Союз одиночек
Шрифт:
– Скорее первое, – сказал Геральд. – В здешних местах почти у каждого идея-фикс… причем у многих она превращается в манию. Приходится чаще оглядываться на себя, чтобы не влететь самому.
– Может, имеет смысл приглядывать друг за другом?
– Для этого мы слишком близки, – хмыкнул он. – Как бы не спутать, что и от кого исходит.
– Скажи, босс, а вариант с обидой ты отметаешь вовсе?
– Видишь ли, я стараюсь не обижать людей без крайней нужды… либо убиваю. А больших подлостей не делал даже
– Надо же! – удивилась Энни, а после задумчиво прибавила: – Вообще месть – святое чувство.
– Все-таки, да? Тогда уж не чувство – действие. Ты ведь православная?
– А это при чем?
– Да просто меня изумляет, сколько христиан ратует за возмездие, – сказал Геральд. – По-моему, ваш мессия учил иному. Уж на что я нехристь!..
И, поцеловав подружку в лоб, он надолго задумался сам. Приткнувшись под его руку, Энни молчала, опасаясь сбить с мыслей, – чем походила на домоправительницу Шатуна, тоже понимавшую хозяина без слов. Вообще, чтобы так чувствовать другого, надо его сильно любить… или пройти хорошую школу. Не говоря о том, что без способностей в этом деле не обойтись.
– Ты не против, если нас сейчас увидят? – спросил Геральд. – Нужно поговорить кое с кем, а разлучаться не хочется.
– Да хоть с самим Господом!
Обняв его одной рукой и даже надвинув поверх ногу, Энни чуть повернула голову, чтобы заслонить лицо пушистыми волосами. Усмехнувшись, Геральд все же прикрыл обоих простыней – больше из вежливости, чем ради приличия, – и послал вызов. Почти сразу экран зажегся, и со стены, словно из окна, глянул Шатун. Как и ожидалось, доверенную ему картинку он воспринял с полным хладнокровием. Лишь зрачки подвигались туда-сюда, фиксируя подробности. Затем нацелились на лицо Геральда, ожидая разъяснений.
– Ничего, что я неглиже? – все-таки спросил тот. Шатун пожал чудовищными плечами, что означало, видимо: лишь бы глаза не резало. По его нормам и простыня ни к чему, если тела в форме. Сам-то он в своей берлоге лишнего не носил – не говоря об Инессе.
– Вчера ночью у меня погиб друг, – ровным голосом сказал Геральд.
– Сочувствую.
Действительно, к чему лишние слова? Можно и короче выразиться: «Жаль». Хотя каменная физиономия Рода затвердела еще больше – наверное, в знак скорби. Дружбу-то он ценил, судя по всему.
– Когда-то мы были партнерами, – прибавил барон. – Здоровущий мужик, на медведя с рогатиной ходил.
– Здешнее зверье круче. На тиранозавра я бы не вышел и с убойником.
– Это – в точку, – поежился Геральд. – Помнится, вы поминали своего Зверя…
– Во мне живет Зверь, – спокойно подтвердил Шатун. – Иногда даже спускаю с цепи – чтобы выжить. Но и ему последнее время приходится туго.
– Однако пока справляется – раз уж мы разговариваем.
– Пока – да. Или мне везет.
–
– А тут все сгодится, – не стал отказываться Род. И вдруг спросил: – Какая у вас была кличка на службе?
– Э-э… Гепард.
– По созвучию, что ли? – усмехнулся отшельник. – Занятный подбирается зверинец!
– Лишь бы не «лебедь, рак…» Вообще я не отказался бы от умения спускать своего Зверя. Или это врожденный дар?
– Дар, ну да!.. Вроде данайского.
– «Кто подает вовремя…» – парировал Геральд. – По-вашему, этому можно научиться?
– Каждый раз, выпуская Зверя, я не уверен, что смогу загнать обратно. Думаете, лучше стать обглоданным изнутри?
– Вы не ответили.
– Здесь – можно, – ответил Род. – Но я живу со Зверем много лет и худо-бедно научился справляться. А девять из десяти новичков окажутся подмятыми. Устраивает вас такой расклад?
– Считаете, не сумею войти в одну десятую?
– Это уж вам считать да взвешивать. И то можно запросто ошибиться. Я вот который год всё считаю, считаю…
– Хорошо, но как все-таки его вызвать?
– А прислушайтесь к себе внимательней. Наверняка услышите глубинный рык. Ведь он и прежде давал о себе знать?
– Может быть, может быть, – пробормотал Геральд. – Иногда вхожу в раж – это да. И сразу ощущаю такой подъем!..
– Или падение? Силы-то, конечно, прибывают… Только не вздумайте его кормить! – предупредил Род, чуть повысив голос. – Если он напрямую, в обход вас, глотнет Силы, шансов не останется. Вообще держитесь подальше от умирающих, а на кровь лучше не смотреть. Когда Зверь на воле, начинается хождение по краю. Вот это действительно дар: умение балансировать.
– Я понял, – сказал Геральд. – Теперь касательно моего друга…
– Кто он – фамилия?
И впрямь, какие теперь тайны?
– Борислав Кторов, литератор.
– А-а…
И как вам это «а-а»? Барон даже на Энни глянул, ожидая сочувствия. Но женщина словно заснула, прикрыв глаза. А Шатун уже настукивал что-то на клавишах, обратив лицо на второй экран.
– Вы ведь побывали там до сыскарей? – спросил он сквозь зубы, видимо, успев добраться до материалов дела. – По крайней мере, следов не оставили.
– Обижаете! – сказал Геральд, сразу вспомнив Потоцкого.
– Расследуют дело парни Шилова. Не знакомы с ним? Могу устроить.
– Буду иметь в виду.
– Но вряд ли они что-то сыщут: смахивает на «глухарь». Хотя клиент, конечно, не рядовой… Вас интересуют отпечатки?
– Благодарю, я уже запасся.
– Запущу-ка их в поиск – авось и всплывет что.
Помедлив, барон сообщил:
– Не исключено, убийца знаком со мной. И натворил это, чтобы досадить мне, – так сказать, для затравки.