Современный шведский детектив
Шрифт:
— Пройдоха он, в этом все дело.
— Возможно.
— Сколько он получил с тех пор, как на нас работает?
— Тысчонок сто пятьдесят. Так ведь и расходы у него немалые. Оружие, автомашины, разъезды и прочее. И без риска не обходится.
— Ни черта он не рискует, — возразил Мальмстрём. — Никто, кроме Руса, не знает, что мы с ним знакомы.
— А эта женщина с благозвучным именем?
— Подумать только, как он пытался навязать мне свою кикимору, — негодующе произнес Мальмстрём. — Да она небось моется через день.
— Объективно ты не совсем справедлив, — возразил Мурен. — Фактум эст, он честно описал ее качества.
— Эст?
— А что касается гигиены, ты сначала мог бы ее продезинфицировать.
— Еще чего!
Мурен достал из конверта три листка бумаги и разложил их перед собой на столе.
— Эврика! — воскликнул он.
— Чего?
— То самое, чего мы ждали, старина. Посмотри.
— Только схожу под душ сперва.
Когда он через десять минут вернулся, Мурен все еще потирал руки от удовольствия.
— Ну? — сказал Мальмстрём.
— Похоже, все в порядке. Видишь — вот чертеж. Отменный. А вот тут время расписано. Буквально до минуты.
— А что слышно насчет Хаузера и Хоффа?
— Завтра приезжают. Вот, читай.
Мальмстрём взял письмо.
Мурен вдруг громко рассмеялся.
— Над чем ты ржешь?
— Над кодом. Например: «У Жана длинные усы». Знаешь, откуда он это взял?
— Понятия не имею.
— Ладно, неважно.
— Постой, два с половиной — это миллионы?
— Несомненно.
— Чистый доход?
— Ну конечно. Издержки мы уже покрыли.
— Но двадцать процентов Русу?
— Совершенно верно. Нам с тобой по миллиону.
— Этот хорек Мауритсон чтонибудь мог тут разобрать?
— Коечто. Например, срок исполнения.
— А когда срок?
— Пятница, четырнадцать сорок пять. Но какая пятница, не сказано.
— Зато улицы названы, — продолжал Мальмстрём.
— Да плевать нам на Мауритсона, — спокойно ответил Мурен. — Видишь, что тут внизу написано?
— Ага.
— А что это означает — помнишь?
— Как же! Аа — ну конечно. Это меняет дело.
— Тото и оно, — подтвердил Мурен. — Черт, до чего же раков хочется!
XV
Хофф и Хаузер — так звали немецких гангстеров, которых Мальмстрём и Мурен наняли во время своей деловой поездки во Франкфурт-на-Майне. У обоих были отличные рекомендации, так что при желании вполне можно было обо всем договориться по почте. Но если Рус отличался осторожностью, то Мальмстрём и Мурен славились разборчивостью, и одним из мотивов их путешествия было желание посмотреть на своих будущих помощников.
Встреча состоялась в первых числах июня. Было условлено, что сначала в баре «Магнолия» устанавливается контакт с Хаузером, а уже он сведет шведов с Хоффом.
Бар «Магнолия» — маленький, сумрачный — помещался в центре города. Скрытые светильники источали оранжевое сияние, стены и ковер были фиолетовые, низкие кресла у круглых столиков из плексигласа — розовые. Латунная стойка изогнулась блестящим полукругом, музыка звучала негромко, декольте у грудастых блондинок за стойкой было очень низкое, цены на напитки — очень высокие.
Мальмстрём и Мурен сели за единственный свободный столик; хотя в зале было человек двадцать, не больше, казалось, что бар битком набит. Все посетители были мужчины, слабый пол представляли только девушки за стойкой.
Одна из блондинок подошла к их столу и наклонилась, так что они увидели некоторые пикантные подробности и ощутили не такой уж приятный аромат тела и духов. Получив свои коктейли, Мальмстрём и Мурен попытались определить, кто же тут Хаузер. Они понятия не имели, как он выглядит, знали только, что он натуральный бандюга.
Мальмстрём первым его заметил.
Он стоял у другого конца стойки, одетый в замшевых костюм песочного цвета. В уголке рта — тонкая сигара, в руке — стаканчик виски. Высокий, стройный, плечистый, густые баки, темные волосы, вьющиеся на затылке, редеющие на макушке. Вылитый Шон Коннери… Опираясь на стойку, он небрежно бросил чтото девушке, которая заговорила с ним, пользуясь свободной минуткой. Она восторженно глядела на него и игриво хихикала. Поднесла руку к его сигаре и легонько стукнула по ней пальцем, так что длинный столбик пепла упал ей на ладонь. Он и виду не подал, что заметил ее жест. Постоял, опрокинул стаканчик и взял другой. Каменное лицо, холодный взгляд серых глаз устремлен в пространство над локонами химической блондинки… Ее он просто не замечал. Не человек — кремень. Даже Мурен смотрел на него с легким почтением.
Они ждали, когда он обратит на них внимание.
В это время к ним подсел коренастый коротыш в мешковатом сером костюме и белой нейлоновой рубашке с бордовым галстуком. У него было круглое, гладко выбритое румяное лицо, короткие волнистые волосы с косым пробором, за толстыми очками без оправы поблескивали голубые, словно фарфоровые, глаза.
Мальмстрём и Мурен равнодушно глянули на него и снова уставились на Джеймса Бонда у стойки.
Коротыш тихо сказал чтото мягким голосом, однако они не сразу осознали, что он обращается к ним, и прошло еще какоето время, пока друзья уразумели, что именно этот херувим, а не хват у стойки — Густав Хаузер.
Через несколько минут они покинули бар «Магнолия» и направились к Хоффу.
Хаузер, в мятой шляпе и длинном, до земли, темнозеленом кожаном пальто, решительно вышагивал впереди; Мальмстрём и Мурен смущенно следовали за ним.
Хофф, весельчак лет тридцати, принял гостей в кругу семьи, состоявшей из жены, двух детей и таксы. Позднее четверо мужчин пошли в ресторан, чтобы за изысканным ужином потолковать о своих делах. Оказалось, что Хофф и Хаузер стреляные воробьи и обладают полезными специальными познаниями. К тому же оба после длительного тюремного заключения истосковались по работе.