Созвездие неудачи
Шрифт:
– Высокая честь для меня, - яут затряс лобастой башкой и заклекотал, выражая безмерную радость. Десятки металлических креплений и украшений на раскачивающихся дредлоках немелодично зазвякали.
– Эй-эй, прием, - ожила крохотная капелька передатчика в ухе Йонге.
– Здесь Вебер. Мы с деткой малость подсуетились, учтя твоя полную неспособность к стратегическому планированию. Организовали для вас зеленый коридор с оркестром. Ковровая дорожка расстелена на гейте Лима-Два.
Рудольф удобно возлежал
– Рад видеть всех живыми, и в особенности прекрасную... прекрасного... Verdammt! ...прекрасное дитя. Рудольф Вебер, лучший бортмех по эту сторону Пояса Ориона, - представился он, украдкой задвинув ногой под диван пару пустых бутылок. Джет окинула его изучающим взглядом с головы до ног, что-то решила про себя и протянула твердую ладошку:
– Очень приятно, Джет, - механик ответил церемонным рукопожатием.
– А где миз Фелиция? Если б не ее понимание, меня б здесь не было...
– Добро пожаловать на борт, - прозвенела по внутренней связи ИскИн.
– Я здесь и вижу тебя. К сожалению, не могу поприветствовать тебя во плоти за отсутствием материального облика.
Ощутив себя в безопасности, Джет откинула капюшон худи на спину. Еще не сформировавшиеся до конца черты остренького лица и впрямь смахивали на пацанские. Светло-каштановые волосы высоко выбриты на затылке, длинная челка распадалась надо лбом на две косо срезанные прядки. Кожа болезненно-светлая, на скулах резко выступают два пунцовых пятна - то ли от пережитого стресса, то ли от смущения.
– Миз Фелиция и есть корабельный ИскИн нового поколения?
– догадалась она.
– В вашем объявлении говорилось - «межрасовый экипаж». Яут, два человека, ИскИн - а кто еще?
– Еще с нами ходил жаки, но сбежал, - буркнул Йонге, стаскивая с себя промасленный комбез.
– Не вынес привычки Рудольфа разбрасывать повсюду грязные фонящие тряпки и народного обычая Сайнжи делать абразивный маникюр прямо в кают-компании.
– Неправда, его достало твое постоянное жульничество при заполнении налоговых, - возразил механик, снова обрушиваясь на диван.
– Джет, ты это... проходи, садись, будь как дома. Выпить хочешь?
Йонге прожег гостеприимного бортмеха свирепым взглядом. Джет неловко присела на краешек угловатого барного стула:
– Почему так холодно?
– Кондей разладился, - торопливо пояснил Йонге, исподтишка показав Рудольфу кулак. Не объяснять же несовершеннолетней, но весьма сметливой девице, что вынужденное понижение температуры малость снижало сексуальную активность неугомонного в своей любвеобильности яута. Откалиброванный синхрон и успешная личная жизнь экипажа, конечно, прекрасны. Однако что прикажете делать с непреходящей эрекцией, зудящими яйцами и манерой Сайнжи прихватывать напарников-людей за задницу в самый неподходящий момент? Учтя активное теплолюбие яутов, Йонге решил, что лучше малость подмерзнуть, чем быть круглосуточно готовым дать отпор настойчивым яутским домогательствам. Все имеет свои разумные границы, и секс - не исключение.
– Рудольф все никак не соберется починить... Так о чем бишь мы?
– О коллекторах, - жизнерадостно возник Рудольф.
– Много наваляли?
– А, язви твою душу!.. Джет, я понимаю, ты устал, у тебя жуткий стресс, но у меня вопрос. Много, много вопросов. Для начала, что за чертовщина тут творится?
– Йхо-онхе, - укоризненно протянул Сайнжа, - у тебя в гостях юный матриарх, а ты его пытаешь прямо с порога. Джет, не гневайся на него. Йхо-онхе просто волнуется.
– Я не матриарх, - отрезала Джет.
– Я есть хочу.
– И я не волнуюсь, - мрачно буркнул Йонге.
– Я спокоен и позитивен, как протон. Руди, ты говорил касательно выпить? Плесни мне водочки.
– Айн момент, - покладисто согласился бортмех и пошел за выпивкой.
Пока он ходил, а Сайнжа, прикрыв глаза, о чем-то советовался с корабельным ИскИном, Йонге сунулся в пищеблок, совмещенный с кают-компанией. Торопливо обшарил шкафы и холодильники для полуфабрикатов, соображая, чем угостить незваную гостью. Странно, еще сутки назад Джет мирно пребывала на другом краю Вселенной. Она жила в строчках мэйлеров, порой прилетавших по блик-связи, и была отмеченным галочкой пунктом в мысленном списке Очень Важных Вещей в жизни Йонге Далине. Теперь она сидела в кают-компании его корабля, быстро и нервно ощипывая пальцами манжеты рукавов худи. Он отвечал за ее жизнь и благополучие - и не испытывал по этому поводу ровным счетом никакого восторга. Йонге даже не представлял толком, как с ней говорить.
«Какого ляда на борту нет ничего, кроме бухла и полной кладовки протеиновых брикетов?» - раздраженно воззвал он к отсутствующему напарнику.
«Брикеты не трожь, - прилетело от Рудольфа.
– Собственность навигатора. Он обещал оторвать голову любому, кто покусится на его запасы. На закупку продовольствия для экипажа за последние двое суток капитаном денежных средств не выделялось!
– в майнде капитана возникла анимированная рожа, ехидно дразнящаяся раздвоенным языком.
– Пошарь в нижнем шкафу, помнится, там валялась пачка чокоатля... Слушай, чего эта твоя Джет так на меня косится? Даже стремно малость.»
«Брезгует отвратным зрелищем пьяного берлинца», - надорванная пестрая пачка оказалась на месте. Йонге заварил чокоатль, добавил пару галет и преподнес Джет. Девчонка обхватила чашку обеими ладонями, грея пальцы, и зыркала исподлобья то на капитана, а то на навигатора.
Вернулся Вебер с запотевшим стаканчиком «Ядерной». Пока Джет мелкими глотками отхлебывала напиток, пилот в два приема прикончил гранчак, поджариваемый с трех сторон глейтерным излучением крайне заинтригованных соратников и ИскИна. Пауза затягивалась. У Йонге возникло ощущение, что сейчас у него задымится либо макушка, либо задница.
– Так чего с тобой происходит?!
– в конце концов рявкнул он.
Пожалуй, переборщил и с резкостью, и с громкостью. Джет втянула голову в плечи и сжалась в комочек. Чашка задрожала в ее руках, и Джет с преувеличенной осторожностью поставила ее на стол. На глазах выступили крупные слезы.
– Хорошо, хорошо, извини, - немедленно сыграл отход незадачливый допросчик, внутренне содрогнувшись при мысли, что сейчас придется унимать подростковую истерику.
– Все, не плачь, прости меня, я слишком груб. Но ты ведь пойми, я очень волнуюсь. В конце концов, мы же должны понимать, что творится, просто для того, чтобы решить, что делать дальше. Не расстраивайся. Давай так: расскажи хотя бы то, что знаешь. Начни с того, почему вы улетели с Хатанги. Ты ведь не один летел, так?