Современный кенийский детектив

Анджапаридзе Георгий Андреевич

— Прочтите мне, пожалуйста, последнюю запись.

— Я плохо вас слышу!..

— Ли, прочтите, что там у него на последней странице…

— А, поняла, слушайте: "Сегодня навестил Урдина в больнице имени Кениаты, где он находится на излечении, и попросил его рассказать все, что знает о синдикате дурмана. Он сказал, что Патель связывался с главарями по телефону Урдин утверждал, что их номер либо 601-74-83, либо 601-74-38. Оба номера я проверил, абоненты никакого отношения к преступному миру не имеют. Подозреваю, что Урдин перепутал последние

цифры, и Патель звонил по номеру 601-78-43, принадлежащему некоему Т.Крейби, который, хотя и владеет по-прежнему данным домом, недавно эмигрировал в Австралию. Дом, очевидно, сдается внаем. Сегодня я звонил туда. Кто-то снимает трубку и молчит, вероятно ожидая услышать пароль. Я притворился, будто ошибся номером.

Полагаю, что отыскался адрес подозреваемых. Займусь этим завтра, а пока что еду к мистеру Кирату, в чьей принадлежности к синдикату сомневаться не приходится".

Комиссар, сдерживая волнение, заговорил в трубку с наигранной бесстрастностью:

— Записи могут оказаться весьма полезными, миссис Кибвалеи. Я сейчас кого-нибудь пришлю за этой книжкой.

Ему не хотелось вселять в мою жену неоправданно большие надежды, ведь полиция могла и не застать меня в живых, так что оснований для чрезмерного оптимизма пока что не было.

Положив трубку, он подошел к селектору и нажал на кнопку общего оповещения:

— Рентген-V вызывает Буффало-III.

— Слушаю, сэр.

— Где вы находитесь?

— Согласно приказанию, проводим обыск в гостинице "Санглория", сэр.

— Буффало-I!

— Слышим вас отлично, сэр!

— Буффало-III, продолжайте обыск в "Санглории", потом доставьте подозреваемых на допрос в управление.

— Все ясно, сэр.

— Буффало-I. Поезжайте на главный почтамт и немедленно выясните, по какому адресу установлен телефон [phone]. Дом принадлежит некоему Т.Крейби.

Начальник патруля Буффало-I повторил для проверки полученное указание.

— Следуйте по данному адресу и арестуйте всех, кто окажется в доме. Даю вам в помощь Буффало-II. Есть подозрение, что в доме окопались члены подпольного синдиката. Скорее всего, они вооружены и окажут сопротивление при задержании. Действуйте с предельной осторожностью — там "золотая рыбка"!

— Ясно, сэр.

— Буффало-II!

— Слушаем, сэр.

— Сообщите мне точное местонахождение дома. Я отправлюсь туда же, буду руководить захватом на месте.

— Слушаюсь!

Комиссар достал свой автоматический "браунинг". Давно уже не приходилось ему лично участвовать в подобном деле, и он с волнением готовился возглавить предстоящую операцию, не желая никому это перепоручать. Больше всего он уповал на то, что ему удастся спасти мне жизнь…

Меня развязали. Я был в сознании, хотя испытывал огромную усталость; в голове стреляло; жутко ныли раны, нанесенные мне похитителями. Я повернул голову, ища глазами Кирату, который, гневно сжав кулаки, расхаживал по комнате взад-вперед.

— Знаешь ли,

ублюдок, сколько неприятностей ты нам доставил! — выдавил он из себя не без труда. — Из-за того, что ты совал нос куда не следует, мы вынуждены свернуть на время свои дела. Это обернется миллионным убытком, а тебе хоть бы хны! Чем ты за это заплатишь? Жизнью, собака! К вечеру от тебя останется лишь смердящий труп.

Я попытался привстать, но Кирату тут же ткнул меня в бок дулом пистолета. Калибр — 9 миллиметров, констатировал я про себя, марки "вебли", серебряная рукоятка.

— Слишком ты торопишься на тот свет. Что же, охотно тебе посодействую. Я предупредил, чтобы ты не корчил из себя бойскаута.

— А чего ты ждешь? — спросил я, едва ворочая языком. — Что я буду лизать тебе башмаки?

— Почему бы и нет? — завопил взбешенный Кирату. — Сейчас и приступим. На колени, пес!

— Это ты ведешь себя как сосунок. Если пришел меня убить, не тяни! Незачем играть в кошки-мышки. Но чтобы я лизал твои башмаки, не дождешься!

— Не дождусь? Еще как дождусь! Не сомневайся, будешь делать все, как я скажу. — Он треснул меня по голове рукояткой пистолета, еще в одном месте раскроив мне кожу. — Вот увидишь, пес!

Дверь отворилась, и на пороге возник Луиджи. Он поглядел на пенящегося злобой Кирату, потом перевел взгляд на мою окровавленную голову.

— Как тут у вас идут дела? — спросил он.

— Я хочу, чтобы он молил меня о пощаде.

— Что же, желаю удачи. Дайте знать, когда увозить труп.

Я знал, почему меня развязали. Кирату — садист, он не получил бы полного наслаждения, будь я связан во время пытки. И с развязанными руками я теперь никакой опасности не представлял — слишком ослабел от жестоких побоев и потери крови. Его глазки радостно вспыхивали при виде моей беспомощности.

— Долго будешь меня мучить, сукин ты сын! — простонал я, желая взбесить его, чтобы он поскорее меня прикончил. Надежд выбраться отсюда живым никаких…

— Чей-чей сын? — завопил Кирату и заехал мне рукояткой между ребер. Я умолк, уже не чувствуя больше боли.

— Позовете, когда настанет мой черед, — буркнул Луиджи и пошел к двери.

— Где босс?

— Уже уехал. Мы грузим в машину бумаги, отвезем их на новое место, а потом вернемся за жмуриком.

Он бросил косой взгляд в мою сторону и захлопнул за собой дверь. Все, подумал я, участь моя решена.

— Слыхал, ублюдок? — осклабился Кирату. Господи, подумал я, такие мерзавцы вообще не должны рождаться на свет! — Теперь мы одни, ты да я.

Я попытался отползти в сторону, но из этого ничего не получилось. Казалось, у меня все кости перебиты.

— Ты дерьмо, Кирату! — прошипел я. — Трусливое дерьмо!

В ответ он захохотал, отер пот со лба, потом внезапно посерьезнел.

— Ну все, крепкий орешек, шутки в сторону. Теперь за дело. У меня есть верный способ лишить тебя мужества, тогда уж запоешь иначе, не то что башмаки мои будешь лизать…