Современный египетский рассказ
Шрифт:
— Что с тобой? — спросил он.
— Я видел его!
— Осла?
Первый раз за этот день я улыбнулся:
— Да нет! Нашего учителя, Абуль Макарима-эфенди!
— Так он же из здешних, он же живет тут, — сказал дядя Фархат.
Полагалось бы подойти и почтительно поздороваться, как и подобает при встрече ученика с учителем на улице. Но я был в таком плачевном состоянии, что сил на это у меня уже не хватило. Лучше спрятаться.
Не тут-то было! Я с ужасом увидел, что учитель сворачивает на ту же улицу, куда направлялись и мы. Но он исчез в угловом доме, а мы остановились возле соседних дверей.
Скамья, на которой я растянулся, стояла у стены, отделяющей дом нашего гостеприимного хозяина от дома Абуль Макарима-эфенди.
За стеной говорили раздраженно. Я узнал голос своего учителя:
— Да имей же совесть, наконец! Как тебе не стыдно! Из-за тебя ведь и обо мне уже сплетни идут.
Стена задрожала от горестных воплей, и хозяин кинулся к двери:
— Сбегаю разниму их и сейчас же вернусь.
Вопли умолкли, и слабый надтреснутый голос сказал:
— И он еще меня стыдит… А что я буду делать? Это мое ремесло, которому меня учили с детства… Как я его брошу, да и зачем?
И я услышал горькие рыдания.
Наконец все стихло. Меня сморил сон. Мне приснилось, что я блуждаю по каким-то темным закоулкам, откуда не могу выбраться. Каждый раз выхожу на грязный пустырь, окутанный густым туманом. Из тумана раздается непонятный грохот. Я дрожал от страха и очень обрадовался, когда хозяин осторожно разбудил меня. Приоткрыв глаза, я увидел замечательную картину: на полу расстелена циновка, посередине стоит большой деревянный поднос с едой и… Кто это? Я протер глаза, окончательно проснулся и увидел моего старшего брата. Наверное, мать послала его за мной, чтобы я не вздумал вдруг сбежать из дому. Я подсел к циновке и просил хозяина:
— Из-за чего это так спорили в доме Абуль Макарима-эфенди?
— Твой учитель настаивает, чтобы отец его бросил свое ремесло: он же, не к столу будет сказано, могильщик.
Ложка выпала из моих рук. Могильщик! Абуль Макарим-эфенди… Его отец — могильщик! Поистине велик Аллах!
Мне даже есть расхотелось. Я отвернулся от циновки и стал вытирать руки и рот. Хозяин удивленно воскликнул:
— Ты чего это? Ешь еще!
Я сказал, что сыт, поблагодарил его и встал. Мой старший брат подошел ко мне, наклонился и шепнул, что осла нашли — он пасся себе спокойно у старых развалин аль-Укайша неподалеку от нашей деревни…
МУХАММЕД МУСТАГАБ
Габеры
Пер. Л. Степанова
Голоса Габеров дрожали от печали. Большой Габер, лежавший под саваном, движением ресниц подал им знак садиться. Плача, один из Габеров прошептал:
— О отец наш, дай нам помощи и совета.
Но Большой Габер не промолвил
Другой Габер торопливо собрал в одну связку несколько прутьев, дабы напомнить, что в единении сила. Но Большой Габер опять не промолвил ни слова.
Весь род Габеров затянул жалобными голосами песню о визире, родившемся в темнице.
А Большой Габер по-прежнему сосредоточенно молчал.
Кто-то стал декламировать звонким голосом сказание о страдальце, тело которого было покрыто язвами, и о его жене, которая носила его повсюду на плечах, ища ему исцеления.
Но Большой Габер и на этот раз не проронил ни слова.
Глаза Габеров забегали по углам, по потолку и ложу и остановились на лице Большого Габера. Оно излучало сияние.
— О отец наш, дай нам помощи и совета.
Моргнув глазом, Большой Габер явственно прошептал:
— Мой совет вам — обзаведитесь Верблюдом.
Толпы соболезнующих бормочут: «Терпения вам и утешения. Бог взял, бог даст». Сам Большой Габер возглавляет похороны Большого Габера. А тут этот Верблюд. За всю свою жизнь Габеры никогда не помышляли о Верблюде, а теперь он заворожил их, образ его принял определенную стать и форму, стал предметом их пересудов и перешептываний. Ежеминутно один Габер приближает рот к уху другого Габера: «Бог взял, бог даст».
С тех пор как четвероногие обрели свои четыре ноги, деревня Габеров обожала ослов. Они ездили верхом на ослах, стригли шерсть ослов, красили и взнуздывали ослов, подпиливали им копыта, изготовляли седла и корзины для перевозки удобрений, лечили ослам спины, врачевали ссадины, переломы ног и костоеду копыт. Какого бы Габера вы ни спросили, даже самого маленького, он с первого взгляда может определить породу осла, его возраст, сколько подков он сносил за свою жизнь, а также где он родился и все, что ему пришлось испытать с самых ранних лет.
Бог взял, бог даст… Едва окончились похороны, как половина Габеров вспомнила, что Габран-Столпник прожил тридцать пять лет на вершине столба одиноким отшельником из-за того, что в селении не было верблюдов — горделивых, высокорослых животных. В те времена верблюды бороздили пустыню, привозя схимникам-монахам хлеб и дрова и подавая им пример долготерпения и трудолюбия. Преподобный анба [66] Габрамон укрывался в тени своего верблюда от палящего зноя, а потом, спасаясь от голода, зарезал его. Верблюд же плакал от счастья.
66
Анба (коптское) — «отец», титул духовных лиц христианской коптской церкви в Египте и Эфиопии.
Потом другая половина Габеров вспомнила, что они не имеют ничего общего ни с племенем Козлятников, посвятивших свою жизнь разведению коз, ни с родом Мифтахов — Изготовителей Ключей, которые бродят по деревням, крича «починяем замки». С сегодняшнего дня они больше не уподобятся и тем несчастным, которые занимаются разведением кур и кроликов, или тем, кто предсказывает судьбу, отгоняет барабанным боем злых духов, изготовляет талисманы, крадет саваны с мертвецами, точит ножницы и ножи. Спасибо за Верблюда господу, а вместе с ним и покойному Габеру.