Совсем другой - Часть первая
Шрифт:
"Вполне нормально, - меланхолично отметил про себя Глеб, - рассказать о том, что ты увидел бы, имея глаза. Ничего необычного".
– Вот-вот!
– поддакнуло яйцо.
– Кролик тоже так сказал! Потом долго ругался и закрыл дверь, чтобы никто больше не вздумал меня пожалеть.
– Какой кролик?!
– пёс остановился, как вкопанный.
– Если бы я его мог увидеть, сказал бы, что он белый, - заметил голос.
– Он часто забегает, проверяет, как у меня дела.
Левое ухо пса начало нервно подёргиваться, а Глеб про себя с удовлетворением заметил, что ему самому это всё уже как-то
– Ты хочешь сказать, что белый кролик выращивает на болоте металлические яйца?
– медленно, едва ли не по слогам произнёс Иней.
– Оно было не металлическое!
– в голосе из яйца опять появились истерические нотки.
– Ровно до тех пор, пока одна несносная девчонка не вздумала пожалеть какого-то Шалтая-Болтая и сделать его небьющимся! Причём здесь я?! Теперь я даже набок не могу упасть!
– Что-то здесь не так, - растерянно бормотал себе под нос Иней.
– Что-то не так.
"До чего же они мне надоели!" - досадливо подумал Глеб.
– Не подскажете ли, как нам пройти дальше?
– вежливо поинтересовался он у яйца, пока маг пребывал в замешательстве от полученной информации.
– Мы бы не хотели надоедать вам своим присутствием.
– Разумеется, - оживился голос.
– Разумеется, подскажу, хоть это и против правил, но ситуация сложилась не совсем обычная. Если вы столкнёте меня с этой скрипучей крышки, то мы одним выстрелом убьём двух зайцев.
Глебу послышался вдалеке торжествующий крик Мазая, и он помотал головой, отгоняя наваждение. А, может, и не послышалось - в этом пространстве к метафорам следовало относиться с осторожностью. Яйцо почти доставало ему до груди, оттого молодой человек справедливо опасался, по силам ли ему поставленная задача. Тем не менее, обхватив гладкую шероховатую поверхность руками, удалось переместить яйцо-неваляшку на пару метров.
В центре хижины, действительно, в полу угадывались контуры люка, до того незамеченного ими. Пёс бодро подбежал и обнюхал появившуюся щель, но, спохватившись, тут же отдёрнул морду от пола и потрогал люк лапой. Глеб великодушно сделал вид, что не заметил очередного проявления собачьей натуры.
– Но как?
– пёс вопросительно посмотрел на человека, после того как не обнаружил нигде ручки, чтобы открыть лаз.
То же самое сказал один рыбак другому, выбрасывая из лодки русалку. Эта бородатая шутка не к месту пришла в голову Глеба, и маг вместо ответа получил широкую ухмылку.
– Да ну тебя, - обиделся Иней.
Презрительно фыркнув, пёс продолжил исследование, - демонстративно опустив морду вниз и шумно втягивая воздух через нос. Глеб хотел пояснить причину своего веселья, но не успел: как только пёс ступил всеми лапами на люк, под ним развёрзлась дыра, и маг провалился, не успев издать ни звука. Если прислушаться, то можно было заметить, что имел место стремительно затухающий жалобный визг, но... Глебу в тот момент было не до этого, а яйцо своё мнение оставило при себе. В центре лачуги опять красовался только неясно очерченный квадратный контур.
– Чего ждёшь?
– сварливо ответило яйцо на недоумённый взгляд человека.
– Иди за собакой, да будет тебе счастье!
– Подожди,
– Можно у тебя кое-что спросить?
– Хе, - негромко усмехнулся голос.
– Обычно я здесь задаю вопросы, но сегодня, так и быть, отвечу. Валяй!
– Кто ты?
– А разве не видно? Яйцо, конечно!
– Чьё?
– невольно выскочило у Глеба.
– Тьфу на тебя!
– обиделось яйцо.
– Я к нему со всей душой, а он плюёт в неё с разбега!
– Извини, я не то хотел сказать, - зачастил Глеб.
– Мне просто интересно, зачем в хижине посреди болота лежит яйцо. Согласись, что это необычно, и как-то...
– Это было нормально, ничего необычного!
– перебил его голос.
– Лежит в хижине яйцо и задаёт путникам вопросы. Если ответ правильный, то оно откатывается, и освобождает проход. Если неверный ответ, то яйцо раскалывается, и появляются самые затаённые страхи отвечающего, которые гоняются за несчастным по всему болоту.
– Вопросы...
– озадаченно протянул Глеб.
– А почему тогда...
– Потому что, - снова на полуслове прервал его голос.
– Потому что одна девочка из жалости сделала скорлупу металлической. И теперь я не то, что вылупиться, с люка не могу самостоятельно откатиться!
Под конец фразы голос почти превратился в крик, жалобный и беспомощный. Глеб в глубине души порадовался, что не упоминал в разговоре Алису, как свою дочь. Кто знает, что находится на уме у несчастного, и, судя по всему, обезумевшего яйца.
– Ладно, - пробормотал Глеб, левой ногой осторожно ступая на крышку люка.
– Пожалуй, мне, в самом деле, пора.
Ничего не произошло, и он, затаив дыхание, поднял правую ногу. Как только вторая нога коснулась пыльных досок, в хижине воцарилась абсолютная темнота, и одновременно запахло чем-то знакомым. Он зажмурился и потёр глаза. Это нехитрое действие оказало любопытное влияние на силу гравитации - из вертикального положения тело моментально переместилось в горизонтальное. Подвигав плечами, Глеб убедился, что лежит на чём-то мягком, открыл глаза и убедился в догадке - он находился на диване в своей комнате. Ни о какой полной темноте не могло быть и речи, в окно щедро светили огни ночного города.
Яркие цифры на табло будильника подсказали, что до утра ещё долго, ночь в самом разгаре. Но, теоретически, могло же тело пролежать на диване целые сутки, пока он был заперт в чужом сне? Вполне возможно. Потрогал колючий подбородок, - судя по длине щетины, прошло лишь пару часов. Но... Это при условии, что сейчас он не спит. Да и вообще, кое-кто пугал, что они крепко застряли в чужом сне.
Под сводами черепа раздавались гулкие шаги заплутавшей мысли. Поймать её никак не получалось, она постоянно ускользала, остальные же мысли пугливо жались по углам. Бросив это бесполезное занятие, Глеб решил для начала промочить пересохший рот, невзирая на то в какой реальности находится. Так же, как и не единожды до этого, не зажигая свет и слегка касаясь стен, практически на ощупь, он вышел в коридор, зашёл на кухню и едва не свалился на спящую девушку. Привычка подвела, но к счастью тело успело автоматически отреагировать в последний момент на возникшее препятствие.