Совсем того!
Шрифт:
И, слегка копируя английский акцент Эндрю, Манье проговорил:
— «Ничто не помешает нам насладиться вкусом»; «После вас, милая леди»; «Вот уж нет, я не стану этого делать»; «Ваша кислая капуста восхитительна»…
— Ты смеешься надо мной?
— По части догадливости ты не уступишь своему соотечественнику Шерлоку…
— Я отношу это на счет твоей контузии.
— Отнеси это на счет моей никчемности. Мне нечем заинтересовать Одиль.
— Значит, ты хотел бы ее заинтересовать?
Манье отвернулся. Блейк не стал допытываться. Мужчины еще немного прошлись, а потом отправились посмотреть, как дела у Яниса. Они не обменялись больше ни словом, только занимались с мальчиком. Филипп пару раз неловко взмахнул руками — такое стало с ним случаться после пресловутой «контузии». Вечером Блейк пришел его проведать. Филипп сидел перед телевизором и глупо смеялся, хотя показывали документальный фильм об угрожающем подъеме уровня моря в Полинезии. Блейк отправил его спать. Филипп покорно пошел. Тем вечером, в отличие от вечера Хэллоуина, Эндрю не пришлось петь ему колыбельную, чтобы он уснул.
56
— Одиль, ну будьте же благоразумны, пожалуйста.
— Бесполезно настаивать. Нет — значит, нет. Блейк не сдавался:
— Ну не будем же мы подавать блюда без вина, а я не могу его выбрать. Я спускался, но там так всего много!
— Возьмите любое красное. Прекрасно подойдет.
— Я вас не понимаю: вы так тщательно готовите блюда и совершенно пренебрегаете вином.
— Я не вином пренебрегаю, а подвалом.
— Если хотите, я спущусь вместе с вами. Я буду охранять вас от…
— Очень любезно с вашей стороны, но вам не совладать с моими фобиями.
— Разве вы никогда не спускались в подвал?
— Спускалась один раз, и мне этого достаточно. Спросите у Мадам, она была со мной. Я не знаю, что там меня коснулось, но я вылетела оттуда как стрела.
— Стало быть, я сообщу Мадам, что, поскольку ее шеф-повар боится трех крошечных мышек, к ее праздничному ужину будет подана вода из-под крана.
— Если б у нас было переговорное устройство, вы описывали бы мне бутылки, а я бы вам говорила, что брать.
— А почему бы нам не послать в зараженную зону робота с дистанционным управлением? В любом случае, у нас нет переговорного устройства.
Одиль, не намеренная сдавать позиции, скрестила руки на груди. Блейк опять пошел в атаку:
— Вы просто спуститесь вместе со мной. Закроете глаза, а я вас проведу. Вы ничего не увидите. Вы встанете перед винным стеллажом, посмотрите, выберете, мы поднимемся — бегом, если хотите, — и больше не будем об этом говорить!
— А у вас нет никакой фобии?
— Есть, я боюсь гигантских крабов с Аляски. Когда я был гораздо моложе, некоторые торговцы рыбой продавали лапы этих огромных животных. Они были длинные, тонкие, покрытые маленькими колючками, как когти пришельцев из фильмов ужасов. В интернате один мой сосед по комнате купил их и спрятался у меня под кроватью. Я вышел из душа и тут увидел эти огромные штуковины, как они шевелятся на паркете. Я упал в обморок, голый, прямо в коридоре…
— Бедненький. Однако вы не часто их встречаете, этих ваших крабов с Аляски. Во всяком случае, могу вас успокоить, в наших краях их уже давно не видели. В последний раз они появлялись тут, должно быть, в меловом периоде.
— Отлично, вот уж успокоили. Значит, можем спускаться.
— Я же вам сказала, что никогда не спущусь. Что тут непонятного?
— Я понимаю только, что время идет, что нам нужно вино для сегодняшнего вечера и что никто так в нем не разбирается, как вы.
Блейк вел Одиль, держа ее за руку, на глазах у нее была тряпичная повязка. Объятая страхом, она двигалась напряженно и дышала прерывисто.
— Расслабьтесь, осталось несколько ступенек. Все хорошо.
Они были в начале длинного коридора со сводчатым кирпичным потолком. Блейк локтем нажал на выключатель. Они углубились в лабиринт. Подвал занимал ту же площадь, что и замок. Возле первых помещений Блейк замедлил шаг. Он узнал комнату без дверей, где был свален ржавый садовый инвентарь. Дальше лежали два детских велосипеда и стопки старых пожелтевших газет, усеянных мышиным пометом. Блейк помнил, что отсюда надо повернуть направо.
— Только не говорите, что мы заблудились, — прошептала Одиль.
— Доверьтесь мне.
Добравшись до комнаты, где стояла накрытая простыней детская коляска, Блейк облегченно вздохнул. Следующее помещение — то, которое им нужно. Они вошли в комнату с низким сводом и земляным полом, три стены которой были уставлены стеллажами с бутылками. Несколько деревянных ящиков стояли прямо на полу.
— Осторожно, тут ступеньки. Мы пришли. Постойте, пожалуйста, минутку, мне нужны обе руки…
Блейк высвободился и несколькими широкими движениями убрал самые большие паутины.
— Что вы делаете?
— Забочусь о вас.
— В последний раз, когда вы обо мне позаботились, у меня в течение пяти дней были черные зубы.
Поддерживая Одиль за плечи, Эндрю подвел ее к стеллажу с красным вином.
— На счет три я сниму с вас повязку, вы выберете, и все. Один, два. Хоп!
Одиль осторожно открыла глаза и увидела стеллаж с бутылками.
— Какой ужас, столько паутины… Из-за пыли я не могу прочесть этикетки.
— Если хотите, я могу пойти поискать тряпку.
— Не двигайтесь с места, умоляю вас… Вон там я вижу белые бордоские вина, сент-эмильон. Не будем рисковать. Их будет трое, поэтому нужно как минимум три одинаковые бутылки.
— Вы считаете их пьяницами, поскольку они англичане?
— Две поставим на стол, и одна нужна, чтобы проверить, хорошее ли вино. С выдержанными винами иной раз бывают неожиданности.
Одиль наклонилась, чтобы лучше разглядеть бутылки.
— Так, у нас тут есть шато-лафит, о-брион… И даже бургундские: вон-романе, шассань-монраше… Прекрасный подвал.