Создатели небес
Шрифт:
И звуки – щелканье переключателей редактирования, профессиональные реплики: «Сократите вступление и переходите к основному действию…», «Ослабить влияние бриза…», «Усилить эмоциональность жертвы и немедленно повторить предыдущий кадр…»
Во всем этом не было никакой гармонии.
Келексел уже два дня пробыл здесь, пользуясь предоставленной его высоким положением возможностью понаблюдать за работой по созданию истории. Но раньше, когда он оказывался в амфитеатре, он был просто зрителем.
Где-то издалека из темноты слева от него раздался голос:
– Запускайте.
Силовые линии исчезли. Зал погрузился в полную темноту.
Кто-то прочистил горло – свидетельство нервозности, которая охватила весь темный зал.
В центре сцены вспыхнул свет. Келексел принял более удобное положение. «Всегда одно и тоже странное начало», – подумал он. Заброшенный огонек, бесформенный, медленно превращающийся в свет уличного фонаря. Стала видна часть лужайки, поворот дороги и на заднем плане призрачно-серая стена какого-то дома. Темные окна из простого стекла блестели, точно невидящие глаза.
Откуда-то из глубины сцены доносилось чье-то тяжелое дыхание, что-то стучало в бешеном ритме.
Застрекотало какое-то насекомое.
Келексел вдруг понял, что цепи репродьюсера воспроизводили все шумы со всеми оттенками оригинального звучания. Сидеть здесь, в этой паутине силовых полей, связанным с проектирующими устройствами сенсоров, было все равно что видеть настоящую живую картину с какой-то точки сверху, находясь непосредственно рядом с местом событий. В некотором роде это было похоже на единение Чемов. Холодный ветерок пощекотал его лицо.
Откуда-то из темной глубины сцены на Келексела внезапно нахлынула волна леденящего страха, продвигавшаяся сквозь сеть проецирующих устройств. Келекселу пришлось напомнить себе, что это просто мастерски созданный сюжет, что он нереален… для него. Он лишь испытывает страх другого существа, пойманный и сохраненный при помощи чувствительных записывающих устройств.
В центре сцены появилась бегущая женщина-туземка, одетая в свободный зеленый халат, края которого вздымались вокруг ее бедер. Она тяжело дышала. Ее обнаженные ноги гулко прошлепали по газону и затем по покрытию шоссе. Ее преследовал приземистый мужчина, мертвенно-бледный в лунном свете. В руках у него был меч. Его лезвие сверкнуло в свете фонаря, как серебристое жало змеи.
Женщина застыла в ужасе. Потом выдохнула:
– Нет! Пожалуйста, Господи, нет!
У Келексела перехватило дыхание. Когда бы он не смотрел на совершающийся акт насилия, всякий раз это поражало его. Он уже догадывался о последующих действиях. Вот меч приподнимается высоко над головой…
– Перерыв!
Паутина вверху потускнела. Возбуждение схлынуло, словно аудиторию окатили ледяной водой. Сцена погрузилась в темноту.
До Келексела вдруг дошло, что это был голос Фраффина. Он раздался откуда-то справа. На мгновение Келексела охватил гнев на Фраффина, прервавшего сюжет. Следователю потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, но все равно он чувствовал себя разочарованным.
Вспыхнул свет, и он увидел ряды сидений, клином расходящихся от диска сцены. Келексел заморгал, а потом стал оглядывать персонал корабля историй. «Какая же опасность может здесь таиться?» – спросил он себя. Келексел доверял своим инстинктам – в этой комнате скрывалась опасность. Но что же это за опасность?
Вокруг него расположился персонал: в задних рядах сидели стажеры и свободные от дежурства члены съемочных групп наблюдения, в центре – кандидаты в члены экипажа и наблюдатели, а рядом со сценой – съемочная группа. С виду самые обычные Чемы, но Келексел все еще ощущал угрозу для себя, уверенность, что они способны причинить ему вред. Он чувствовал это в возбужденности Чемов, в той образовавшейся цепочке, которая связала воедино их жизни.
Сейчас в зале наступила странная тишина. Они чего-то ждали. Далеко внизу у сцены склонились друг к другу люди, о чем-то неслышно переговариваясь.
«Может, мне все это только мерещится? – подумал Келексел. – Но ведь несомненно они подозревают меня. Но почему тогда они разрешили мне присутствовать здесь и наблюдать за их работой?»
Их работа – насильственная смерть.
И снова Келексел почувствовал разочарование от того, что Фраффин остановил работу над этим эпизодом. Уже то, что он видел, шло в разрез с его опытом, хотя он знал, как будет развиваться сюжет дальше… Келексел покачал головой. Он был в замешательстве, взволнован. Еще раз он окинул взглядом аудиторию. Его окружало разноцветье униформ, указывающих на род занятий: красные принадлежали пилотам флиттеров, оранжево-черные – съемочным группам наблюдателей, зеленые – сценарным группам, желтые – обслуживающему персоналу и ремонтникам, фиолетовые – актерам и белые – гардеробщикам, и то тут то там встречались черные отметины Манипуляторов, помощников Режиссера, входивших в ближайшее окружение Фраффина.
Группа у сцены разделилась. Фраффин забрался на сцену и прошел в самый центр, куда было направлено внимание присутствующих. Он умышленно совершил это движение, чтобы отождествить себя с тем, что происходило на сцене всего несколько минут назад.
Наклонившись вперед, Келексел внимательно оглядел Режиссера. У Фраффина, человека небольшого роста, укутавшегося в черный плащ, была худощавая фигура, копна черных волос над серебристым овалом лица, прямая щель рта с выступающей верхней губой. Он вдруг показался Келекселу призраком из какого-то далекого и ужасного королевства, которого никто из Чемов еще не видел. В нем была видна недопустимая индивидуальность.
Фраффин поднял свои глубоко посаженные глаза и поискал Келексела.
И тогда мурашки пробежались по коже Следователя. Он откинулся на спинку кресла, почувствовав тревогу. Казалось, словно Фраффин обращался к нему: «Вот он, этот дурак Следователь. Я заловил его в свою ловушку! Ему теперь не выбраться из нее! Никогда!»
Мертвая тишина охватила зал – словно у всех присутствующих перехватило дыхание. Все не отрывали глаз от центра сцены.
– Повторяю: наша цель – в утонченности, – тихо сказал Фраффин.
И снова посмотрел на Келексела.
«Да, теперь он точно испытывает страх, – подумал Фраффин. – Страх усиливает сексуальное влечение. А он видел дочь жертвы, женщину, способную завлечь в ловушку любого Чема – экзотичную, но не слишком грубую, миловидную, с глазами, подобными зеленым драгоценным камням. А как же любят Чемы все зеленое. Она привлекательна, и он должен почувствовать к ней физическое влечение. Ха! Келексел! Ты вскоре попросишь разрешения поближе познакомиться с туземцами… и мы разрешим тебе это».