Современный политик: охота на власть
Шрифт:
Ноябрьско-декабрьская ситуация в Украине позволила (точнее, заставила) почувствовать эту проблему в полной мере. Украинская ситуация связана с тем, что система власти оказалась неэффективной. Выявилось, что она не способна ни мобилизовать народ, ни вызвать его доверие, ни систематически провести нужные преобразования, включая и сами выборы. Это не был заговор: сама власть и ее отсталость и инерционность дают повод, чтобы так ее использовать [89] .
Система власти в России та же, что (была) в Украине, недовольство и раздражение народа по отношению к власти все время нарастает, причем общим основанием будущих — а кое-где уже и сегодняшних — требований является требование демократичности,
89
См. гл. 2 части 2 «Ловушка-2008. Уроки киевского восстания».
В России существует реальная угроза «оранжевых революций» — пишем во множественном числе, потому что Россия — это действительно не Украина: здесь этих «революций» случится несколько.
К 2007–2008 годам развернутся широкие общественные движения, «народные фронты» — «южный», «происламский», «прозападный» и «прокоммунистический» (последний соберет к себе граждан с патерналистскими ожиданиями). В этой ситуации вмешательство самых разнообразных внешних сил, играющих в пользу этих «колонн», будет неизбежным. Сценарий вмешательства уже понятен: он определяется тем, что реакции и действия существующей власти уже вычислены и ясно, что она будет делать, а чего не сможет сделать никогда.
Вариант третий: политическая модернизация
ИЗБЕЖАТЬ ПОДОБНОГО сценария при том условии, что власти не проведут модернизацию власти сами, можно только политически. Предметом такой политики, которую мы уже выше назвали реальной, должны стать вопросы трансформации, осовременивания власти.
Такая политика включает в себя, во-первых, формирование новой элиты, заинтересованной в восстановлении статуса России как великой страны и в участии России в современных всемирных процессах и обсуждениях. Под элитой мы понимаем не тех, кто волею обстоятельств оказался «у руля», и не тех, кто мелькает на телеэкранах, а тех, кто способен обсуждать темы, адекватные современным страновым и общественным вызовам, кто способен начать освоение в России понятий рынка, демократии, власти и тому подобных системообразующих понятий.
Во-вторых, такая политика включает в себя расчистку понятий, регулирующих общественную жизнь: «народ», «собственность», «демократия», «власть» и т. п. Сегодня эти понятия заслонены мифами и идеологемами, поставлены на службу сиюминутной конъюнктуре.
В-третьих, она включает в себя организацию серьезных общественных обсуждений — как упомянутых понятий и того, как они могут организовать нашу жизнь, так и тех ценностей и оснований, которые, независимо от политической системы, являются основами жизни в России; речь идет о справедливости, ценностях освоения территорий, мобилизации и т. п. Эти дискуссии должны ответить на вопрос, как в России возможен, например, справедливый суд или как богатство может работать на освоение территорий. Одновременно эти дискуссии явятся и тем местом, где будет формироваться элита.
В-четвертых, такая политика включает в себя реализацию современных технологий власти, связанных с диверсификацией инстанций власти, с созданием сложных властных композиций, с освоением коммуникативной и ориентирующей власти. Сама тема власти и ее модернизации должна стать предметом дискуссий.
И в-пятых, такая политика означает начало работы по формированию народа, который сегодня сведен до уровня населения и электората, не участвует в общественной жизни, не предъявляет свои ценности — а в таком качестве он становится объектом манипуляций со стороны любых, более технологически оснащенных сил.
Технологическое усиление — это и есть путь политической модернизации власти
Технологическое усиление — это и есть путь политической модернизации власти. Это позволит блокировать усилия «оранжистов» и создаст условия по выращиванию современных технологий власти в России. Дело современной, новой элиты — разворачивать такие технологии в оппозицию внешним силам и поверх существующей власти, которая, как оказывается, сама это только пытается делать — и не очень удачно.
На пути к содержательной модернизации власти
ДАЖЕ ПРИ РАБОТЕ с теми политическими понятиями, которые являются ключевыми для современой России, ни властями, ни оппозиционерами не рассматриваются содержательные альтернативы их идеологическим конструкциям, в результате чего возникает бессмысленный клинч. Современная политическая и общественная жизнь в России очень бедна.
В этой ситуации в выигрыше окажутся те, кто владеет пониманием современных технологий власти, кто проводит линию на технологическое усиление страны. (То же относится не только к политической жизни внутри страны, но и к межстрановым отношениям.) Именно это мы описываем и фиксируем как третий, наиболее актуальный для России, путь содержательной модернизации власти.
16 мая 2005 г.
Часть III
Глава 1
Папские притязания на главенство в церкви: формирование инстанции власти
Введение
ПРЕДЛАГАЕМЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР притязаний папской власти на главенство в церкви дает возможность увидеть процесс формирования церкви как инстанции власти [90] . Фиксацию важных, с нашей точки зрения, моментов этого процесса мы выделим в пронумерованных комментариях, помещенных в конце этой главы. Там же читатель найдет и заключение, где перечислены условия, необходимые для становления инстанции власти. Но прежде чем перейти к обзору, следует сделать вводный комментарий к теме.
90
См. понятие инстанции власти в части 3.
Само положение о самостоятельности инстанции (любой) религиозной власти по отношению к светской не ставится под сомнение европейским человеком. Культурологические исследования подкрепляют эту безусловность, анализируя распределение власти в первобытных племенах и древние царствах, в которых всегда существовали две не сводимые друг к другу инстанции власти — жрец и царь (1). Эти две инстанции апеллируют к различным трансценденциям [91] , к различным источникам порядка, у них разные основания власти.
91
См. понятие трансценденции в части 3.
Однако в послехристианской истории автономность церковной власти имеет своим источником еще и христианское учение. Христос недвусмысленно говорит (Пилату) о том, что «Царство Мое не от мира сего» (Ин 18:36), возвещая иной, по сравнению с римским, характер своей власти. Э.А. Блум комментирует это место так:
«Поскольку Иисус говорил о "царстве", Пилат "ухватился" за слово "царь". Итак, Ты все-таки Царь? Христос не отрицает сказанного Пилатом, но дает ему понять, что Его Царство — это Царство Истины (в значении истинного Богопознания, духовной истины), которое стоит над всеми земными царствами. Всякий, кто от истины (т. е. расположен к ней, будь то иудей или язычник), слушает гласа Моего, говорит Господь. В нескольких словах Он, в сущности, утверждает Божественный характер как происхождения Своего (Я… пришел в мир), так и служения (…чтобы свидетельствовать об истине)» (2).