Созвездие Козлотура
Шрифт:
Мальчик с последней парты встал и начал рассказывать про походы Александра Македонского. Девочка, отнимавшая скорость второго катера от скорости первого, остановилась на этом, явно не зная, что делать дальше, и невольно заслушалась походами Александра Македонского.
Валико, заметив это, прервал походы и велел девочке, стоявшей у доски, заниматься своим делом. Когда рассказ о походах Александра Македонского был закончен, девочка у доски приступила к следующему действию, а Валико попросил другую девочку прочитать наизусть стихотворение Пушкина «Зимнее утро». Смешно
Ребята высыпали во двор. Часть из них столпилась у колодца, другие бегали или смотрели на ястреба, который не сводил с них своих яростных, круглых глаз. Девочки чинно гуляли по двору. Валико подошел к гостям и поздоровался со всеми.
— У меня еще один урок, — сказал он, — предлагаю мужчинам взять ружья и пойти на болото… Здесь за домом… Может, утки попадутся…
Он зашел на кухню и через несколько минут вышел оттуда с двумя ружьями и двумя патронташами. Зураб протянул первым руку и взял двустволку, Сергею досталось одноствольное ружье. Василию Марковичу ничего не досталось, но он не проявил по этому поводу никакого сожаления.
Мужчины вместе с женой и дочкой Сергея пошли на болото. Шли тропинкой через приусадебный участок, где росла уже спелая кукуруза, кое-где увитая плетями фасоли. Грузные тыквы лежали на земле среди лопоухих листьев. Сойка, сидевшая на кукурузном початке и клевавшая его, услышав их шаги, слетела с початка и с гортанным криком полетела куда-то.
Они перешагнули через перелаз и пошли тропинкой пополю, на котором паслось стадо буйволов, вымазанных в еще свежую грязь.
— Где-то здесь болото, — сказал Зураб, показывая на буйволов. Они прошли еще метров двести полем, а потом залезли в ольшаник, а оттуда вышли к болоту, одна сторона которого густо обросла камышом. Вязкий, глинистый берег был изрезан следами буйволов.
Они обошли болото, но нигде никаких уток не было видно, Противоположная сторона его была непроходимо заколючена зарослями ежевики. Ежевичные кисти с черными сверкающими ягодами дразнили глаза.
Охотничий азарт явно спал, ежевика была спелая, и все принялись есть ее, и Сергей помогал себе ружьем пригибать ежевичные ветки. Он вдруг заметил, что Василий Маркович, набрав полную горсть ежевики, угощает его жену. Сергей почувствовал, словно его упрекнули в недостатке внимания к собственной семье. Какого черта, подумал он, здесь полно ежевики, и каждый может сам набрать, сколько ему надо.
Только он это подумал, как увидел, что с противоположного берега болотца из камышей вылетели две утки и, панически трепыхая крыльями, стали резко набирать высоту. Они летели в их сторону.
— Утки! — крикнул Сергей и выскочил из кустов. С необыкновенным проворством следом за ним выскочил Зураб, и не успел Сергей опомниться, как утки были над их головами на высоте хорошего дерева. Зураб вскинул ружье вертикально над собой и выстрелил. Одна из уток штопором полетела вниз, а другая отлетела в сторону и тут Сергей, опомнившись, приложился и выстрелил, и утка словно споткнулась в воздухе. Тут раздался второй выстрел Зураба, и утка скрылась за деревьями.
— Есть, — крикнул Зураб, — я и вторую сбил!
Сергею стало ужасно обидно. Он ясно видел, как утка после его выстрела словно споткнулась в воздухе и пошла вниз, а после второго выстрела ничего в ее полете-падении (было неясно что) не изменилось. Но Сергей не стал ничего говорить, потому что как-то неловко было защищать свой выстрел, и вообще было неясно, сбита вторая утка или нет. К тому же Зураб так красиво убил первую утку, что это делало основательными его претензии на вторую. Первая утка упала у самых его ног, он поднял ее, и они пошли искать вторую утку, если она вообще упала.
Чтобы не было обидно, Сергей тайно надеялся, что вторая утка улетела. Но через несколько минут ее нашла его дочь в кустах орешника. Она была еще живая.
— Я же сказал, что я ее сбил, — сказал Зураб, и теперь Сергею, когда он первый раз не оспорил Зураба, оспаривать его, когда утка нашлась, было еще неудобней, хотя обида комом стояла в горле. И главное, никто с ним не спорил, хотя все должны были видеть, что утка споткнулась в воздухе именно после выстрела Сергея, а после выстрела Зураба ничего в ее падении не изменилось. Но все были так заворожены его первым выстрелом, что не могли не поверить в точность его второго выстрела. Должно быть, он и сам был в этом уверен.
Соображения эти никак не смягчили обиды Сергея, он, наоборот, еще сильнее себя растравил, вспомнив, что и уток он первым заметил, и не заметь он их, вообще бы ничего не было, и двустволку Зураб первым схватил, хотя мог бы и подождать, когда ему дадут то ружье, которое сочтут нужным.
— Ну что, охотники? — спросила Заира, когда они вошли во двор. — О, утки!
— Я убил, — сказал Зураб, горделиво вручая молодой хозяйке обеих уток.
И сейчас Сергею стало нестерпимо обидно, что он присвоил себе вторую утку.
— Вторую, по-моему, я убил, — выдавил из себя Сергей, с трудом глотая ком обиды.
— Ну что ты, — сказал Зураб, и красивое лицо его выразило сдержанное возмущение, — я же видел, что после моего выстрела она упала.
Всем своим взглядом, выражающим сдержанное возмущение, он говорил: как тебе не стыдно, ты уже давно признал, что я убил и вторую утку, а теперь, увидев хозяйку, стараешься понравиться ей за мой счет.
— Ладно, оба молодцы, — сказала Заира, сдувая налет взаимной неприязни, и, приняв у Зураба обеих уток, отнесла их на кухню. Сергей взял оба ружья и оба патронташа в руки и пошел на кухню вслед за нею.
Дети возились у очага. Двое старших, девочка и мальчик, жарили кукурузу, а самая маленькая стояла возле них и, вся измазанная шоколадом, доедала свою плитку. Сергей подумал, что для малышки это слишком большая порция шоколада, но не стал ничего говорить. Заира подала ему шахматы и нарды, чтобы они не скучали в тени инжира. Сергей вышел во двор. За шахматы сразу же засели Василий Маркович и Зураб, а Сергей подошел к ястребу, любуясь его рыжим опереньем, крючковатым клювом и, особенно, пронзительной живости яростными глазами.