Шрифт:
Звезда Эмекрон-16 удивительным образом походила на наше родное Солнце. Такой же размер, тот же спектр излучения. Это была третья звезда подобного рода, обнаруженная человечеством.
Эмекрон-16 оказалась скудна на планеты. Два газовых гиганта еле ползли по дальней орбите в кромешной темноте. И лишь один каменный шар кружился вокруг звезды в так называемой зоне жидкой воды.
Планету поспешно назвали Новой Зарёй, символически связав с ней новый этап в развитии человечества. Уж не знаю, кому именно пришло в голову это милое поэтическое название, но оно совершенно не подходило для описания найденного ада.
Планету окутывали сплошные плотные серо-оранжевые облака, насыщенные парами воды, вулканической сажей, серной кислотой и прочими соединениями, несовместимыми с жизнью человека и любого другого земного организма. Атмосфера планеты походила на кипящий суп, поскольку невероятно сильные бури следовали одна за другой, поднимая в и без того грязный воздух огромное количество песка, пыли и сажи.
Дополнительным бонусом стала повышенная радиация, очаги которой располагались на поверхности локально, но благодаря бурной атмосфере распространялась она в результате повсеместно.
Ну и в заключении следует упомянуть, что Новая Заря была раскалена как настоящая преисподняя, коей она на самом деле и являлась. Температура воздуха на экваторе приближалась к ста двадцати градусам по Цельсию. На полюсах можно было наслаждаться прохладой в девяносто пять градусов. Само собой, никакой жидкой воды на планете не было и в помине.
Углекислый газ, метан, фреон, озон и оксиды азота были результатом бурной вулканической деятельности, и все вместе создали такой парниковый эффект, что океаны испарились, а всё живое погибло. В том, что на Новой Заре когда-то была жизнь, сомневаться не приходилось, потому что разведывательные роботы обнаружили скелеты животных и растительные остатки во время пробных бурений в попытках найти подземную воду. А выкипевшие океаны создали плотную тяжёлую атмосферу, до предела насыщенную водяными парами.
Оплавленная раскалённая каменистая поверхность Новой Зари в течение многих миллионов лет полировалась кислотными дождями и пылевыми бурями, которые уничтожили почти все свидетельства её былого биологического величия.
Глядя на серо-оранжевый бурлящий шар, мы все пребывали в ужасе и, естественно, совершенно не верили в то, что это место можно приспособить под постоянное проживание колонистов, направленных сюда Корпорацией «Заслон».
Но после тщательного изучения всех параметров планеты специалисты передовой компании провели множество расчётов и пришли к обнадёживающему выводу, что тридцать терраформирующих станций, снабжённых огромными воздушными фильтрами, за шестьсот земных лет смогут очистить атмосферу от большей части парниковых газов. Учёные Корпорации утверждали, что в результате этого температура воздуха снизится до пятидесяти градусов на экваторе и двадцати на полюсах, а попутно атмосфера будет очищена от большинства ядовитых и радиоактивных элементов. Ну и, само собой, они обещали, что охлаждённая атмосфера станет гораздо более спокойной, сведя интенсивность бурь к значению земных субтропиков. А это означало, что через шестьсот лет мы все могли бы выйти наружу, чтобы начать создавать новый мир.
Представитель всесильной Корпорации торжественно нарёк нас создателями нового мира и настойчиво рекомендовал не возвращаться обратно на перенаселённую и обессиленную Землю. Назад дороги не было.
Естественно, никто из нас и не рассчитывал прожить по шестьсот лет. Дотянуть до этой светлой поры мы предполагали с помощью совершенных анабиозных камер производства «Заслона», в которых предстояло проводить большую часть времени, не старея и сохраняя потенциал для дальнейшего деторождения.
На общем совете колонии было решено, что каждый из двадцати членов экипажа станции будет дежурить в одиночестве в течение полугода, остальные девять с половиной лет проводя во сне. Мы посчитали, что после завершения всей шестивековой миссии каждый из нас постареет на тридцать лет. Мне будет пятьдесят два. Не так уж и много, учитывая, что все люди без исключения сейчас доживают до ста. Ещё будет полно времени, чтобы завести детей и вырастить свой собственный яблоневый сад, о котором я всегда несбыточно мечтал на умирающей Земле.
Были определены тридцать точек в северном полушарии планеты, в которых предстояло разместить терраформирующие станции. Не забыли и о том, что по мере охлаждения атмосферы вся выкипевшая вода начнёт конденсироваться и выпадать на поверхность, заново формируя реки и океаны. Специалисты тщательно изучили сейсмическую карту. Проанализировали расположение очагов радиации. Приняли во внимание, что для новых полей и садов нужны более-менее ровные участки. И при этом постарались, чтобы все станции располагались цепочкой, позволяющей в экстренных случаях перемещаться от одной станции к другой.
И тогда тридцать станций, ярко полыхая и гремя, опустились в густой суп враждебной атмосферы и благополучно приземлились в положенных местах. Глубокие мощные опоры вошли в скальные породы, намертво и навечно сковывая станции с планетой. Широкие кислотоупорные фильтры-листья раскинулись огромными двухмерными деревьями, ловя жаркий ветер и изымая из него всё лишнее. Белоснежные станции прикрылись защитными полями, которые должны были предохранить самое ценное – нас, от высоких температур, кислот и механических повреждений частицами, переносимыми бурями.
И тогда самые первые из нас приступили к дежурству, а остальные легли в свои капсулы, уверенные в том, что прекрасное будущее не за горами.
Я прекрасно помню своё самое первое дежурство. Меня определили на станцию восемнадцать, в графике дежурства я шёл седьмым. С момента начала миссии прошло всего лишь три года, что было ничтожно малым отрезком в сравнении с общей продолжительностью программы терраформирования. На трясущихся от страха ногах я подошёл к единственному окну на станции, расположенному в пункте управления. За толстым десятисантиметровым кварцевым стеклом бушевал неистовый буро-оранжевый ад. Тяжёлые мрачные рыжие облака жутко и неприятно клубились, ежесекундно меняя свою форму, плотной завесой закрывая небо и солнце, которое безуспешно силилось пробиться к поверхности. Впрочем, того рассеянного света, который всё же достигал земли, вполне хватало для поддержания парникового эффекта и высокой температуры.
Бешено бурлило раскалённое ядовитое варево враждебной атмосферы, готовой отравить и поджарить меня за считанные секунды, если бы мне вдруг вздумалось выйти наружу без защитного огнеупорного скафандра. Пыль и песок сокращали видимость до нескольких метров, не давая даже разглядеть небольшие скалы, находящиеся в нескольких десятках метров от станции. Сполохи молний то и дело пронзали до предела наэлектризованную атмосферу, ударяя в скалы и громоотводы, защищающие фильтры. Это был истинный ад.