Давай я сам разожгу, а ты с командиром поговори.
— Где жили русские? — снова спросил Амелин.
— В доме…
— Их было двое?
Старуха беспокойно смотрела, как Морозов возится возле печки.
— Не забирайте еду, — почти беззвучно шевеля губами, попросила она.