Совсем того!
Шрифт:
Не успела Манон убрать одно блюдо, как он вошел в гостиную с безупречно сложенным полотенцем, висящим на левой руке.
— Далее мы предлагаем вам мильфей из говядины с фуа-гра и виноградом, с гарниром из фирменных картофельных крокетов и трюфелей.
Блюда сменяли друг друга без сучка и задоринки. Мадам и ее гости с легкостью общались на французском и английском, кто-нибудь задавал вопрос на одном языке, а ему отвечали на другом. На кухне Одиль уже могла перевести дух. Листья салата и сырная тарелка были уже готовы, а по поводу десерта Одиль не беспокоилась. Она еще ни разу не испортила ни одного крем-брюле.
— Ну
— Да, вечер не из легких.
— Как, по-вашему, им понравилась моя кухня?
— Тарелки возвращаются пустые. Не знаю, как к этому относятся во Франции, а в Англии это хороший знак. Пару вы покорили, но, думаю, и Мадам еще больше прониклась вашим талантом.
Удовлетворенная Одиль не торопясь вытерла руки и позволила себе несколько минут отдыха.
Когда Блейк вернулся в гостиную, разговор уже перекинулся на другую тему.
— Франсуа нуждался в том, чтобы я ему помогала, — признавалась Мадам. — Я без колебаний оставила свою карьеру. И не жалею об этом. Никакая профессия не дала бы мне столько счастья, сколько дал этот человек.
— Пути, ведущие нас туда, где мы обретаем свое место в жизни, порой удивительны, — сказал Уорд.
Внезапно, повернувшись к Блейку, он спросил:
— Вот, например, вы, месье, почему вы стали мажордомом?
Эндрю не смел открыть рот.
— Не робейте, месье Блейк, скажите нам, — подбодрила его Мадам.
Блейк оказался в полном замешательстве. Стоя навытяжку перед гостями, он смотрел на своего лучшего друга, не имея возможности показать, что знает его, и был вынужден отвечать на очень трудный для него вопрос, заданный хозяйкой, которой он служил, обманывая ее, уже несколько месяцев.
— Не знаю… — пробормотал он. — Я никогда не думал об этом.
На каком языке он ответил — на французском или на английском? Он не отдал себе отчета. Взгляды всех были устремлены на него. И вдруг, несмотря на растерянность, его словно прорвало:
— Я испробовал много профессий. Теперь, оглядываясь назад, я должен признать, что всегда гораздо важнее для меня были люди, с которыми мне приходилось работать, чем сама работа. Близкое общение, взаимопомощь, стремление к общей цели… Все то, из чего и складывается жизнь. Дело само по себе стало вторичным, главное — человеческие отношения. Сначала я понял это, общаясь с моим отцом, а потом — с большинством тех, кого встречал на своем пути. В сущности, я думаю, мне нравится заботиться о людях. Не знаю, является ли это профессией, но именно этому я бы хотел посвятить всю свою жизнь.
Наступило молчание. Натали, Мелисса и Ричард восприняли слова Блейка каждый по-своему, но все решили, что сказанное им гораздо значительнее, чем они ожидали услышать.
Чтобы сохранить невозмутимость, Уорд выпил глоток вина. Все ожидали, что Блейк продолжит вести себя как почтенный мажордом и беседа возобновится между гостями. Однако, вопреки ожиданию, Блейк заговорил вновь:
— Месье прав. Мы нередко странными путями идем к своему месту в жизни. Я вспоминаю одного своего хорошего друга, который в юности жил в английской деревне у большой дороги. Каждое утро он, к своему огорчению, находил на шоссе мертвых ежей. Я несколько раз видел, как он плакал над этими маленькими созданиями, хороня их в дальнем углу родительского сада. Прошло много лет, он стал молодым инженером и больше никогда не говорил о мертвых ежах. Однако он получил диплом и сделал блестящую карьеру благодаря тому, что стал создавать специальные траншеи и туннели, защищающие животных в сельской местности. Вот и спрашивается, жизнь ли делает из нас тех, кем мы являемся, или же мы сами выбираем свой путь, исходя из того, что нам дорого?
60
Было уже поздно, когда гости собрались уезжать. Блейк проводил машину до главных ворот, чтобы закрыть их после отъезда гостей. Едва выехав за пределы поместья, Уорд остановился. Мелисса вышла из машины.
— Какой вечер! Так странно было видеть тебя в этой роли, заботящегося обо всех и обо всем, — сказала она, обнимая друга. — Но роль тебе идет. В конце концов это то, что ты всегда делал для каждого из нас.
Уорд тоже вышел из машины и обратился к жене:
— Садись обратно в машину. В этом своем модном платье ты, чего доброго, еще простудишься.
Мелисса еще раз обняла Блейка и повиновалась мужу. Уорд взял Блейка за плечи:
— Я долго буду помнить этот вечер. Он сжал Блейка в объятиях.
— И я тоже, — ответил Блейк. — Ты весь вечер меня дурачил. И перестань меня обнимать, что если нас увидят?..
— Я скажу, что влюбился. Уорд в друг по серьезнел:
— Знаешь, Эндрю, если б я тебя не знал, в этот вечер мне бы захотелось стать твоим другом. Как хорошо, что мы встретились пятьдесят лет тому назад.
— И все ради чего. Чтобы увидеть меня переодетым в мажордома? И пуститься в рассуждения о том, как лучше всего выходить из лифта, если вы приехали на этаж, кишащий змеями…
— Я счастлив, что дожил до этой минуты. Ты чуть не довел меня до слез, когда рассказал историю с ежами. Даже Мелисса — и та не знала.
— Ты ей скажешь, что я говорил о тебе?
— Она видела мои глаза. И все поняла.
Уорд посмотрел поверх плеча Блейка в сторону замка.
— Кто-то бежит сюда. Какой-то мужчина. Эндрю обернулся.
— Это Манье, управляющий. Он мне часто напоминает тебя.
— Незаменимых нет…
— Ты незаменимый.
Прибежал запыхавшийся Филипп. Эндрю сделал вид, что желает гостям доброго пути:
— Будьте осторожны, месье.
— Еще раз спасибо, любезнейший! — бросил Уорд, сунув руку в карман.
Блейк побледнел. Его друг вынул из кармана банкноту и сунул ее ему в руку.
— Больной на всю голову, — тихо пробурчал Блейк.
— Что вы, что вы, мне будет приятно, вы были великолепны! — громко ответил Уорд.
Он сел в машину и тронулся с места.
— До чего же милые люди… — сказал Манье.
— Мадам умеет принимать гостей.
— Я помогу тебе закрыть ворота.
На обратном пути мужчины гасили факелы.
— Филипп?
— Да?
— Я очень рад, что ты здесь живешь. Ты тоже незаменимый.
61
Грузчикам понадобилось менее двух часов, чтобы упаковать всю коллекцию книг в специальные ящики и вывезти. Блейк был с ними все время, пока шла работа. Опечаленная Мадам не выходила из своих комнат. Даже у Одиль выступили на глазах слезы, когда она пришла предложить рабочим что-нибудь выпить. Грузовик уехал. В замке опять воцарилось спокойствие, однако у всех было ощущение утраты.