Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт
Шрифт:
Затем в дверь постучалась коридорная смотрительница: «Приехала замужняя женщина, из Москвы, а вы… неприлично же, товарищи офицеры!» И мы, изображавшие сильно пьяных на фоне внушительной батареи бутылок на столе, стали, демонстративно шатаясь, расходиться по номерам. А после, заметив, что коридорная за чем-то отлучилась, мой рыцарь и я (не могла же не поучаствовать – кто моему мужу спину прикроет?) и Валентин незаметно прокрались обратно. Еще через какое-то время к нам присоединился Влад.
– А коридорная, похоже, казачок засланный, – сказал он, – в крайний, пустой номер зашла, и там свет два раза загорелся и погас. Дает
Мой муж достал крохотный приборчик с наушниками – я уже знала, что русские умеют делать удивительно маленькие рации, правда работающие не слишком далеко. В итальянской армии рация УКВ – это чемодан, весом почти в сорок килограммов!
– Орлы, я Гнездо. Есть ли активность в секторе «рынок»?
И, выслушав ответ, сказал:
– Полчаса назад полуторка подъехала, встала на Шевченко у рынка. В кабине и кузове шестеро морд, кажется в нашей форме, с автоматами. Тихо сидим, ждем!
И снова в рацию:
– Дупло, я Гнездо. Есть подозрительное движение?
И после ответа:
– Тихо пока. Свет не зажигаем, молчим!
Мне показалось, что последние слова были обращены именно ко мне. Он меня за дурочку считает? Которая не понимает, что такое засада – когда внизу вооруженные бандиты уже ждут, когда мы заснем? Но я, конечно же, ничего не сказала – не время сейчас устраивать семейные сцены! Вспомню после, когда все будет завершено!
Лазарева, которая казалась спокойнее всех, предложила мне побыть с ней в спальне – и мы, сидя на краю огромной кровати в темной комнате, тихо проговорили с ней час или больше. И никакая она не ледяная, и старше меня всего на три года, и мать у нее, оказывается, тоже католичка была – от отродий дьявола погибла! И она, такая красивая и аристократичная, воевала, и не как я, месяц всего и за спиной моего рыцаря, а почти год – сначала передавала сведения, для вида улыбаясь порождениям сатаны, а после убивала этих тварей – снайпер в партизанском отряде, и им было труднее, чем Гарибальдийским бригадам!
Она рассказывала мне, как они там в лесу варили и ели коренья. Как уходили по болоту, по горло в воде, от погони егерей. Как умирали раненые, потому что не было ни лекарств, ни перевязочного материала. Как трудно было даже здоровым мужчинам – ну а женщине вдвойне. И что самое трудное было там – это постоянная усталость. Что позволяло переносить все это? А не было выбора! Потому что под фашистами жить просто нельзя. «Ты ведь слышала, что такое “план Ост”? Если бы они победили, то я была бы для них даже не человеком, а “самкой славянина”. И потому оставалось лишь драться – чтобы, даже если сама не доживешь, сдохли больше фашистов, а каждый дохлый фриц приближал бы нашу Победу. А оказалось теперь, что фашисты вылезли снова, пусть и другой нации, даже родственной нам – но те самые, кто еще недавно лизал немцам сапоги!»
– А после, Люсенька, было еще труднее. Когда я вернулась домой. Потому что там я лишь бегала и стреляла. А тут пришлось гораздо больше думать и решать.
Тут мой муж, чуть приоткрыв дверь, прошипел:
– Идут четверо, «орлы» передали. Молчите. Мы работаем.
Анна быстро встала, шагнула к стене, достала маленький пистолетик откуда-то из складок широкой юбки. А я спряталась за шкаф, вынув парабеллум. И подумала, что должна стать такой, как Анна Лазарева, хотя бы для соответствия званию дамы ордена Святого Сильвестра, а для начала надо бы мне такое же платье сшить: для моих «танцев с пистолетами» как раз, и просто красиво. О мадонна, нас убивать идут, а я об этом!
Стук в дверь, не скрываясь. Странно, я ждала еле слышной возни с отмычкой! И голос коридорной:
– Товарищ Ольховская, проснитесь! Тут к вам пришли из штаба округа, вам срочный телефонный вызов из Москвы!
Мой рыцарь вопросительно посмотрел на Анну, она отрицательно покачала головой. Позже я узнала, что с ней было обусловлено, что после вступления ее с нами в контакт вся срочная связь должна была идти через рацию нашей группы – или, по крайней мере, с предуведомлением о времени разговора по секретному русскому телефону «ВЧ». Также она объяснила – хотя о том нетрудно было сообразить! – что свои в таком случае не стеснялись бы шуметь дальше, а вот враги поостереглись бы разбудить «фронтовых друзей», а значит, стали бы взламывать дверь!
Поворот ключа в двери номера. Я увидела отсвет фонарика… а затем даже не поняла, что произошло. Пара секунд какой-то возни в темноте, что-то упало, затем крик: «Стоять, сука, убью!» – и чья-то тень метнулась в коридор. Похоже, поле боя осталось за нами, тут зажегся свет, я осторожно выглянула, не опуская парабеллум. На полу лежали три тела, одно почти в самых дверях, над ними стоял Влад, чуть поодаль к стене прижалась онемевшая коридорная. А где мой муж и Валентин?
– Прикройте, – сказал мне друг моего рыцаря, – я этих вязать буду. Анна Петровна, а вы проследите, чтобы эта не дергалась. – И к коридорной: – СМЕРШ. Попала ты, б…ь, по полной! Дрыгнешься или будешь орать – пристрелю, как фрица!
Снова шаги снаружи. И голос моего мужа – о, мадонна, он цел и невредим!
– Галчонок, это мы, не стреляй! Еще одного тащим!
И они вместе с Валентином внесли еще одно тело, с разбитым в кровь лицом.
– Чуть не смылся, гад, – усмехнулся мой рыцарь, – у стойки коридорной стоял, а лишь понял, что жареным запахло, вниз припустил. А на лестнице Рябой нейлоновую леску натянул, как они наверх прошли… оборвал, конечно, сволочь, где теперь такую достанешь! И этот с размаху мордой о ступеньки, а тут уже мы, даже застрелиться не дали!
Я смотрела на моего кабальеро с восхищением. Наверное, я великая грешница – впервые увидев в Риме, как он расправлялся с немцами, я сразу поняла, что именно такой муж мне нужен, а оказавшись в том же поезде, решилась заговорить первой, хотя для женщины это грех… услышав прежде о подобном поведении, я бы его безоговорочно осудила, это надо чести не иметь, чтобы так вешаться на шею незнакомому мужчине! А потом, когда другой поезд, в котором ехал сам повелитель Тьмы на земле вместе с ордами его солдат, проходил мимо нас в двадцати шагах, и я и мой рыцарь лежали в яме, присыпанной сверху ветками и хворостом, считая секунды до взрыва – о мадонна, какие грешные мысли охватывали меня в самый неподходящий момент, ведь окопчик был тесный и узкий, и мы должны были плотно прижиматься телами друг к другу! И вот сейчас, разумом понимая неуместность этого, я мечтала об огромной кровати в спальне рядом. Ну хоть несколько минут, неужели Анна будет возражать? О мадонна, прости – и мне же пленных надо караулить, а вдруг кто-то сейчас очнется и вступит в бой? Хотя на полу трое вроде и признаков жизни не подают, один лишь шевелится и мычит.