Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт
Шрифт:
– Итальянцы немцев в плен не берут, – сказал Кравченко, – даже тех, кто РККА сдался, здесь выпускать нельзя, убьют. А своих, чернорубашечников, тем более – их тут не меньше, чем эсэсовцев, ненавидят. Не то чтобы все тут религиозные фанатики, но папа сказал, и все!
Тоже интересно – вот не замечал я за итальянцами особой религиозности в повседневном общении. И к советским «безбожникам» относятся нормально. Но тот, кого в массе признали «на темной стороне», для них не человек вовсе, как бы для нас был маньяк или пидорас – вне любого закона, писаного или нравственного. И родственные связи очень сильны, семьи большие – так что когда немцы пытались усмирить восстание террором, это было как тушить пожар бензином, за каждого расстрелянного получали десятки кровных непримиримых врагов. А в целом потомки римлян мне показались хорошим, добрым народом – надеюсь, в этой реальности они будут по-настоящему верными друзьями СССР.
Вот так и повидал я Вечный город –
Война завершилась? Только начинается! Пусть это будет пока что другая война – не бомб, а торговли, дипломатии, санкций и подрывной деятельности, пропаганды и идей. В этой истории мы будем к ней готовы – причем не только обороняться, сидя за железным занавесом, но и активно наступать.
А советский атомный флот позаботится, чтобы у проклятых капиталистов не возникло соблазна пойти по наикратчайшему – военному пути.
Эсминец ВМС США «Walke». У берегов Сицилии, 4 мая 1944 г.
Американская мечта – не миф, а великая американская Идея!
Вы считаете сказкой – как трудолюбивый чистильщик обуви стал миллионером? Но если в США нет наследственной аристократии, то кто тогда основал фамилии Рокфеллеров, Морганов, Дюпонов? На самом деле подняться с низа на самый верх можно, вероятность не нулевая, вот только равна она одной стомиллионной, но все же не нулю! И само собой, от тех, кто решил взойти высоко, требуются совершенно особые качества – как умение и готовность толкаться локтями, идти по головам. Это глупые русские пытаются построить всеобщее счастье – на самом же деле очевидно, что места у пирога хватит не на всех и бежать одному куда легче, чем толпой. Главное же, именно этот маленький шанс, как морковка перед мордой осла, является для американцев стимулом хорошо исполнять свою работу. «Пять лет я мыл посуду, затем мне доверили разносить блюда, и вот теперь я – менеджер!» В конце концов, чем это хуже, чем «свобода, равенство, братство», или «за Родину, за Сталина»?
Каждый солдат мечтает о маршальском жезле? Но простой американский парень из Филадельфии, двадцати трех лет, мечтал не о военной карьере, а что когда-нибудь напишет свою симфонию. Он был очень мирным человеком, но плохой парень Гитлер вместе с японцами захотел захватить мир, и надо было спасать свободу и демократию. И оказалось, что тонкий музыкальный слух востребован не только для оркестра!
Не верьте, что море безмолвно. Новичкам в учебном центре дают слушать самые разнообразные записи, полученные в естественных условиях. Голоса китов, дельфинов и самых разнообразных рыб. Сейсмические явления, отзвуки далеких штормов. Есть даже особые записи, «неизвестные звуки», которые так и не удалось идентифицировать – но акустик должен знать, что в море может встретиться и такое. И конечно, больше всего шумы винтов кораблей – разных классов, от портового буксира до линкора, на разном удалении, в разных ракурсах (шум от одного и того же корабля при его удалении или приближении различен, чуть меняется тон). Также шумы винтов и механизмов торпед, парогазовых и электрических, разных образцов, и взрывы всевозможных боеприпасов. И учтите еще, что температура и соленость воды тоже оказывают влияние на звук, хоть и небольшое. И опытный акустик должен уметь все это помнить и суметь уловить нужный сигнал среди множества посторонних шумов – к которым, например, относятся винты и машины собственного корабля или соседних в ордере. И еще не было никаких компьютеров, несущих вахту без устали, безошибочно, ничего не забывая, мгновенно выделяя нужный звук из всех шумов – акустик мог надеяться лишь на свой слух, опыт и память. А потому во время этой Великой войны акустиков старались брать из музыкантов. Причем флегматиков – попробуйте часами, не отвлекаясь, слушать звуки окружающего пространства?
Именно таким был тот, кто нес сейчас вахту на акустическом посту эсминца. Было жалко, что война завершается, немцы уже капитулировали, или готовы это сделать – говорят, русские уже взяли Берлин и захватили в плен фюрера. А германских подлодок в Средиземном море нет совсем – Испания вышла из войны, в Африке наши парни в Тунисе встретились с англичанами, и остров Мальорка занят уже британским десантом – ну, может быть, болтается где-то еще одна или две субмарины, думая, кому и когда сдаться? Но оказалось, что цель похода – не только десант на Сицилию.
– Вы должны ее услышать. И записать. И больше не предпринимать ничего! Не стрелять ни в коем случае – добытые вами сведения куда важнее.
