Созвездие Ворона
Шрифт:
Зашел в темный двор. Запах невывезенного мусора, кошка сидит на переполненном контейнере и смотрит на двух крыс, копошащихся в объедках. То ли не может выбрать, какая потолще, то ли не решается связываться. Грызуны здоровые.
Никита остановился возле двери с кодовым замком. Привычным взглядом окинул кнопки, отыскивая стертые. Замок был новый. К счастью, к двери подкатил шкет на роликах.
— Ты меня не впустишь, мальчик? — спросил Никита.
— Будь спок, папаша, счас пройдем! Только смотри, ничего не стырь! Я за тебя отвечать не собираюсь! — бойко выпалил малыш и, распахнув дверь, попрыгал наверх по крутым ступенькам.
Никита горестно покачал головой. Похоже, великому русскому языку с распадом советской империи пришел окончательный капут. «С другой стороны, — вспомнил он, — разве в наше время мальчишки изъяснялись высоким слогом? Может быть, я просто начинаю превращаться в старого брюзгу, для которого все раньше было лучше? И трава зеленее, и солнце ярче, и вода мокрее. Люди все же, и вправду, были другими. Добрее были. Или, может быть, только делали вид — иначе отчего так быстро переменились, стоило лишь испустить дух стране Советов? Колосс оказался на глиняных ногах».
Никита поднялся по лестнице на несколько этажей, перевел дух. Как там у Жванецкого, в юмореске про двух тараканов: «элементарная физическая культура, тем более — для интеллигенции»… Нет, бегать по спортзалам уже поздновато, да и терпения не хватит.
Вот и нужная дверь. Перевел дух еще раз и нажал на кнопку звонка.
До самого последнего момента, пока дверь не открылась и Никита не встретился взглядом с Надеждой Скавронской, его не оставляла мысль, что совершенно напрасно он поддался на уговоры сумасшедшей старухи. А возможно, напрасно вообще отправился в Шотландию отыскивать пресловутые корни.
Но в этот самый миг что-то неуловимо изменилось.
— Добрый день!.. — сказал он и запнулся, не зная, как продолжить.
Надежда молча смотрела на гостя, она видела, что он смущен, и вдруг улыбнулась. Лицо девушки сразу преобразилось, словно стало еще красивее. И теперь Никите почему-то было радостно. Он не помнил, чтобы кто-либо когда-нибудь так ему улыбался. Было чувство, будто он нашел сейчас что-то очень ценное. То, что искал все эти годы, причем и сам не подозревал о своих поисках, то, ради чего, наверное, только и стоит жить.
— Вы говорили с Анной Давыдовной по телефону? — спросил он скорее потому, что хотел скрыть смущение, нежели потому, что его это в самом деле волновало.
— И по телефону тоже, — загадочно ответила Надя.
Вспомнился сразу таинственный шепот Анны Давыдовны. Неужели между ними существует некая астральная связь, или как там это правильно называется? Нет, глупости, его просто мистифицируют. Только зачем?
Данилка вышел из комнаты и посмотрел на Никиту. Захаржевский поймал себя на мысли, что никогда еще не видел столь чистого взгляда. Или показалось?
— Здравствуйте, господин Захаржевский! — как-то неожиданно по-взрослому произнес Данила.
Так что Никита даже смутился. Этому поколению слово «господин» уже не кажется смешным… Ну и правильно, наверное.
— Называй меня Никита! — попросил он все же.
Данила кивнул и улыбнулся. Видимо, и ему этот официоз был не по душе.
— Мы едем? — спросил он.
— Да, — ответил Никита.
Надя Скавронская ждала этого момента все последние дни. Ждала, когда раздастся звонок, и на пороге появится посланник. А если начистоту, то ждала всю жизнь — с тех пор, как поняла, что получила в наследство дар, которому и сама не могла дать вразумительного объяснения. Зато Анна Давыдовна знала об этом больше, чем отец и кто-либо еще на белом свете. Поэтому не ослабевала между ними связь все эти годы. Даже когда старуха уехала в Англию. Уехала, несмотря на возраст и расстояние. Все это время она пристально следила за тем, как растет маленький Данилка. Мальчик, которому суждено было стать Избранным.
Данила уже спал. Никита стоял возле окна, чувствуя, что его охватывает непривычный трепет. Такое же чувство он испытал недавно в шотландской деревне. Каким-то непостижимым образом молодая шотландская ведьмочка и Надежда Скавронская слились на миг в темноте в единый образ, и он почувствовал возбуждение. Замотал головой, пытаясь прогнать и морок, и неуместное на его взгляд чувство. Сейчас он ощущал себя школьником на первом свидании.
— Мне что-то нехорошо, — солгал он и порадовался, что в комнате стоит полумрак и не видно краски, залившей его лицо.
Боже ты мой, в его-то годы! Наверное, лучше уйти. Убежать, как он смылся в Шотландии от красивой ведьмы. Пойти к морю!
Свет вспыхнул.
— Позвольте, — сказала она, подходя ближе. — Я умею снимать боль! Что у вас болит?..
«Да, верно, — почти испуганно подумал он, — она ведь тоже одна из них». Но тем не менее не отстранился, когда она приблизилась.
— Нет, нет! — сказал он. — Все уже хорошо! Давайте… Давайте, что ли, сходим куда-нибудь! Я не знаю, есть ли здесь поблизости приличные заведения!.. А поедем в центр, на Невский? В какой-нибудь клуб. Я вижу, что вы никуда не выходите!
И замер, ожидая ее реакции. Она улыбнулась несколько растерянно.
— Я не знаю, право! Может быть, в другой раз. Но мы можем просто посидеть, поговорить, — поспешила она добавить, видя, что он огорчился. — У меня есть пирог с клубникой. Я сама готовила.
Никита согласно закивал. Так было лучше, в самом деле. В клубах и не поговоришь толком, о чем можно говорить в клубах? И на старых знакомых можно случайно нарваться, а это совсем некстати.
— Я очень люблю пироги с клубникой! — сказал он, нисколько не покривив душой.
Этот вечер они провели за разговорами. Никита как-то сразу ощутил себя здесь своим. И эта кухня, и пирог с клубникой, оказавшийся в самом деле невероятно вкусным, — все было ему мило. Говорили обо всем, за исключением разве что политики. Бог с ней, с политикой! Никита о многом не стал распространяться, были в его жизни эпизоды, о которых не хотелось сейчас вспоминать. Больше всего он боялся оттолкнуть ее. «Что со мной происходит?» — спрашивал он себя снова и снова, следя за тем, как она разливает чай. Сердце немного успокоилось. «Седина в бороду, бес в ребро! — ехидно напоминал внутренний голос. — Размечтался, старый дурень. Бабка наша, может, и кудесница, а вернуть тебе годы не сможет. Так что успокойся, герой-любовник».