Создатель сказок

Крынов Макс

— Готова?

— Через полчаса буду готова. Степа встал?

— Только что разбудил его. Думаю, еще пару раз зайду, и встанет.

До парка нас довез Григорий. Территория парка была громадной, и, несмотря на девять часов у ворот уже толпились посетители и даже парочка аниматоров.

Чтобы не потеряться в толпе на входе, Ника взяла Степу за руку. Подумав, тяну ладонь и брат хватает мою руку. Не могу сдержать улыбки — приятно.

— Куда хочешь? — сразу задаю вопрос. Пусть братишкин будет сегодня рулевым, и получит всю палитру положительных эмоций.

— Ведите меня в тир! Хочу пострелять! — От нетерпения

Степа едва не подпрыгивает.

Знать бы еще, где здесь тир.

Мимо пони брат пронесся, даже не заметив, возле ларька с мороженным и попкорном замедлился, но все же подходить к нему не стал, как и упрашивать нас, чтобы купили.

Кстати, об этом.

— Степа, держи, — протягиваю ему пятитысячную купюру. — Тир я оплачу, а это — на все остальное. Бери, что хочешь, куда хочешь нас веди.

— Папа дал?

— Э-э… да.

Повысим авторитет отца в глазах ребенка. Главное, не забыть предупредить папу, чтобы не было неловких ситуаций, которые постоянно возникают из-за недоговоренностей в ситкомовских сериалах.

Тир нашли через пятнадцать минут. Либо нам повезло, либо тир не пользуется спросом — здесь не было никого, кроме распорядителя тира. Или хозяина?

Ника присаживается на лавочку, мы же идем к тиру.

— Мы пострелять, — протягиваю мужчине тысячную купюру. — Какие правила?

— Не наводить ружье на людей, держать оружие стволом в ту сторону. Стрелять нужно по выставленным фигуркам. Вы — по нижнему ряду, вы — по второму снизу. Десять выстрелов, десять пуль, десять фигурок. Попадете восемь раз из десяти, выиграете медвежонка, — и показывает белого мишку размером с ладонь.

— А как вставлять пули? — спрашивает Степа. И я благодарен брату, потому что я тоже не знаю, как действует обыкновенное пневматическое ружье.

— Вот так вот переламываешь ствол, вот сюда вставляешь пулю, — показывает мужчина.

С тиром не задалось. В прошлом я как-то не брал в руки ни огнестрельное оружие, ни даже воздушки. Я знаком разве что с артефактами вроде посохов, бьющих огненными шарами, но те бьют максимум метров на десять.

Неудивительно, что из десяти выстрелов я попал всего трижды.

— Как-то не очень у тебя получается! — Лыбится брат. — Я пять раз попал!

— На самом деле я попал целых семь раз. Видишь промежутки между фигурками? Я целюсь туда.

Спустя еще двадцать выстрелов братишка резюмирует:

— Охотой нам не прожить.

— Это точно. Будешь еще стрелять? Я свои навыки уже успел оценить.

— Буду!

Отвожу в сторону мужчину, даю ему пять тысяч и тихо договариваюсь не только о том, чтобы брат вволю настрелялся, но и получил мишку «за упорство». А потом — иду на лавочку к Нике.

— Давай после тира пойдем на колесо, — киваю на громаду, которую видно за половину парка. — Прокатимся втроем, да и ты скучать не будешь.

— Хорошо, — улыбается сестра. — Я рада, что мы наконец выбрались из дома.

Киваю:

— Нужно почаще выходить куда-то, а то Степан только и делает, что сидит в своей комнате. Как бы не превратился в затворника.

— Ты считаешь, что затворники — ненормальные? — Внимательно смотрит Ника.

— Разумеется, — пожимаю плечами.

Вспоминаю две горсти пепла, которые пытались ограбить стариков Милы Сахаровой. Тоже пример девиантного поведения.

— Тогда кто, в твоем

понимании, «нормальные»? — переспросила сестра. — Давай обсудим.

— Мы с тобой опять вступаем на тонкий лед человеческих отношений, — предупредил я. — Ника, мы в парке, спокойно отдыхаем. Давай не портить это? Вполне возможно, что через полчаса обсуждения будем взвинчены и начнем кидаться друг в друга словесными глыбами. Притом, мы с тобой уже неделю нормально общаемся, потому что как раз не обсуждаем подобные темы.

Сестра чуть улыбнулась, признавая мою правоту, но от разговора не отказалась.

— И все-таки давай попробуем обсудить ситуацию, без эмоций и оскорблений. Вот у меня есть знакомый — он постоянно сидит дома, потому что ему сложно выйти на улицу. Не знаю, социофобия у него, или какое-нибудь шизотипическое расстройство. Я вот считаю, что он в своем положении не виноват. Он ничего не может сделать с собой. У таких людей, как он, ослаблена воля, нет самодисциплины, плюс тревога по любому, даже самому малозначительному поводу. У них не было условий, чтобы сформироваться здоровым человеком: мир для них вообще сильно враждебный, и сделать чтобы измениться, нужно начать действовать из невыгодной позиции, ничего не умея, стрессуясь от любой ерунды. Ты считаешь, он недостоин считаться нормальным человеком?

— Про «недостоин считаться нормальным человеком» я никогда не говорил, заметь. Но и позиция «для них нужно сделать исключение, потому что не было условий для их нормального взросления, их нужно понять и простить» мне далека. Вообще, если рассуждать, то можно с полной уверенностью назвать ненормальными других людей — таких, как твой друг, но с маленьким дополнением в виде нездоровой тяги к наркотикам, например.

— Ну, тут уже нужно смотреть, какие он наркотики покупает, — отводит взгляд сестра. — Если что-нибудь легкое, и вреда никому не приносит, то пусть. Каждый делает со своим организмом, что хочет, нет? Тем более у него постоянный стресс, а тут хоть какой-то способ справиться с ним.

Невесело смеюсь. Хорошо бы в будущем проверить контакты своей сестры: очень уж своеобразный у нее круг общения.

— Возможно, ты будешь меня яро не любить за сказанное, но я считаю, что правила придуманы для того, чтобы изолировать от общества людей, которые это общество отравляют. Законы и порядки — иммунная система социума. Если делать исключение для каждого безвольного человека, который из дома выйти не может и, сидя в своей тесной темной квартирке, медленно мутирует в наркомана и требует особого отношения, просто потому что не смог справиться с обычными проблемами любого человека, то социум превратится в помойку. Вместо отторжения людей с расстройствами, тупых, ленивых, безвольных людей, вместо принуждения их к лечению и встраиванию в социум, ты настаиваешь на принятии их «нормальными». Здесь же находится всякое «они же не виноваты что такими выросли», «дайте людям жить спокойно». И это ведет нас к пропасти. Сегодня ты оправдываешь наркомана, а завтра тебя зажимает в углу одногруппник и требует у тебя карманные деньги на мефедрон. И ты отдаешь, потому что требующий не может иначе, у него не было условий чтобы сформироваться другим человеком, поэтому он сейчас терроризирует тебя и всю твою группу. Терпимость необходима, но у всего должна быть граница, и наркоманы явно за ее чертой.