Создания смерти, создания тьмы
Шрифт:
Сетчатая дверь открылась, и на пороге появилась невысокого роста худенькая женщина лет тридцати с тонкими чертами лица. Пышные темные волосы, собранные сзади в хвост, оттеняли кремового цвета кожу. Мы вышли из машины и приблизились к крыльцу, и тут я заметил, что все лицо ее было усеяно рубцами мелких шрамов, скорее всего оставшихся с юности от угрей. По всей видимости, она узнала Вулрича, потому что сразу же распахнула перед нами дверь, не успели мы и рта раскрыть. Я двинулся ко входу, а Вулрич остался.
— А ты не пойдешь со мной? — обернувшись, удивился я.
— Если
Дом встретил меня прохладой. Дерево стен потемнело от времени. Из прихожей двери вели в спальни и гостиную, имевшую несколько строгий вид и обставленную мебелью ручной работы, но потрудилась над ней рука искусного мастера. Старинной модели радиоприемник светился шкалой с названиями далеких городов. Звуки ноктюрна Шопена плыли по всему дому. Достигали они и самой дальней комнаты, где меня ждала старая женщина.
Она оказалась слепой. На огромном круглом, как луна, лице я увидел незрячие глаза с белыми зрачками. Шея тонула в складках жира, спускавшихся на грудь. Кисейные рукава ее пестрого платья позволяли рассмотреть толстые руки, а распухшие ноги напоминали стволы деревьев, но заканчивались они неожиданно миниатюрными ступнями. Она сидела, окруженная горой подушек на кровати, которая была под стать ее гигантскому телу. Комнату с занавешенными окнами освещал только фонарь-"молния".
— Садись, дитя, — она взяла мою руку в свои, и легким движением погладила пальцы. Взгляд ее невидящих глаз был устремлен вперед мимо меня.
— Я знаю, почему ты здесь, — сказала старая креолка, скользя пальцами по линиям моей ладони. На удивление высокий голос! Она показалась мне огромной куклой, в которую по ошибке вставили пленку с голосом, предназначенным для маленькой модели.
— Внутри у тебя все болит и жжет. Маленькая девочка и твоя жена — их больше нет.
В скудном свете фонаря мне почудилось, что я слышу потрескивание искр энергии, скрытой в этой женщине.
— Тетушка, расскажите мне о девушке на болоте — той, что без глаз.
— Бедняжка, — проговорила старая женщина, и на ее лбу залегла горестная складка. — Она здесь очутилась впервые. Убегала от чего-то, но заблудилась. Он ее подвез, и она не вернулась назад. Как же он ее искалечил, но только ножом, а больше никак не тронул.
Ее взгляд обратился на меня, и мне стало понятно, что она не слепая, а наделена зрением особого свойства. Ее пальцы ощупывали линии моей ладони, и от этих прикосновений глаза мои вдруг сами собой закрылись, и пришло чувство, что она была рядом с этой неизвестной девушкой и, может быть, даже старалась поддержать ее в страшные минуты, когда нож убийцы терзал ее тело.
— Держись, детка. Тетушка теперь с тобой. Вот моя рука, ухватись за нее. Он так мучает тебя сейчас.
И в эти мгновения я слышал и чувствовал, как где-то глубоко внутри меня лезвие ножа резало, кромсало, отделяло мышцы от суставов, плоть от костей, душу от тела. Художник трудился над своим полотном. Я ощущал в себе мечущуюся боль, вспышками молнии сопровождающую
— Но кто же он такой? — спросил я.
Она заговорила, но не одним, а слившимися вместе четырьмя голосами: моей жены, дочери, тучной женщины в подушках на постели в затемненной шторами комнате и голосом той неизвестной девушки, принявшей жестокую смерть среди воды и грязи болота.
— Он — Странник...
Уолтер задвигался в своем кресле и стал размешивать кофе. От прикосновения ложки фарфор тонко зазвенел, и этот звук прозвучал для меня колокольным перезвоном.
— Нет, — ответил, наконец, я на его вопрос. — Того человека я не нашел.
Глава 4
Уолтер некоторое время сидел молча. Его стакан почти опустел.
— Я прошу тебя об одолжении. Не для себя — это нужно кое-кому другому.
Я промолчал.
— Дело связано с трастовым фондом Бартона.
Фонд был образован согласно завещанию Джека Бартона. Этот промышленник сколотил огромное состояние после войны, поставляя запчасти авиационным предприятиям. Средства фонда использовались для исследования проблем, касающихся детей, из этого же источника шли деньги в пользу педиатрических клиник, и в целом траст обеспечивал материальную поддержку детям в тех случаях, когда государство оказывалось в стороне. Формально трастовый фонд возглавляла вдова Бартона Изабелла, однако повседневная работа находилась в ведении адвоката Эндрю Брюса и председателя фонда Филипа Купера.
Все эти подробности были мне известны, поскольку Уолтер иногда занимался проведением акций в пользу фонда Бартона — таких как лотереи, соревнования по боулингу и тому подобное. Кроме того, за несколько недель до этого фонд упоминался в новостях по поводу события более чем неприятного. В парке особняка Бартонов на Стэйтен-Айленде во время благотворительного детского праздника пропал маленький мальчик — Эван Бейнс. Ребенок исчез, как сквозь землю провалился, и в полиции не надеялись его отыскать. Появилось предположение, что он вышел из парка и его похитили. На какое-то время этот случай привлек внимание газетчиков, а затем интерес к нему остыл. На том все и кончилось.
— Случай с Эваном Бейнсом?
— Нет, по крайней мере, как мне кажется, речь не о нем, но дело, тем не менее, связано с исчезновением человека. Суть в том, что пропала одна молодая женщина, знакомая Изабеллы Бартон. О ней несколько дней нет известий, и миссис Бартон встревожилась. Зовут женщину Кэтрин Деметр. К исчезновению Бейнса она отношения не имеет, поскольку познакомилась с Бартонами позднее.
— Что еще известно об этой семье?
— Кэтрин, по всей видимости, встречалась со Стивеном Бартоном. Ты имеешь о нем представление?