Союз одиночек
Шрифт:
А вот меня опять запишут в предатели. Даже горцы этого не оценят. Что за джигит, если предает своих? (Надо же, «свои»!.. Вот эта мразь?) Никто не любит ренегатов. И основания для зверств всегда самые возвышенные.
Впрочем, в каждой семье есть уроды. Из всех американов, воевавших во Вьетнаме, уважаю тех, кто стрелял в «джи-ай», спасая деревню Май Лай от полного истребления: пилота Томпсона и его экипаж. Честь выше долга.
На связь вышел Амир, сообщив, что работы ведутся – даже, можно сказать, в разгаре – и что народ для отступления построен.
– Продержишься сам? – спросил он затем. – А то могу прислать трех или четырех. Молодые, правда.
– Еще не хватало! – испугался я. (Вот тогда точно начнется месилово.) – Лучше перекрой выход из ущелья. Вторая линия обороны не повредит.
Хотя и без того у меня начался мандраж. Схватку с превосходящей силой приятней наблюдать на экране. «Триста спартанцев», «Три мушкетера»… и д'Артаньян. Три богатыря. Вот они герои – в отличие от меня. Я-то предпочитаю избегать риск, пока возможно. А тут даже красоваться не перед кем, если не считать нашистов, вряд ли способных оценить чужую доблесть.
Жалея, что не обзавелся десятком «стрекоз», я выбрался из «болида» и побежал по склону, присматривая убежище. В назревавшей потасовке моя роль будет сведена к минимуму. Все начальные установки я уже выдал, и теперь обороной будет руководить Дворецкий, разыгрывая битву, точно шахматную партию, а меня воспринимая, как одну из фигур… которой, правда, нельзя жертвовать. («Король, да?» – сказал бы Амир.) И буду я пулять по команде, будто автомат, и менять дислокацию – лишь бы не портить общего рисунка.
Когда я бросил последний взгляд на «болид», тот уже развернул колеса, готовясь мотаться из стороны в сторону, и выдвинул наружу все стволы. Уж в искусстве совмещать две функции, защиты и атаки, с Дворецким трудно тягаться. Конечно, соперники ему найдутся, но не в нашей губернии, и уж точно – не у нашистов. Хотя бы тут у меня имелась фора.
Затем я лег за камень, наблюдая, как из-за поворота выезжает голова колонны. Составляли ее довольно невзрачные броневики, однако двигались кучно, сплетясь в раззадоренную стаю.
Дальнейшее отложилось в памяти смутно: все-таки компьютерные бои не для человечьей психики. Я плохо представлял, что творится вокруг, и кто, собственно, побеждает. В ущелье разразился локальный ад – во всяком случае, для нашистов. Горели машины, куда-то бежали люди, стреляя и падая, наверху гремели взрывы. Затем оттуда сыпались камни, а иногда рушились целые пласты, накрывая буксующие бронеходы, загромождая проход. Вскоре к здешнему сумраку добавилась пыль, поднятая взрывами и обвалами, – что было на руку нам, благодаря лучшим локаторам. Хотя лично мне картинка виделась смутно. Кстати, Дворецкий совершенно не заботился о том, чтобы преподнести сцену сражения в лучшем виде, – только гонял меня туда-сюда, указывал цели, какие надо поразить, даже включал усилители в моем скафандре, когда требовалось побыстрей убраться из-под шквальной пальбы. (И сразу вырубал, чтобы не посадить батареи.) Как и всегда, я стрелял по ногам, не желая ничьей гибели. Но непривычные к нормальному бою каратели, разбежавшись вокруг подбитых машин, рассыпавшись по склонам, то и дело поливали щедрым огнем друг друга – и уж тут я ни при чем.
Однако поздней в общей сумятице обнаружилось подобие порядка. Четыре броневика, продравшись сквозь сбившееся в кучу стадо, вступили с «болидом» в активную перепалку. В каждом укрывалось трое, и взаимодействовали группки грамотно, будто уже имели опыт. Конечно, им сложно было состязаться с Дворецким, хранившим в памяти все описанные сражения прошлых столетий, – зато они брали числом. И если бы не удачно подстроенная лавина, накрывшая у противника сразу две машины, нам пришлось бы туго.
Одну из «стрекоз» уже подстрелили, в общем-то случайно. От прицельных выстрелов Дворецкий ее уводил, а вот шальная пуля достала, к тому же не одна. Вторую летунью тоже задели, но пока, слава богам, не сбили – иначе нас сделалось бы вдвое меньше, а значит, долбать по нам стали бы сильней.
Поневоле пришлось выступить мне, пустив в ход бластер, припасенный на крайний случай. И уж он показал, кто лидирует в гонке вооружений. От первого же заряда ближний броневик осел на оплавленное колесо, нехотя занялся. Не дожидаясь, пока рванет бак, экипаж брызнул по сторонам, прячась за камни. Затем и уцелевшая машина стала отступать, благоразумно прервав стрельбу, чтобы не провоцировать убийственный ответ.
Видимо, эта молния стала последней каплей. То ли кадешников настолько впечатлил бластер, то ли они уже знали, что это за хреновина, то ли усмотрели тут намек, мне самому не очень понятный, – однако намерения поменяли круто. Выстрелы прекратились, хотя не сразу. Оставшиеся на ходу колесники укатили, потащив за собой машины, которые еще не вполне сдохли. Недолго выждав, нашисты собрали раненых и даже тела – чтобы предъявить их по возвращении, как свидетельство коварства абреков, устроивших засаду.
Но старались не особо. Когда выжившая «стрекоза» подтвердила, что колонна убралась на безопасную дистанцию, я (по указке Дворецкого, не выпускавшего из внимания ни одного из участников этой стычки) отыскал среди камней пару трупов и совсем молодого подранка, только сейчас пришедшего в себя. Парень был справный, даже симпатичный на вид, но дурак дураком. Впрочем, умные в «КД» не идут.
– Ты кто? – сипло вопросил он, увидев меня. – Абрек?
– Терминатор, – ответил я. – Ангел смерти. Устраивает?
Не поверив, он принялся монотонно стонать. Кто-то прострелил бедняге ногу – может, и я. Рана не опасная, если не запускать, но крови вытекло много. Чертыхаясь, я наложил пластырь, вколол болеутолитель. Затем оглянулся на «болид». Тот имел жалкий вид, будто готовился откинуть колеса. Но ездить еще мог, и слуха его не лишили.
– Ко мне! – позвал я, снова принимая руководство на себя, и «болид» послушно приблизился, дребезжа, как последняя развалина.
Ну, кто оплатит мне такую потерю? Ведь я привык к этой скотинке, даром что железная. Из всей команды меньше других пострадал я – спасибо Дворецкому. Хотя тоже не избежал попаданий, к счастью, не опасных.
– Амир, слышишь? – окликнул я, включив рацию. – Можешь присылать мародеров – тут уже тихо. Счет за работу пришлю, когда подсчитаю издержки.
Горец забубнил что-то в ответ, но я не стал вслушиваться – отключил связь. Уж на благодарность я рассчитывал меньше всего. К тому же в этот момент «стрекоза» предупредила, что с тыла надвигается еще стая – как водится, к шапочному разбору. А предводительствовал там Рыжий, мой недавний знакомец, полюбивший меня с первого взгляда. Ну что за гниль, а? Что те, что другие – близнецы-братья. И ладно бы крошили друг друга, но ведь безвинных гибнет куда больше!.. Может, и этим врезать – для равновесия? Всеми уцелевшими средствами – пожалуй, на шайку Рыжего хватит.