Современный детектив ГДР

Шнайдер Ганс

— Во-первых, — сказал он, — я могу получить номер когда угодно, это только вопрос бакшиша. Во-вторых, в Штутгарте я всегда останавливаюсь у Петера-Пауля Брёзельтау. Известный писака. Вы его знаете?

Гроль пожал плечами.

— Что вы, где уж мне выбрать время для чтения.

— Ну конечно, — великодушно согласился Брумерус, — он занимается главным образом переводами. Сименон, например. Его-то вы знаете? Ведь это по вашей части.

Гроль кивнул головой. Брумерус продолжал:

— Брёзельтау сочиняет и

статьи для меня. Я плачу ему за них. Он пишет изящно и ненавязчиво, и если получает гонорар еще и от редакции, то оставляет его себе. Это неоценимая помощь. Я архитектор, вы, наверно, знаете… — (Гроль не знал этого, но утвердительно кивнул), — и нам, так сказать, подрядчикам… — (Гроль, к удивлению Грисбюля, снова кивнул), — иногда бывает просто необходимо убедить общественность или еще кого-нибудь в нужности того или иного проекта. Брёзельтау делает это прекрасно, подкожно, если можно так выразиться, он пишет об эволюции стиля позднего барокко и вскользь упоминает где-нибудь фамилию Брумерус. Превосходно!

Он потер руки, явно очень довольный Брёзельтау и самим собой, и Грисбюль убедился, что эта тактика принесет успех.

— Значит, вы понятия не имеете, — спросил комиссар теперь напрямик, — как оказался убитый у вас на даче?

В тот же миг Брумерус изменился: если до сих пор он держался любезно, то сейчас его обуяла злость.

— Бог ты мой, но это же как раз и должна выяснить полиция! На то вы и существуете, за это вам и платят, это ваша обязанность! Я настаиваю на том, чтобы вы это узнали! А то ведь нельзя быть уверенным в собственной безопасности!

— Я хотел только спросить, не было ли какой-нибудь договоренности… — уступил Гроль.

Брумерус готов был разъяриться, но комиссар успокоил его движением руки и как бы невзначай сказал:

— Ведь могло быть какое-нибудь деловое совещание у вас на даче. Иногда хочется принять партнера в более интимной обстановке, он становится откровеннее. — Комиссар быстро добавил: — Впрочем, все это вам лучше знать.

— Во всяком случае, ничего подобного не было, — возразил Брумерус, — и дело идет, возможно, о самом обыкновенном грабителе. Одному богу известно, какие ценности он предполагал там найти. Иному достаточно и каких-нибудь старых шмоток.

Как странно звучит в этих устах слово «шмотки», подумал Грисбюль.

— Да нет, — сказал комиссар, — все было в целости и сохранности: ни разбитых стекол, ни сломанных замков — ничего. Казалось, этот человек хорошо знал вашу дачу.

На это Брумерус ничего не ответил.

— Ну что ж, — сказал комиссар таким тоном, как будто они уже об этом договорились, — тогда еще раз посмотрим, какой нанесен ущерб! — и не спеша поднялся.

Брумерус взглянул на него.

— Разве вам нужно брать меня с собой? — спросил он ошеломленно. — У меня отвращение к покойникам!

— Вполне возможно, — вскользь сказал Гроль. — Кому охота видеть собственное будущее? Но вдруг окажется, что вы знаете убитого! — Он повернулся к Грисбюлю, праздно стоявшему у окна: — А вы пошевелитесь и доставьте мне доктора Марана, понятно?

Поспешно выходя из комнаты, Грисбюль еще услышал, как комиссар спросил: «Ведь он вам не неприятен, господин Брумерус?», а тот возмущенно ответил: «Отчего же? Разве я стрелял в него?»

Потом дверь захлопнулась.

4

Грисбюль дал громкий сигнал, похожий на крик осла, и немного спустя он увидел, как Брумерус, а вслед за ним комиссар и Биферли выходят из двери участка и садятся в «боргвард изабеллу».

Доктор Маран неподвижно глядел в пустоту. Его узкое лицо интеллигента еще более осунулось: он знал, что ему предстоит встретиться с человеком, которого он хотел убить, — с человеком, который из прихоти украл у него жену. Грисбюль услышал, как Метцендорфер сказал: «Вальтер, постарайся оставаться спокойным, так надо! От этого многое зависит!»

В зеркальце он увидел, как адвокат положил руку на плечо Марана. Маран на это никак не реагировал. Ассистент дал газ, и пестрая машина, громко тарахтя, покатилась по улицам, а «боргвард изабелла», изящная, бесшумная, обузданная, укрощенная, следовала за ней. Не похоже было, что «боргвард» затеет гонки, это успокоило Грисбюля.

Потом они стояли у калитки дачи, ассистент, адвокат и доктор Маран, который опустил голову и закрыл глаза.

«Боргвард» чуть не коснулся бампером размалеванного ублюдка, и, хотя помощник с любопытством ждал предстоявшего объяснения, он все-таки улыбнулся: старая шутка автомобилистов!

Брумерус, выйдя первым, немного расправил затекшие члены. Он стал тщательно запирать дверцы, после того как из машины, сгорбившись, вылезли Биферли и комиссар — Гроль вылез неловко, со шляпой в руке, словно нес орден на бархатной подушечке.

Биферли и Гроль сразу присоединились к ожидавшим, а потом, держась очень прямо, торопливым шагом подошел Брумерус, и комиссар, чтобы смягчить ожидаемую стычку, сказал ему:

— Это господин Метцендорфер, защитник. Брумерус усмехнулся, подняв одну бровь, но подал адвокату руку и сказал:

— Трудная задача. Кстати, ваша фамилия мне знакома.

Стычка не состоялась: Брумерус, казалось, не видел врача, он толкнул калитку и сказал таким тоном, словно приглашал к себе в гости:

— Я пойду впереди, я ведь здесь дома!

Лишь когда они оказались в той комнате и Грисбюль снял платок с лица убитого, а остальные молча и чуть ли не торжественно, как на траурной церемонии, столпились у двери, Брумерус твердым голосом, внезапно, так что даже у Грисбюля мороз пошел по коже, сказал: