Созвездие для Шелл
Шрифт:
Скорее, он похож на того, кто от них избавляет. Но я молчу, стиснув зубы, и лишь отрицательно качаю головой. Я не могу отвести взгляда от кобуры на его поясе, в которой покоится оружие. Проследив за моим взглядом, Айден нарочно медленно и аккуратно отстёгивает портупею вместе с кобурой и так же бесшумно наклоняется, чтобы опустить оружие на пол.
– Всё в порядке, – зачем-то говорит он и снова слегка приподнимает руки.
Страх, сковавший меня спросонья после ночного кошмара, довольно быстро рассеивается, и теперь излишняя осторожность Айдена раздражает.
– Раз всё нормально, – вырывается у меня, – почему ты до сих пор здесь?
– Жду прямого приказа, – с прежним непробиваемым спокойствием отвечает Айден.
Мои губы вздрагивают, едкие слова уже готовы сорваться с них. Но почему-то я молчу. Да, стоило бы отправить телохранителя восвояси и попытаться уснуть, однако перспектива нырнуть обратно в череду кошмаров кажется более мрачной, нежели беседа. Пускай даже с врагом.
Мне не стоит забывать, кто такой Айден. Как он опозорил меня на глазах половины кампуса. И мне уж точно не стоит забывать о своей клятве. Иначе чего стоят мои слова?
Однако мне так и не удаётся выдавить из себя необходимое «уходи». Такое простое, короткое слово, но оно костью застревает у меня поперёк горла. Злость на себя саму зреет гнилым плодом где-то в груди и прокатывается по всему телу отвратительной волной. Я закрываю глаза и прислоняюсь затылком к прохладной стене. Слышу, как Айден садится в кресло возле камина, всего в пяти шагах от кровати. Приоткрыв глаза, я украдкой наблюдаю за ним, пока мужчина обращает свой взгляд на выключенный камин.
В тусклом свете прикроватной бра видны мышцы его плеча. От силуэта тела Айдена где-то в моём животе сворачиваются узлы. Отнюдь не те крылатые бабочки, о которых я столько слышала.
– Эти кошмары как-то связаны с тем, почему ты попала в клинику?
Тихий вопрос Айдена застаёт меня врасплох. Пробежавшись взглядом по комнате, я неохотно признаю, что кроме моей детской неприязни к этому человеку, у меня нет ни единой достойной причины, почему я могла бы соврать или уклониться от ответа.
– Да. – Вздохнув, я пытаюсь сложить слова из хаотичных мыслей. – Это связано с недавними событиями… с мамой, точнее. В общем, долгая история.
Когда я уже готова рассказать дальше, предательский ком застывает в горле. К счастью, Айден не настаивает на продолжении. Я благодарна ему за то, что он не принимается изображать ложную заинтересованность и не пытается состроить из себя вид благородного слушателя, которому можно выговориться. Айден телохранитель, не более того. Мне не стоит об этом забывать.
– Неважно, что там произошло, – вдруг нарушает он тишину. – Теперь ты здесь. Это главное.
Я в лёгкой растерянности смотрю прямо перед собой. Не таких слов я от него ожидала, однако они наводят меня на новые туманные размышления. В голову с поразительной настойчивостью лезет вопрос, а чувствую ли я себя здесь, в этом доме, в безопасности? Чувствую ли я себя здесь дома? Я мельком вспоминаю лица людей, с которыми успела пересечься на территории особняка. Холодок дурноты прокатывается по рукам.
– Ты же знаешь всех, кто работает в доме отца? – задумчиво спрашиваю я.
– Можно сказать, что да.
Я медлю, прежде чем задать новый вопрос. Сомневаюсь, не слишком ли странно и абсурдно он будет звучать, но раз уж начала…
– Ты хорошо разбираешься в людях, – осторожно подмечаю я. – Как думаешь, кого из местных следует опасаться?
Только сейчас Айден поворачивает голову в мою сторону. Взгляд его скользит по тёмному полу, но так и не перемещается на меня.
– С учётом моего постоянного нахождения рядом, никого.
– Ну мало ли. – Мне становится стыдно за свой вопрос, поэтому я пытаюсь свести всё к шутке. – Между прочим, твоё присутствие как раз и наводит на мысли, вдруг тут кто с катушек слетать собирается.
Айден ничем не отвечает на мою неловкую шутку. Когда я уже решаю, что разговор снова сошёл на нет, он вдруг произносит:
– Тебе не доводилось пересекаться с людьми, которые могут вызвать опасения. В этой части дома находятся только те, кому твой отец доверяет. Все они вполне хорошие люди, знающие каждый своё дело.
Только сейчас я задумываюсь о том, сколько работников я видела вообще. Садовник, один из водителей, лакей в обеденном зале, повар, одна уборщица, да и та только в пятницу… и, собственно, всё.
Догадка пронзает меня, как разряд электричества. Если отец намеренно держит людей на расстоянии от меня, может ли он точно знать о том, что случилось в доме матери? Эта мысль настолько пугает меня, что я насильно заглушаю её, заставляя себя думать о чём-то другом. В голове вертятся глупые и бесполезные вопросы, и всё же из их взволнованной карусели я умудряюсь выхватить стоящую.
– Я так и не знаю, сколько тебе лет, – растерянно произношу я. Забавно, что такую банальную информацию я запрашиваю только сейчас. – Папа говорит о тебе так, будто бы вы знакомы по меньшей мере десяток лет.
– Мне двадцать семь. Только последние пять лет я работаю у мистера Мэйджерсона.
Я невпопад киваю, не зная, как мне относиться к такой информации. Разница в нашем возрасте составляет всего шесть лет, но кажется, будто бы нас разделяет целая жизнь. Думаю, стоит ли спрашивать, чем Айден занимался до моего появления, но вопрос телохранителя опережает меня:
– Я тоже хотел бы кое-что спросить. Почему ты так меня ненавидишь?
Когда я в замешательстве поднимаю голову, наши взгляды пересекаются. Как-то я упустила момент, когда именно он начал наблюдать за мной. И почему это вопрос Айдена так меня удивил? Это ведь правда.
– Хм, с чего бы начать? – не удерживаюсь я от горькой усмешки. – Может, с того, что тебя наняли без моего ведома и согласия? Или с того, что ты вытворил на парковке перед универом? С того, что я и шагу не могу сделать без твоего пристального внимания? Хм, или с того, какой ты безэмоциональный истукан, которого невозможно прочесть?