Неслыханное дело – главную роль должны были играть эсминцы! А «Нью-Джерси» и «Висконсин» лишь их поддерживали и прикрывали! И на борт приняли дополнительное оборудование – в акустической рубке сейчас было тесно из-за громоздкого аппарата записи звука на магнитную проволоку [4] , обслуживаемого специально приставленным матросом. И рассказывали, что особая команда ученых должна провести еще какие-то радиоизмерения и взять пробы воды – это еще зачем?
4
Первые профессиональные магнитофоны писали именно на нее, ленты появились позднее.
Миссия дружеская и, можно сказать, спортивная. Русские построили суперподлодку, которую, как они заявляют, нельзя обнаружить. Покажем, что для флота США невозможного нет! И повторю еще раз – категорически без стрельбы, мы же пока союзники, окей? Сыграем роль того парня из «Лайф», который три дня сидел перед логовом горного льва, чтобы сделать фотоснимок! Но этот «снимок», что вы сделаете, будет стоить миллионы!
Что ж, поиграем в шерифа и гангстеров! Эсминцы растянулись в линию с интервалом меньше, чем дальность уверенного обнаружения гидролокатором – этот прием называется «гребенка», субмарина не может проскользнуть через нее незамеченной! Нас не интересуют макаронники, удачно ограбившие других таких же макаронников в Таранто. Нам нужно лишь то, что внизу. Эсминцы идеально выдержанной шеренгой накатываются на итальянцев, на головном «чезаре» повернулись орудийные башни на нас – плевать, вот за этим большие громилы «Висконсин» с «Джерси» и нужны, должны же римляне понимать истинное соотношение сил и что будет конкретно с ними, вздумай они стрелять? Хотя в другое время и в другом месте – ну что такое итальянский флот? Еще больший анекдот, чем итальянская армия! Правда, в прошлом году в Индийском океане им повезло – три новейших «венето» против старого «Рамилиеза», сейчас же их четыре старых против двух «Нью-Джерси», и это еще не считая палубной авиации! Но загнанная в угол крыса бросится и на тигра – сумели ведь те же макаронники у Гибралтара, погибая, захватить с собой «Алабаму». Сейчас им такой возможности не дадут – дальнобойность, мощь и меткость американских и итальянских пушек просто несравнима, так что для потомков римлян это будет смерть, однозначно – вот только и русские тогда не останутся в стороне! И дипломаты, может, и отпишутся, согласятся считать «досадным инцидентом» – вот только мы реально можем за русский легкий крейсер и четыре эсминца потерять десяток своих кораблей, включая оба линкора, и еще неизвестно, удастся ли авианосцам уйти! А «Нью-Джерси», как и «Хорнет», нам будут нужны на Тихом океане – так что категорический приказ не стрелять, даже если вас будут топить. Ради успеха операции можно даже записать один-два эсминца в «допустимые потери» – припомним за них потом.
Дистанция три мили. С палубы итальянцы уже хорошо видны невооруженным глазом. Что делать дальше? Прорезать свой строй макаронники точно не позволят, да это и без стрельбы опасно, угроза столкновений. Еще чуть-чуть, и надо поворачивать. Жаль, не получилось. Неужели сверхлодка и в самом деле невидима – или ее тут просто нет?
– Й-е-ес! Я его слышу! Есть контакт!
Акустик помнил о своем шансе. И он действительно был очень хорошим мастером – уловив на пределе слышимости сквозь шум десятков винтов еще один сигнал. И пеленг на него не совпал ни с одной из видимых целей! Включился магнитофон, проволока быстро уползала в приемник – позже, в Норфолке, эту запись будут тщательно исследовать эксперты. Сигнал был чрезвычайно слабый, и лишь очень хороший музыкант мог бы разобрать эту ноту в симфонии двух сближающихся эскадр. Но он был, принимался устойчиво – и вдруг исчез.
– Предположительная скорость цели?
Акустик отрицательно покачал головой. По скорости изменения пеленга можно примерно оценить скорость хода объекта – зная дистанцию, которая рассчитывается, исходя из уровня сигнала. Но для того надо уже знать, как слышен данный объект на различном расстоянии – а вот это как раз и представляло загадку.
– Локатор, в активный, по пеленгу!
Это тоже было наработанной тактикой. Дело в том, что работа локатора слышна на гораздо большей дистанции, чем мы сами можем обнаружить цель. Опытный и умелый противник может уклониться – тем более если этот русский и впрямь развивает под водой сорок узлов! – но если мы лишь слушаем, точно определив направление, и вдруг включаем локатор максимальной мощностью и узким лучом?
– Нет сигнала, нет… Есть!
Сигнал был очень странный, совершенно не похожий на четкий отзвук от металлического корпуса – скорее, как от движущегося в толще воды куска морского дна. И уровень был чрезвычайно низок. А главное, шла совершенно необъяснимая погрешность по дистанции, от двадцати двух кабельтовых до тридцати четырех! Тогда скорость объекта могла быть оценена от шестнадцати до тридцати пяти узлов! Сигнал смещался влево, слабел, слабел… пропал!
– Передать на флагман, мы закончили! – сказал командир. – И, черт возьми, хватит дразнить медведя.